Читать книгу "Жена русского пирата - Лариса Шкатула"

— Положим, не любой… — шпрех взял Наташу за руку. — Поверь, девочка, старому циркачу: ты рождена для дрессуры. Спокойна, терпелива, добра, настойчива — звери это ценят.

— Вы точно о людях…

— Увы, дорогая, я встречал людей, сравнение которых со зверями обидно для последних… Впрочем, это не к месту! — он оборвал себя, ещё раз вглядевшись в лицо Натальи, словно проверял себя: не пропустил ли он чего-нибудь?

— Много ли можно сделать с одной обезьяной? — задумчиво проговорила начинающая укротительница, в душе уже соглашаясь с доводами шпреха: почему бы не попробовать?

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

Романова поняла, что у него есть "кое-что в рукаве".

— Сегодня директор собирается в Наркоминдел… поговорить о закупке в Африке животных: львов, тигров, пантер. А что если попытаться расширить его заявку?

— На парочку обезьян?

— Зачем же парочку? Для начала попросим пять!

— Нет, Эдуард Филиппович! — Наташа даже отпрянула, представив себе такую перспективу.

— Не трусь, девочка, я познакомлю тебя с одним человеком… О, это великий человек! Он тоже начинал с нуля и такого добился!

— Кто же это? — заинтересовалась молодая артистка.

— Секрет! — шпрех приложил к губам палец, — возьмем своих супругов, коньячку и нагрянем к нему!

ГЛАВА 19

Черный Паша подошел к неподвижно стоящему Яну и заглянул в лицо.

— Двойная удача! Беглец вернулся. Я-то прежде твоей фамилии не знал, так что и думать не думал… Мир тесен, мой мальчик! Земля круглая, если ты хорошо учился и знаешь об этом. Можно обойти её вокруг и вернуться на то же место. О чем ты хотел со мной поговорить: об арестованной Крутько или о сокровищах духоборов? Ты случайно не нашел их?

— Неужели вы до сих пор думаете об этом? Я, честно говоря, давно забыл. Некогда заниматься игрушками!

Черный Паша усмехнулся.

— Хочешь меня разозлить? Грубишь старшему… Ты же пришел сестру выручать, или я ошибаюсь? Придется, видимо, вызвать охранника и отправить тебя в камеру… Не боишься?

Ян побледнел. Он действительно испугался, представив себе последствия его мальчишеского ерничанья. Вообразил, что знание о прошлом огэпэушника даст ему какое-то преимущество! Да его и слушать никто не станет. Поклеп на майора ОГПУ!.. Почему-то в присутствии этого человека он даже не вспоминал о своих необычных способностях. Сила духа Черного Паши не шла ни в какое сравнение с теми, что встречались ему прежде, и если в свое время Ян не убоялся даже магистра черных колдунов Зигмунда Бека, то его нынешний противник был окружен такой мощной внутренней защитой, что юноша терялся. Спасало одно: кажется, сам он о своей мощи не подозревал. Вернее, он видел, как сила его взгляда лишает других самообладания, но тем и ограничивался.

— Образумился? — довольно кивнул следователь, отметив смятение Яна. Не бойся, я не зверь какой-нибудь. Твоя вина пока не доказана, так что давай побеседуем, как старые знакомые… Можешь звать меня просто Дмитрий Ильич. Или товарищ майор. Сначала о деле: почему ты всем говорил, что Светлана Крутько — твоя сестра?

Юноша смутился.

— Да как-то само собой получилось. Вначале шутили. Мы же с ней вместе в Москву приехали, вместе учиться начали. А потом все привыкли, да и мы сами…

— Молодо-зелено, — с притворным сожалением вздохнул хозяин кабинета. Пойми ты, если Крутько осудят, и тебя как брата не пощадят.

— А кто это будет решать? — поинтересовался Ян.

— Видимо, я, — пожал плечами Черный Паша и вдруг со всей отчетливостью понял, какую власть над людьми имеют его коллеги: граница между осознанным и неосознанным проступком так хрупка, что может трактоваться и как тягчайшее преступление, и как невинная ошибка молодости — там, где вместо буквы закона властвуют человеческие эмоции, для справедливости остается мало места! Вот она, первая ступень к абсолютной власти! Только круглый дурак не станет этим пользоваться! — Тебя, возможно, накажут не слишком сурово: сошлют куда-нибудь посевернее… Правда, диплома врача тебе не увидеть…

— Нет! — испуганно выкрикнул Ян.

— Это будет неприятно, — согласился его мучитель, — ну да советская власть разберется, кто прав, кто виноват…

И дал понять, что и сам знает, как неубедительно это звучит.

— Светлана ни в чем не виновата!

Утверждение Яна выглядело по-мальчишески запальчивым.

Разве он мог знать наверняка? А если она действительно попала в лапы каких-нибудь заговорщиков? Иначе разве стали бы её, безвинную, арестовывать? Она такая доверчивая, её могли обмануть!

— Конечно, её могли обмануть, — точно в ответ на его мысли медленно проговорил Черный Паша, следя за выражением лица юноши: ему нужен был его страх за Светлану, готовность Яна пожертвовать всем ради нее. Насколько дорога Поплавскому арестованная учительница? Ибо Гапоненко пришла в голову мысль простая до гениальности: как следователю в условиях беззакония и вседозволенности в самом центре столицы создать целую армию безусловно преданных ему людей, для которых станет законом одно его слово.

— Товарищ майор! — заглянул в кабинет дежурный старшина. — К вам на прием муж Крутько просится.

— Скажи, пусть минуту подождет, — распорядился Гапоненко и повернулся к Яну: — Посиди пока в коридоре, подумай, как вести себя, чтобы твою названую сестру из-за тебя не расстреляли.

Ян вышел, столкнувшись в дверях с Николаем, который от волнения ничего вокруг не видел…

Вопреки утверждению Петерса, что дело окажется несложным, уже на второй день после ареста Крутько в её камере произошло ЧП.

Охранник, дежуривший в ночь, вдруг исчез из поля зрения караула. Была объявлена тревога, начались поиски. Оказалась приоткрытой дверь в камеру Крутько. Глазам вошедших представилась странная картина. Заключенная, полностью одетая, скрючилась на нарах в глубоком обмороке, а рядом, на полу, с расстегнутыми брюками лежал охранник: он был в сознании, но не мог выговорить ни слова, ни пошевелиться. Вызванный тюремный врач поставил диагноз: инсульт…

Что делал в камере молодой женщины охранник, можно было догадаться, но внезапная болезнь здорового тридцатилетнего мужчины Дмитрия насторожила. Впрочем, только его одного. Остальные сотрудники этого строгого учреждения привыкли к разным сюрпризам судьбы: в этих стенах не один здоровый человек в несколько дней становился дряхлой развалиной, а самые волевые на вид мужчины на допросах ломались и плакали как младенцы. То, что болезнь поразила одного из работников политуправления, говорило о том, какой это тяжкий труд — борьба с врагами народа.

* * *

— Садитесь, товарищ Крутько, — услышал муж Светланы голос майора и присел на краешек стула.

— Заметьте, я все ещё считаю вас товарищем, хотя ваша жена обвиняется в принадлежности к монархической организации.