Читать книгу "Дети нашей улицы - Нагиб Махфуз"

Они выпили, и Рифаа сказал с улыбкой:

— Хмель будоражит бесов, но бодрит того, кто от них уже избавился, — и посмотрел на сидящую рядом Ясмину.

Она поняла значение его взгляда и ответила:

— Если все будет хорошо, завтра ты избавишь меня от моего беса.

Лицо Рифаа просияло от радости. Друзья поздравили его и приступили к еде. Они преломляли хлеб, соприкасаясь руками над тарелками, будто позабыв о нависшей над ними смерти. Вдруг Рифаа сказал:

— Владелец имения хотел, чтобы потомки его были подобны ему, но они смогли стать только бесами. Они глупы. А он сказал мне, что не любит глупость.

Карим с сожалением покачал головой, проглотил кусок и признался:

— Если бы я обладал его силой, то сделал бы все по своему желанию.

— Если бы… Если бы… Если бы… — раздраженно отозвался Али. — Какой толк от этого «если бы»? Нам самим нужно действовать.

— Мы немало сделали, — решительно заявил Рифаа. — Боролись с бесами, не зная пощады. И когда бес уходил, в душе поселялась любовь. Другой цели у нас и не было…

Заки воодушевился:

— Если бы нам не мешали, во всем квартале бы царили любовь, мир и спокойствие.

— Я удивлен, — возразил Али. — Почему мы думаем о том, как сбежать, когда у нас так много друзей?!

— Твой бес все еще не отпускает тебя, — с улыбкой ответил Рифаа. — Не забывай, что наша цель — исцеление, а не борьба. Лучше быть убитым, чем стать убийцей.

Неожиданно обернувшись к Ясмине, он сказал:

— Ты ничего не ешь и не слушаешь нас!

Сердце ее замерло от страха. Однако она преодолела волнение:

— Как вы можете разговаривать так спокойно, будто на свадьбе?!

— Ты познаешь радость, когда завтра избавишься от беса, — он посмотрел на братьев. — Некоторые из вас стыдятся мирной жизни. В квартале уважают лишь силу. Но она не в том, чтобы держать людей в ужасе. Бороться со злом в себе куда труднее, чем унижать слабых или состязаться в силе с надсмотрщиками.

— И вот теперь мы в таком ужасном положении! — с сожалением покачал головой Али.

Но Рифаа убедительно ответил:

— Не думайте, борьба не кончится. Мы не слабы, как можно подумать! Мы сражаемся за другое. А для этого нужны смелость и сила.

Они продолжали ужинать, размышляя над словами Рифаа. В нем они видели спокойного и уверенного человека, хотя выглядел он хрупким и кротким. Когда все замолчали, из ближайшей кофейни послышался рассказ поэта. Он пел: «Однажды пополудни Адхам присел отдохнуть на улице аль-Ватавит и задремал. Его разбудил шум, и он увидел, что мальчишки крадут у него тележку. Он угрожающе поднялся. Один из мальчишек заметил это и свистнул своим подельникам, те перевернули тележку, чтобы Адхам не догнал их. Огурцы рассыпались, а мальчишки, как саранча, разбежались. Адхам рассердился, и грубое ругательство сорвалось с его уст. Он нагнулся, чтобы собрать испачканные в грязи овощи. Гнев его не находил выхода, и Адхам в отчаянии прокричал в сторону Большого Дома: «Почему наказание твое как огонь, не знающий жалости? Почему тебе гордость дороже твоих потомков? Как ты можешь наслаждаться жизнью в богатстве, зная, что нас топчут ногами, как насекомых? О могущественный, есть ли в твоем Большом Доме место прощению и великодушию?!» С этими словами он взялся за ручки тележки и стал толкать ее прочь с проклятой улицы. Вдруг он услышал, как кто-то усмехнулся: «Почем огурчики, старина?» — и увидел перед собой Идриса».

Внезапно повествование поэта заглушил истошный женский крик: «Люди добрые, мальчик пропал!»

60

Время шло. Друзья проводили его в беседах, Ясмина же — в терзаниях. Хусейн захотел посмотреть, что делается на улице, но Карим запретил, ведь его могли заметить и что-то заподозрить. Заки спросил, ворвались ли они в дом Рифаа? И Рифаа ответил, что ничего не слышно, кроме игры ребаба и криков ребятни. Квартал жил обычной жизнью, и ничего не предвещало того преступления, которое замышлялось. В голове у Ясмины роилось столько мыслей, что она боялась: глаза выдадут ее. Как ей хотелось, чтобы эта пытка побыстрее закончилась, все равно как и все равно чем. Она хотела напиться, чтобы все происходящее вокруг стало ей безразлично. «Я не первая женщина в жизни Баюми, — подумала она, — и не последняя. Около мусорных отбросов всегда полно бродячих собак». Пусть только эти мучения закончатся. Становилось все тише. Прекратились крики мальчишек, с улиц исчезли торговцы. Только ребаб продолжал играть. Внезапно ее охватила ненависть к этим людям за то, что они так ее мучили.

— Приготовить кальян? — спросил Карим.

— Мы должны сохранять ясность ума, — решительно ответил Рифаа.

— Я подумал, так будет легче пережить это время.

— Ты боишься больше, чем следует.

Карим оправдывался:

— Бояться нет оснований.

Ничего не произошло, и никто не вломился в дом Рифаа. Музыка замолкла, поэт ушел. Раздался грохот закрывающихся дверей, послышались разговоры расходящихся по домам, смешки, покашливания. Воцарилась тишина. Друзья выжидали до первого крика петуха. Заки подошел к окну, посмотрел на дорогу и, повернувшись, сказал:

— Тихо и пусто. Как в день изгнания Идриса.

— Время пришло, — добавил Карим.

Ясмину охватил страх. Она думала о том, что с ней будет, если Баюми не успеет или передумает. Мужчины поднялись, каждый с узелком в руках.

— Прощай, адская улица! — сказал Хусейн.

Впереди шел Али. Рифаа мягко подталкивал Ясмину перед собой, а сам шел за ней следом, положив ей руку на плечо, будто боялся потерять ее в темноте. За ним ступали Хусейн, Карим и Заки. Друг за другом они проскользнули из дверей и поднялись по лестнице на крышу, держась в темноте за перила. На крыше оказалось не так темно, хотя на небе — ни звездочки. Тучи не пропускали лунный свет, отчего предметы выглядели размыто.

— Крыши домов примыкают друг к другу почти вплотную. Мы поможем госпоже, — сказал Али.

Они вышли на крышу. Заки, шедший последним, почувствовал за спиной шорох, обернулся и увидел четыре фигуры.

— Кто здесь? — испуганно спросил он.

Все замерли и обернулись.

— Стоять, мерзавцы! — раздался голос Баюми.

Слева и справа от него стеной стояли Габер, Халед и Хандуса. Ясмина ахнула и, выскользнув из рук Рифаа, бросилась обратно. Никто из надсмотрщиков не помешал ей.

— Эта женщина предала тебя! — обратился к Рифаа шокированный Али.

В мгновение ока их окружили. Баюми подошел ближе и стал их рассматривать:

— Где знахарка?

Когда он узнал Рифаа, схватил его своей железной рукой за плечо и грозно спросил:

— Куда направился, бесов приятель?