Читать книгу "Позорная история Америки. "Грязное белье" США - Лев Вершинин"

Сумел Камеамеа III и упрочить статус своего королевства. Для многих белых гавайцы, при всех их успехах, оставались макаками. В 1842 году английский консул Чарлтон высек редактора популярной газеты «Полинезиец» за едкий фельетон. Разумеется, нахала выслали, после чего капитан британского корвета «Керисфорт», рассердившись, упразднил королевство. Однако король не стал звать подданных к топору, а пожаловался в Лондон, не пожалев денег на адвокатов. Дело изучили, признали Гавайи примером для подражания — и вернули королю власть, заключив с ним политическое соглашение. В конце второй трети XIX столетия Гавайи начали понемногу справляться даже с бичом островов — эпидемиями «импортных» болезней типа свинки, оспы и кори. Решая эту проблему, король Александр Лиолио (Камеамеа IV) открыл Королевский госпиталь и сеть бесплатных лечебниц, ввел обязательную вакцинацию, сам вместе с королевой сделав прививки для примера суеверным подданным. В целом страна процветала. «Сахарный» бум, «хлопковый» бум. Рабочих рук не хватало, пришлось завозить китайцев. Государство официально признали Дания, Япония, Швеция, Германия и Россия. А также США, при этом устами президента Захарии Тейлора заявившие о своих «особых правах» в этом регионе и (войдя во вкус после войны с Мексикой) втихую поощрявшие американских колонистов устроить на островах «новый Техас».

Правда, попытка некоего «Комитета тринадцати» сорвать в 1854 году коронацию принца Александра Лиолио, известного своим антиамериканизмом (в свое время, путешествуя по США, он, «цветной», столкнулся с таким расизмом, что запомнил это на всю жизнь), провалилась. Потенциальных инсургентов, в отличие от Техаса, было мало, так что европейски образованный, волевой, жесткий до авторитаризма, Камеамеа IV раздавил заговор в зародыше, после чего отношение его к янки, мягко говоря, не улучшилось. Зато на Англию он едва ли не молился, всячески ей подражал и пользовался взаимностью, так что «новые техасцы» ушли в подполье. Оживились они лишь после смерти бездетного монарха, сумев в декабре 1872-го добиться избрания на престол Уильяма Чарльза Луналило, родившегося в Штатах, считавшего себя «цветным по ошибке», а подданных открыто презиравшего. В связи с чем, когда «король-ошибка», процарствовав чуть больше года, умер, оплакивали его только янки, не успевшие отбить вложенные в проект деньги.

Веселый Король и другие официальные лица

Давид Калакауа, первый избранный монарх, не принадлежавший к династии Камеамеа, был добродушен, любил почести и красивую жизнь. Короче, легкая добыча для мало-мальски умелого охотника. Вскоре после избрания посетив США, он был встречен там с таким почетом, что подписал предложенный договор об инвестициях, «не заметив» оговорку, делавшую Штаты торговым монополистом. Более того, традиционный и весьма добропорядочный партнер королевства, оптово-закупочная фирма A&B без каких либо объяснений получила отставку. Контроль над экономикой получил некто Клаус Шпрекельс, бизнесмен из Сан-Франциско, к 1880 году продвинувший в премьеры своего компаньона, итальянского судовладельца Чезаре Морено. Излишне говорить, что в королевский карман обильно капало. Но коррупция началась такая, что гавайцы взбунтовались, вынудив кабинет уйти в отставку через неделю.

