Читать книгу "О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико - Люси Невилл"

Лучшая еда в Мексике, как я уже выяснила, обнаруживается в самых неожиданных местах: продается завернутой в полиэтиленовые пакетики из корзин проезжающих по улицам велосипедистов или из тележек, которые с криками тащат за собой разносчики, иногда ее суют вам в открытое окно автомобиля, пока вы стоите в пробке. «Такос-де-Чупакабрас», один из самых популярных в Мехико ларьков с такосами, находится в Койоакане, под цементным мостом, в грязном оазисе между двумя магистралями. Чупакаброй, что означает «козий вампир», называют мифическое существо, которое, по слухам, сосет кровь коз и другого домашнего скота. Первые репортажи о нем появились в газетах в начале 1990-х, и сейчас многие думают, что эти сообщения были сфабрикованы мексиканским правительством, чтобы отвлечь внимание людей от серии политических убийств, которые остаются нераскрытыми и по сей день.

Хотя в свое время эта тактика возымела желаемый эффект, сейчас «козососы» – своего рода национальная шутка. Ларек с такосами, к которому мы отправились, получил свое название в честь этого существа – с намеком на «секретный ингредиент», делающий эти такосы такими вкусными.

Поначалу вид этих уличных такосов внушал мне опасения, но вскоре я пристрастилась к их особому, характерному вкусу. Профессор Арсаба попытался найти объяснение, почему простая тортилья с ломтиками мяса внутри, стоящая в среднем 6 песо (60 центов) и готовящаяся около двух минут, может быть настолько вкусной и почему этот вкус невозможно воспроизвести в домашних условиях и даже в ресторане.

— В большинстве случаев, – утверждал наш профессор, – мясо для такосов оставляют размораживаться на жаре. И знаете ли, существует весьма специфичное французское блюдо, в котором точно так же используется мясо на грани порчи, но все еще съедобное: это обогащает его вкус.

Мне нравилась эта теория, пусть даже я и не встречала упоминаний о таком французском блюде. Она во многом подходила и к Мексике в целом, ведь ее привлекательность нередко была порождена царящим здесь хаосом.

Когда подошла наша очередь, мы заказали по шесть «такосов из чупакабры» каждый. По брезентовому навесу над нашей головой застучали капли дождя. Ожидая свой заказ, мы любовались поварами: их лица лоснились под светом голых электрических лампочек, а руки работали так быстро, что все движения сливались в одно. Огромными ножами они разрубали куски мяса и бросали ломтики в тортильи. Не прошло и минуты, как нам вручили наши такосы – без сомнения, самые вкусные из всех, которые только можно себе представить.

Пока мы ели, я краем глаза наблюдала за Рикардо. Он казался отстраненным и едва ли проронил хоть слово с тех пор, как пришел с работы. Это было странно, если учесть, что мы ели acos de Chupacabras .

— Что случилось? – спросила я, силясь перекричать шум дождя и грохот автомобилей, несущихся по мосту у нас над головой.

— Ты знаешь, закрываются еще три центра, – ответил Рикардо.

Он говорил о филиалах школы «Пятая авеню». Как и многие другие компании в то время, в результате кризиса на американской фондовой бирже «Пятая авеню» сокращала штаты.

США – крупнейший торговый партнер Мексики – терпели убытки, и многие живущие там мексиканцы также испытывали финансовые трудности и потому прекратили высылать деньги своим оставшимся на родине семьям. Это было весьма серьезно, если учесть, что эти денежные переводы составляли второй по значимости источник доходов Мексики после нефти.

— Неужели? И какие филиалы закрывают на этот раз? – спросила я.

— В Гуанахуато, в Леоне и в Линда-Виста.

— Ха! Да они ведь всего два месяца назад открыли два из этих центров, а филиал в Леоне – вообще неделю назад. Ты же только что вернулся с грандиозного открытия, разве нет?

Теперь работа Рикардо заключалась в том, чтобы расхлебывать последствия кризиса: ездить в каждый из филиалов «Пятой авеню» и улаживать проблемы с разъяренными студентами, которые только что выложили крупную сумму денег за занятия в школе, которой больше не существовало, ведь никто не собирался им эти деньги возвращать. Нестор Монтес обычно поручал Рикардо умилостивить их каким-нибудь дрянным онлайн-курсом или набором CD-дисков с уроками.

— Теперь будет работать только половина школ, – буркнул он. – В прошлом месяце закрылось десять из двадцати филиалов.

Как объяснил мне Рикардо, владельцы школы, которым также принадлежали тренажерные залы и сельскохозяйственные фермы, все больше и больше влезали в долги, поскольку все меньше и меньше желающих записывалось в «Пятую авеню». Многие из учащихся потеряли работу и больше не могли позволить себе уроки английского, поэтому классы неумолимо сокращались.

И все же я видела, что оставшиеся сдаваться не собираются.

— Знаете, учительница Люси, мы здесь, в Мексике, привыкли к кризисам, – объяснял мне Освальдо, который по-прежнему работал программистом в крупной фармацевтической компании. – Вот почему – всегда! – у нас есть в запасе план «Б». Если я теряю работу, я крашу машину под такси: здесь всегда есть работа для таксистов. Так я делал в прошлый кризис, а ведь теперешний не настолько тяжелый, как тот, что был тогда.

Освальдо говорил об обвале мексиканского песо в 1994 году, когда резко упал курс песо и взлетели процентные ставки по кредитам, в результате чего миллионы мексиканцев оказались не в состоянии выплачивать свои долги.

Родители Рикардо, которые до кризиса были должны 300 000 песо, вдруг обнаружили, что их долг составляет миллион.

Любая паника, в которую могли бы впасть посетительницы Утреннего клуба первых жен по поводу экономического кризиса, ни в какое сравнение не шла с удовольствием при мысли о том, что их бывшие мужья страдают от него больше, чем они сами.

Вероника пришла в особенно хорошее расположение духа после того, как обнаружила, что архитектурная фирма в Америке, в которой работал ее бывший муж, разорилась, не оставив ему иного выбора, кроме как вернуться в Мексику.

— А знаете, что я говорить ему, если он стучаться в мою дверь? – спросила она нас. Веронике повезло: после развода дом остался ей.

— Что? – поинтересовались мы.

— Если тебе негде жить, можешь остаться здесь, в задней комнате. Не проблема для меня. Но за это я просить только одного – чтобы ты делать работу по дому!

— Ха-ха! – Все женщины торжествующе захихикали, представив себе, как их бывшим придется теперь заниматься домашним хозяйством вместо них, чтобы не оказаться на улице.

Однако Рикардо всерьез боялся потерять работу.

— Ну, а ты уже начал искать другую работу? – спросила я.

Он ничего не ответил, но взгляд его говорил: «Да, конечно. Ты же знаешь, я всегда ее ищу. И если бы я что-что нашел, я бы тебе об этом сказал».

И тут я впервые задумалась о том, что будет, если Рикардо действительно потеряет работу. В стране, где не существует такой вещи, как пособие по безработице, это было пугающей перспективой. И хотя я сама могла прожить на доход от частных уроков, для продления визы мне нужна была работа в «Пятой авеню».