Читать книгу "Толмач - Михаил Гиголашвили"

– Как видите, это одно и то же, – усмехнулась фрау Грюн, сняла перчатки и подвела Игоря к раковине. – Мой те руки!

– Grazie, signora![48]– ответил Игорь и тщательно стал тереть руки под водой.

Движения воспитанные, мимика услужливая, речь правильная. И все это как будто иногда даже утрированно, наигранно.

Потом он сел к столу, уставился на меня, я – в папку:

– Надо кое-что уточнить. У вас тут записаны два языка, русский и итальянский… Это правильно?

– Итальянский с детства знаю, у меня мать учительница итальянского была… Ну, а в Италии за год я его хорошо подучил. Практика.

– Украинского не знаете?

– Нет, откуда? Я в Крыму родился. Дома по-русски говорили. И в школе тоже. И везде вообще. Учился потом в Симферополе. Там тоже одни русские жили. Теперь вот татар много, житья нет… Достали эти татары!..

– Кого достали?

– Да всех. Меня вот хотели заставить ислам принять…

– Ислам? Зачем? – удивился я.

– А просто, – уклончиво ответил он.

– Кстати, вы – лютеранин? Это правильно записано?

– Да, протестант.

– Фрау Грюн, как мне лучше писать – лютеранин или протестант?

– И то, и то можете, – отозвалась она, укладывая лист с отпечатками в сканер. – А лучше напишите – «евангелическая церковь», Evangelische Kirche. Это все одно и то же. Я тоже лютеранка. А он знает наши главные заповеди?

Игорь подумал.

– Их вообще-то много. Но главные… Послушание, бедность, работа, безбрачие…

«Невеселая картина!» – подумалось мне, а фрау Грюн скептически улыбнулась:

– Безбрачие?.. У протестантов?.. Это что-то новое… И соблюдаете?

– Да вот нарушил. E Dio mi punm![49]

– В смысле – ты женился? – не понял я.

– Ну да. Не должен был этого делать, а сделал. Из брака все проблемы вытекают, туда же и втекают, – Игорь тяжко вздохнул и начал внимательно осматривать свои аккуратные пальцы с длинными холеными ногтями. Потом поднял на меня внимательные глаза и, нервно поигрывая карандашиком, спросил: – А как вы думаете, мое дело надежное?

– В каком смысле? – не понял я.

– Ну, я так думаю: если бы итальянцы хотели отказать – они бы отказали, сюда не посылали…

– Но если бы они хотели взять, они бы взяли. И сюда не посылали бы тоже… – возразил я.

– Резонно. Может, по их правилам что-то не сошлось? – предположил он.

– Если там не сошлось – как тут сойдется?.. Правила общие. Но все может быть. Этой системы я не знаю, мое дело – переводить. Решают немцы, чиновники.

Закончив с писаниной, я спросил фрау Грюн, с кем сегодня работать и куда сейчас идти.

Она заглянула в свой список:

– Идите к Марку… И учтите, он в плохом настроении – у него обострилась язва…

– О!.. Он и без язвы не особенно сладок!.. – поморщился я. – И, кстати, не дает людям говорить: торопит и прерывает. Но это между нами! – испугался я, что она донесет Марку (лишние проблемы ни к чему), но фрау Грюн понимающе кивнула:

– Мы знаем. Мы все знаем. Мы всё обо всех знаем. Но его прислали сверху! – И она подняла глаза к потолку, туда, где должен был сидеть таинственный шеф, которого никто не видит и не слышит, потому что он то на курорте, то в поездках, то в командировке, то на конгрессе, то на лыжах, то на конференции в горах.

Марк, съежившийся в кресле, едва виден. На столе к общему хаосу и таблеткам добавились ингалятор и аппарат для давления.

– Плохо, плохо мне, – пожаловался он, увидев меня и прижимая ручонку ко лбу. – Еле сижу. Кого это вы привели? – капризно спросил он, как будто я, разносчик пиццы, принес ему не тот заказ, который он просил.

– Лютеранин-гитарист. Из Италии пришел.

– Да, я уже кое-что слышал… Транзитная виза на Германию, – сказал он, еще не заглядывая в папку (а я понял, что фрау Грюн успела по телефону дать ему основную информацию). – Ну и все, дело решенное… Но все равно, пусть садится. Отказ тоже надо уметь правильно оформить… Не с бухты-барахты, хвост вперед головы, а обстоятельно, веско, чтобы в другой раз не сунулся. Ничего, разберемся. Садитесь!.. – сказал он гитаристу, который все это время стоял и честно смотрел на Марка.

– Что, уже дают? – оживленным шепотом спросил тот у меня, радостно подсаживаясь к столу и укладывая недалеко от себя сверточек.

– Что это у него, не бомба ли?.. – кисло сострил Марк.

– Dei documenti, signоrе!..[50]Бумаги из Италии, разные, – ответил Игорь, с готовностью начиная разворачивать сверточек.

– Итальянские пусть себе оставит. А немецких нет?.. И где вообще ваш паспорт?..

– Ничего нет. В Мюнхене полиция в аэропорту отобрала, – сказал Игорь.

– Что, как, зачем?

Игорь удивленно пожал плечами:

– Сам не знаю, зачем. Мне итальянцы билет до Мюнхена купили, в самолет посадили, а в Мюнхене, в аэропорту, полиция отвела в комнату, обыскала… Какой-то толстый небритый Петер обыскивал, хорошо по-итальянски говорит. Все шутил без остановки, говорил, что у него жена русская и он очень любит борщ с икрой и селедку с водкой. Паспорт отобрали, дали билет на поезд и направили сюда… Вот, эти документы остались, – начал он опять ворошить сверток.

Марк взбудораженно схватил телефонную трубку:

– Вот идиоты! Зачем им документы?.. Не могли снять копии?.. Нет, им оригиналы нужны! – Он попросил кого-то проверить мюнхенскую версию. – Таких идиотов в полицию набирают! Я думал раньше, что это только в Казахстане или в Албании полиция такая тупая, а теперь вижу, что и у нас не лучше. Да. И фармацевтика ни к черту не годится. Вот, десятую таблетку пью – ничего не помогает, а казалось, что там – две сосиски жареные съел и стакан вина выпил, будь оно проклято… А эти дрянь-таблетки, между прочим, восемьдесят марок стоят пачка. Чем, интересно, русские изжогу лечат? – спросил он, выдавливая из пластинки пилюлю. – Небось, водкой?.. Я знаю – русские все болезни водкой лечат!

– Содой лечат. А водка войну выиграла, – холодновато напомнил я.

Марк брезгливо поморщился, но молча проглотил обе пилюли (какая горше?) и пробурчал сквозь икоту:

– Ради бога, не вспоминайте этот ужас! Ну сколько можно?.. Ну, мы виноваты. Но ведь мы платим, платим, платим! А кто еще платит?.. Может, эти ваши итальяшки, которые фашизм придумали и немцев с ума свели?.. Они за Муссолини платят?.. Или румыны? Или венгры? Никто, кроме нас, дураков… Так нам и надо. Все, начинаем. – Он включил диктофон. – Пусть он назовет свое имя, фамилию, год рождения и адрес.