Читать книгу "Шуры-муры с призраком - Дарья Донцова"

– Машинка тебя переехала, – заржала Вика, – сбила и смоталась. На дороге Андрюша лежал, в кармане документы нашли. Я у тебя удостоверение личности без спроса взяла. Усе! Выкинь мысли про долг из башки, не сиди с кислой рожей, мне угрюмые парни не нравятся. Не дрожи, у меня есть Шурик! Шурик – волшебник! Все может, только свистни, прибежит, лапами побьет – и о’кей, май дарлинг, пей кофеек с каплями Саган.

– Капли Саган? – окончательно потерял нить беседы Виталий.

– Коньячок, – пояснила Вика, – говорят, французская писательница Франсуаза Саган очень его уважала и совсем не каплями глушила. Перестань трястись. Был ты Андрюша, стал Виталя. Зачем платить деньги, если можно мертвяком прикинуться и ни копеечки не отдавать? Три «лимона» жалко. Попомни мое слово: и года не пройдет, как мужик, который игорным бизнесом владеет, куда-нибудь да денется. И как Шурик все проделал, меня ваще не колышет. Паспорт Сыркина настоящий, фотка твоя, поехали в ресторанчик.

– Значит, я Виталий Павлович Сыркин, – пробурчал Виталий, – добрый день тебе.

– Вот за что ты мне нравишься, – заржала Вика, – на одной волне мы. Ржу-не могу, как подумаю, что кручу шуры-муры с призраком. Вау! Такого у меня еще не было! Шуры-муры с призраком!

Виталий ни словом не обмолвился развеселой Викуше, что это уже его вторая смена личности и как ему повезло: Сыркин оказался полным его тезкой, к имени «Андрей» Виталий так и не привык.

Несколько лет парочка жила душа в душу, потом Вика внезапно умерла. Виталий растерялся, он не знал, что делать, и начал искать завещание любовницы. Он надеялся, что ему достанется хороший кусок денежного пирога, но откуда ни возьмись появились адвокаты, и оказалось, что у Вики трое взрослых детей, внуки… Сыновья не одобряли образ жизни неприлично богатой мамы, но против получения ее капитала, загородного дома, драгоценностей ничего не имели.

Не успела кошка чихнуть, как Виталий Павлович очутился на улице. Практически голым. Жадные детки отняли у последней любви маменьки и коллекцию часов, и собрание перстней, и сумки-портфели из крокодиловой кожи, и костюмы, сшитые на заказ, и обувь, произведенную в единственном экземпляре… Правда, Виталий успел припрятать одно кольцо. Его он сдал в скупку, снял комнату в коммуналке и задумался о жизни. Куда идти работать? Что делать? Как решить жилищный вопрос? Годы, проведенные с Викой, сделали Виталия бонвиваном, сибаритом, он привык к дорогим вещам, загородному особняку, золотой кредитной карте. Лишиться в одночасье всего было очень больно. Ему показалось, что его приподняло ураганом, пронесло несколько километров и шмякнуло о грязную, загаженную проселочную дорогу.

Неделю лже-Сыркин пролежал в комнате, щелкал пультом, потом вышел на улицу и в киоске у метро увидел журнал, на обложке которого красовалась фотография Лизы-Майи. Он купил его, прочитал интервью владелицы клиники «Юность», несказанно обрадовался, записался на прием к своей «вдове» и сказал ей:

– Значитца так, покупаешь мне квартиру, машину, устраиваешь на работу и живи счастливо.

Кнутова-Федина замолчала, потом издала стон.

– Боже! За что мне это?! Попыталась ему объяснить, что статья опубликована в рекламных целях, я заплатила журналу и за обложку, и за интервью, там мои бизнес-успехи сильно преувеличены. Но он только смеялся и говорил: «Хочешь все потерять? Устрою в пять минут. Не знаешь, почему наши друзья по обмену погибли?»

Ну как он про их смерть узнал? Говорил, что я наняла кого-то их убить… ой, не могу!

Майя зарыдала.

– Пришлось ему квартиру купить… двушку… иномарку… он спорил… требовал подороже… Я устала, невероятно устала, так долго… бесконечно боялась… сил нет.

– Сколько раз можно наступать на одни грабли? – возмутилась я. – У «призрака» рыльце в пушку по самые уши! Он дважды менял личность, задолжал хозяину подпольного казино! Да он должен был намного больше вас бояться огласки. Почему вы не сказали ему: «Пожалуйста, можешь идти со своими историями куда угодно, но тогда и я рот открою».

Кнутова-Федина опять вытерла лицо рукавом.