Однако дурное дело нехитрое. Чиновники брали пример с Веселого Короля, аппетиты которого росли не по дням, а по часам. В копеечку обошелся дворец Иолани, чудо света на краю земли, оборудованное вентиляторами, ватерклозетами и даже электрифицированное, чего не было еще ни в Белом Доме, ни в венском Шёнбрунне, ни в Букингеме. Немногим меньше стоили пышная коронация, роскошные еженедельные приемы и безуспешные попытки соблазнения соседних монархов идеей «Полинезийской империи» под эгидой императора Давида I. Расходы росли, росла и зависимость от США, и претензии американских плантаторов, понемногу занявших ключевые посты в правительстве. В 1884-м Конгресс США потребовал в виде бонуса уступить бухту Перл-Харбор. Однако, как ни странно, немедленного согласия не получил. При всем легкомыслии, совсем продажным король не был, о долге своем помнил и опасность усиления американцев сознавал. А потому начал принимать меры по привлечению иммигрантов — японцев, китайцев, европейцев (в первую очередь ехали португальцы), причем не пролетариев, а людей, способных стать опорой монархии.

Янки отреагировали мгновенно и с упреждением. Лидеры Партии Реформ (читай: американской общины) во главе с Лоррином Эндрюсом Тэрстоном, министром внутренних дел королевства, сформировав вооруженную милицию, именуемую «Винтовки из Гонолулу», 6 июля 1887 года ворвались во дворец и, приставив штык к груди монарха, заставили Веселого Короля подписать «Штыковую Конституцию», отдавшую острова во власть 2 % их населения. Азиатов лишили политических прав, оставив полноценными гражданами только американцев (без оговорок), европейцев (не менее трех лет проживающих на островах и имеющих какую-то собственность) и гавайцев. Кроме того, резко взвинтили имущественный ценз: от избирателя требовалось иметь годовой доход не менее 600 US$ (в 8 раз) или частную собственность, стоящую минимум 3000 US$ (в 20 раз). Все это автоматически лишало права голоса три четверти гавайцев и белых иммигрантов. Кроме того, отменялось монаршее право назначать членов верхней палаты парламента и распускать правительство. 20 октября 1887 года король подписал документ об уступке Перл-Харбора.

Нетрудно понять, что авторитет монарха в итоге упал ниже плинтуса. Он мешал всем: американцам — поскольку все-таки рыпался, гавайцам — слабостью. Возникла оппозиция: сестра короля Лидия Лилиуокалани, умная, образованная и культурная дама, убежденная патриотка, ее муж Джон Оуэн Доминис, отпрыск родовитой семьи из штата Нью-Джерси и по совместительству губернатор острова Оаху, несколько англичан и американцев. И кузен короля Роберт Вилкокс, сын американского моряка и гавайской принцессы, получивший военное образование в Турине и несколько лет отслуживший в итальянской армии.

Предполагалось объявить короля недееспособным, сделав Лидию регентшей. Общий язык нашли даже с шефом президентской гвардии, шотландцем Сэмом Нолейном. Заговор, правда, сорвался. Король случайно узнал о нем, но выдавать правительству никого не стал. Только приватно потребовал от Вилкокса уехать. Что тот, отвечая благородством на благородство, и сделал. Однако вскоре вернулся (из-за чего даже развелся с женой, итальянской графиней, стремившейся домой, в Турин), наладил контакты с недовольными всех цветов кожи, нашел контакт с китайскими негоциантами, готовыми тряхнуть мошной… Короче говоря, 30 июля 1889-го в центре Гонолулу начались бои. 150 гавайцев, европейцев и китайцев, одетых в красные рубашки, как у бойцов Гарибальди, кумира Вилкокса, атаковали «Винтовки Гонолулу», при полном нейтралитете королевской гвардии, и, несмотря на отсутствие артиллерии, имевшейся у «реформистов», были близки к победе. Однако вмешательство десанта, высаженного с американского военного корабля «Адамс», вынудило повстанцев сдаться.

Начались суды. Наиболее активные бунтари получили различные сроки, но сам Вилкокс, прозванный по итогам событий Железным Герцогом, несмотря на старания «реформистов» подвести его под петлю за «измену и мятеж», был оправдан Верховным Судом (не без влияния короля, сознававшего, что подсудимый действовал если и в ущерб ему, то, во всяком случае, на пользу королевству), и выйдя на свободу, занялся легальной политикой, создав Либеральную Патриотическую Лигу, открытую для всех «честных островитян».