Читать книгу "Малиновый пеликан - Владимир Войнович"

Тут я вовсе опустил его на землю, телепатически сообщив, что камеры в СИЗО он может избежать: если заранее согласится, что простой черенок при массовом производстве никак не может стоить больше полутора долларов, каковые и будут немедленно перечислены на счет министерства.

Великая черенковая революция

Как уже выше сказано, во сне события иногда развиваются гораздо быстрее, чем наяву. Наяву депутаты еще долго бы чикались, спорили, приводили бы доводы «за» и «против», утрясали бы в профильных комитетах, а тут приняли сразу во всех трех чтениях, и я, чтобы не откладывать дело до следующего сна или до следующей потери сознания, подписал соответствующий указ. Было сказано, что всеобщая черенковизация всего взрослого населения будет производиться в специализированных медицинских учреждениях опытными специалистами (врачами и полицейскими) под местным наркозом и с применением вазелина. Вазелин для того, чтобы пациенты оставались живыми и способными на сильное возмущение. Мертвые, как известно, на возмущение не способны. Я сразу дополнил указ предостережением о возможных санкциях против граждан, которые попытаются уклониться. Было указано, что лицам, не имеющим справки о прохождении черенковизации, не будут выдаваться зарплаты, их счета в банках будут заморожены и выезд за границу закрыт. Я предусмотрел и возможность поощрения: первому миллиону прошедших процедуру пообещал бесплатно по бутылке водки и баночке гусиной печени – фуа гра от отечественного производителя. После чего состоялось широкое обсуждение предлагаемой меры по всем каналам телевидения. Я предполагал, что сама мера может показаться людям настолько дикой и оскорбительной, что они, наконец возмущенные до глубины души, восстанут и совершат революцию, не дожидаясь намеченной экзекуции. Но чтобы волна народного гнева не оказалось слишком уж неуправляемой, я попросил наших наиболее популярных телеведущих Кислова, Индюшкина и Головастика провести несколько ток-шоу, участники которых выступили бы «за» и «против» всебщей черенковизации, и чтобы те, которые «за», победили, но с не слишком большим перевесом. Однако я недооценил таланты этих замечательных журналистов. Они провели свои передачи с таким блеском, что подавляющее большинство, восемьдесят девять с половиной процентов граждан нашей Федерации, согласились с тем, что черенковизация крайне необходима, проводится для их же пользы и для полного замешательства, которое непременно испытают Пентагон, НАТО, Барак Обама и Ангела Меркель. Черенки, введенные под наблюдением врачей и с применением вазелина, будут способствовать выпрямлению позвоночника каждого подвергнутого этой уникальной процедуре.

Откровенно говоря, результаты проведенных опросов меня удивили и огорчили, но я успокоил себя тем, что люди привыкли одобрять все решения высшего руководства, но, когда дойдет до дела, уж тогда-то возмущение широких народных масс будет мне обеспечено.

Когда-то, будучи еще ребенком, я, воспитанный в духе своего времени, очень жалел, что слишком поздно родился и не мог стать участником или хотя бы свидетелем Великой Октябрьской социалистической революции. Но теперь-то я был уверен, что уж Великая Черенковая революция от меня никуда не уйдет. Будет что рассказать детям и внукам, если останусь жив. Я не сомневался, что наш великий свободолюбивый и терпеливый народ-налогоплательщик не вынесет приготовленного ему унижения и в порыве праведного гнева снесет ненавистный режим. Снесет, к сожалению, вместе со мной, но что делать?

В далекой юности, когда мой мозг был еще мягким, а сознание романтическим, я, помнится, мечтал еще и о том, чтобы погибнуть за Родину, за какие-нибудь высокие идеалы на каких-нибудь баррикадах с каким-нибудь… нет, не с каким-нибудь, а с красным знаменем, высоко поднятым над головой. Я и сейчас в принципе готов был погибнуть, если очень нужно, но вдруг усомнился, а нужно ли? А как уберечься от народного гнева? Память подсказала исторический пример: премьер-министр Керенский бежал когда-то от большевиков, переодевшись в женское.

– Зинуля, – спросил я фельдшерицу. – У вас, случайно, нет ли с собой лишнего платья?

– Зачем? – спросила она.

– Да так, я, видите ли, в некотором смысле трансвестит.

– Что? – удивилась Зинуля. – Кто свистит?

Повернулась к Варваре. Варвара ко мне:

– Петь, ты что, опять бредишь?

Я ничего не ответил, но, услышав снаружи какой-то шум, повернулся к окну и увидел огромные толпы народа, которые с факелами, разноцветными флагами, транспарантами и чьими-то портретами, как стадо диких животных, неслись в сторону центра. Вот она, революция, все сметающая на своем пути, которая так часто виделась мне в моих извращенных мечтаниях!

– Это не революция, – разочаровал меня появившийся неизвестно откуда Иван Иванович.

– Вы опять здесь? – удивился я.

– Я все время с вами, – ответил он почему-то грустно. – И всегда буду с вами.

– Вы как клещ, – вздохнул я.

– Я, может быть, и клещ, – отвечал он, – но это не революция.

– А что же это?

– Всмотритесь сами.

– Я всмотрелся и увидел, что возглавляют толпу, представьте себе, Семигудилов и моя домработница Шура. Они с вдохновенными лицами идут впереди, растянув длинный, во всю ширину колонны транспарант, на котором славянской вязью начертано: «Ударим черенком по тщетным надеждам НАТО!» Другие несли висящие на груди транспаранты и плакаты со всякими портретами, рисунками, карикатурами и текстами против санкций, однополых браков и продвижения на восток блока НАТО. «Да здравствует Всеобщая Черенковизация!» – вот был основной лозунг идущих вместе. Рисунок в виде бойца Гражданской войны с указующим пальцем: «А ты прошел «Поголовную Черенковизацию?» «Поголовная Черенковизация – наш ответ европейским санкциям». На несоответствие надписи сути процедуры обратила внимание Зинуля.

– Почему Черенковизация поголовная? – спросила она меня. – Черенки же не в голову забивают.

Я согласился с ней, что слово «поголовная», но усомнился, что Роскомнадзор пропустит определение, предложенное Зинулей.

Голова колонны ушла сильно вперед, хвост оставался далеко позади. Мы двигались параллельно колонне, и, высунувшись в окно, я успел пообщаться с некоторыми из бегущих. Я спрашивал их, действительно ли они сознательно и добровольно готовы подвергнуться черенкованию и не вызывает ли у них предстоящая унизительная процедура протеста. Никто из них меня, к счастью, не узнал, все отвечали на первую часть вопроса утвердительно, а на вторую отрицательно. Да, сказали они, мы готовы ответить на западные санкции и продвижение НАТО на восток даже и таким, как выразился один политически подкованный гражданин, асимметричным способом. Ничего унизительного в процедуре они не находят. Надо так надо. Я спрашивал других, что, может быть, им будет больно и не совсем удобно ходить и сидеть, имея в себе столь необычный посторонний предмет. Ничего, отвечали люди, наши дедушки и бабушки пережили войну, блокаду Ленинграда, перестройку, приватизацию, залоговые аукционы, санкции и антисанкции, а уж ради укрепления стабильности мы готовы на что угодно. Некоторые, впрочем, признавались, что их влечет исключительно меркантильный интерес, то есть халява в виде водки и фуа гра местного производства.