– Я попыталась именно так высказаться, а он рассмеялся: «И чего? Вместе погибать станем, пусть мне плохо будет, но я тебя с собой на дно утащу, тонуть приятнее в компании. Хочешь обо мне правду растрепать? Не Сыркин я, не Яковлев, а Хрусталев? Отлично! А кто кашу заварил, кто воду замутил? Чья это идейка с самого начала? Кто тридцать миллионов долларов заныкал? Бабло твое было?»

Майя зажала ладонями уши.

– Не хотела его слушать! Опять ужас вернулся. Спать не могла. От любой еды тошнило. Купила ему квартиру, думала, он отстанет. Но пришлось ремонт делать, мебелью обставлять. Работать он не хотел, требовал денег, денег, денег…

– И тут к вам обратилась Лаура Кривоносова, – влез в беседу Роман, – попросила проконсультировать мужа.

– Да, – всхлипнула собеседница, – не повезло Никите Владимировичу, у него была болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Физически он мог протянуть год, и два, и три, а вот умственная деятельность угасла бы очень быстро. И эта перспектива его испугала. Никита очень любил Лауру, не хотел, чтобы жена возилась, как он мне сказал, «с кабачком». Я проводила с ним сеансы психотерапии, пыталась справиться с его суицидальными настроениями, и вроде удалось. А потом он застрелился.

– Во время доверительных бесед Обжорин признался вам, что беспокоится, на какие средства станет жить жена, – продолжил Костин. – Вы предложили ему убить Сыркина, составили предсмертное письмо, которое Никита переписал. Вот только заказчица не знала, что исполнитель патологически безграмотен. Правильная орфография записки сразу заставила нас усомниться в его подлинности.

– Нет! – воскликнула Лиза-Майя. – Нет!

– Не вы придумали текст? – уточнил Володя. – А кто?

– Он меня сам попросил, – захныкала врач, – сказал: «Майя Григорьевна, я не Пушкин, мысли на бумаге плохо излагаю. Вы уж сами его накропайте, а я перекатаю». Так мы и сделали. Это он так решил, не я.

– Суть дела от вашего уточнения не меняется, – подчеркнул Владимир. – Никита стеснялся своей безграмотности, потому и решил составленный вами текст аккуратно переписать. Но он не подумал, что отсутствие ошибок удивит Лауру.

Я вздохнула.

– Предсмертную записку медсестра не читала. О кончине мужа она узнала от меня, а я увезла ее к ней домой. На следующий день вдова уехала на работу и ее отравили. Не довелось бедняжке послание самоубийцы прочесть. За убийство Обжорину вы заплатили сто пятьдесят тысяч, денег было жалко, поэтому вы решили забрать их у Лауры. Дальше просто. Подсыпать медсестре в термос снотворное легко, вся клиника знала, что Кривоносова перед уходом пьет успокаивающий чай. И с ключом от ее квартиры проблем не возникло, полагаю, вы просто взяли днем из шкафчика Лауры в раздевалке связку, в соседнем торговом центре сделали копию ключей и вернули оригиналы на место. Проще только чихнуть. В квартиру Кривоносовой вы вошли в районе обеда, решили перестраховаться, вдруг несчастная утром еще жива была. Но вам не повезло, ключика от ячейки вы нигде не нашли, потому что до вас там успели побывать Игорь Артемьев, более известный как Шнапси, и Юрий Прохоров, последний унес модель автомобиля и папку с докладом. А первый – столь нужный вам ключ от сейфа. Полагаю, банк, где вы спрятали плату Обжорину за убийство мужа-вымогателя, выбрали из-за того, что в нем простые правила входа в депозитарий, паспорт предъявлять не надо, договор об аренде ячейки показывать не требуют, войти в хранилище может любой обладатель ключа, даже камеры видеонаблюдения там нет. В банке объяснили нам отсутствие видеонаблюдения как заботу о сохранении тайны клиента. Просто там не желают тратить деньги. А Виталию вы пообещали дать приличную сумму и пригласили его к себе в гости, чтобы вручить ему деньги. Его сбили неподалеку от вашей квартиры, он должен был пересечь Ремонтную и свернуть в Беленский переулок, где распложен ваш дом. Другого пути, кроме как по Ремонтной, к дому нет. Ремонтная вечером всегда пустая, прекрасно просматривается. Обжорин остановил машину неподалеку от пересечения с переулком, сбить вымогателя ему было просто, потом следовало застрелиться на месте. Пистолет вы купили, стрелять исполнитель умел отлично. Все бы выглядело так, будто самоубийца, ехавший в парк, случайно сбил человека и покончил с собой на месте. Вам показалось, что предусмотрено все, но появился Шнапси, Игорь Артемьев. Обжорин принял его за священнослужителя и исповедался перед смертью, рассказал правду про наезд. Ох, чуть не забыла! Вы купили мобильный на радиорынке, там легко приобрести симку на чужое имя, вручили его Никите Владимировичу.