Читать книгу "Нефертари. Царица египетская - Мишель Моран"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Больно!
Рамсес сжал мою ладонь.
— Что тебе давали?
— Смазали снадобьем из рожкового дерева и меда.
— Чтобы она быстрее разродилась, — пояснила Уосерит.
— А для облегчения боли?
Я с трудом улыбнулась.
— Натирали пивом живот и клали шафран.
Живот у меня лоснился от лекарства, на мне была только набедренная повязка, я не накрасилась и не надела украшений, но Рамсес не отворачивался, он все крепче сжимал мою ладонь.
— Если будет совсем больно, просто смотри на меня, — сказал он. — Держи меня за руку.
Сильнейшая боль скрутила мое тело, и я вся прогнулась. Повитухи подскочили ко мне, и одна из них завопила:
— Скоро уже!
Меня перенесли в родильное кресло; ужас я испытывала такой, что едва могла его сдерживать. Скоро в отверстие кресла, прямо в руки Мерит, упадет дитя. Если это будет сын, то жрицы будут делать все то, что делали, когда родила Исет. Будут звонить в колокола — извещать Фивы о рождении наследника. Если родится мальчик — по три раза, если девочка — по два.
Под кресло поставили сосуд с горячей водой — для облегчения родов. Мерит согнулась у кресла, Рамсес и Уосерит стояли сбоку. Я держала супруга за руку. В тот миг я восхищалась его безрассудством. И пусть ни один фараон не присутствовал при рождении своего наследника. Рамсес пожелал, чтобы его лицо — если случится беда — было последним, что я увижу перед смертью, и это совпадало с моим желанием. Мы смотрели друг другу в глаза, а повитухи кричали:
— Тужься, госпожа, тужься!
Я вжалась в кресло: твердое дерево давило спину, меня сотрясла судорога, а повитухи завопили:
— Выходит!!
Мерит протянула руки, и вдруг тело мое освободилось от бремени. Дитя появилось на свет в крови. Мерит подняла его повыше, чтобы рассмотреть ручки и ножки, и Рамсес вскричал:
— Сын! Царевич!
Боль мешала мне радоваться. Я вцепилась в ручки кресла; внизу живота все буквально разрывалось. Уосерит посмотрела на меня и вскрикнула. Она взяла у Мерит моего сына, и няня протянула руки к появившейся на свет голове, а затем тельцу. По комнате пронесся вздох, а за ним — пронзительный крик младенца.
— Второй сын! — воскликнула Мерит, и все радостно загомонили.
Собравшиеся у дверей придворные наверняка слышали, как повитухи возносят благодарность Хатор и Бесу за царевичей-близнецов. «Сыновья! — кричали все. — Два сына!»
Новость немедленно разнеслась, и какая-то женщина крикнула:
— Видно, боги любят царевну Нефертари!
Я смотрела на своих сыновей. Даже испачканные кровью они были удивительно красивы. У меня ослабли ноги, внизу живота сильно болело, но я не умерла! Я выжила и родила не одного, а двух сыновей! Теперь я — мать. Мне хотелось обнять детей, гладить их головки, разглядывать их глазки и нежные тельца, хотелось прижать к груди и защитить от любой опасности. В этих детях смешалась кровь моих акху и кровь Рамсеса.
Через заднюю дверь меня повели в баню. Мерит вымыла меня и умастила жасмином, не переставая петь гимн Хатор. Потом меня положили на длинную каменную скамью и стали заталкивать мне внутрь полоски льна. От боли я закрыла глаза, а Мерит ласково сказала:
— Дни после родов — самые важные. Нужно отдыхать и держать все в сухости.
Я знала, что многие женщины рожают благополучно, а потом начинают болеть и умирают. Детей же нужно туго запеленать, чтобы они не могли даже ручкой шевельнуть и привлечь внимание Анубиса.
Потом я села, и Мерит причесала меня, а служанка подала травяной отвар. Затем я вернулась в родильный покой. Жрицы звонили в колокола, они отбивали по шесть ударов — то-то, наверное, все удивились. Сын — три удара, дочь — два. А когда люди поймут, что означают шесть…
Рамсес сел рядом и взял меня за руку.
— Как ты себя чувствуешь?
Я улыбнулась и посмотрела — теперь уже глазами матери — на изображения играющих детей на стенах комнаты. Родильный покой — зал с высокими окнами, выходящими на восток. Легкий ветерок покачивал мягкие льняные занавеси. Эти покои выстроили так, чтобы родильницы чувствовали себя здесь хорошо: на каждой фреске матери с улыбкой смотрели на своих детей — играющих, читающих или спящих. Я сжала руку Рамсеса и ответила:
— Мне хорошо!
Глаза у него наполнились слезами, он пересел ко мне на ложе.
— Я так за тебя боялся! Увидел кровь и подумал: «Что же я наделал?»
— Рамсес, — нежно произнесла я, — ты подарил мне сына. Двоих сыновей.
Младенцы уже сладко чмокали у груди кормилиц. Малышей выкупали в лавандовой воде, протерли головки маслом. Если бы не масло, их волосы наверняка так же отливали бы красным золотом, как у отца. Мне страстно захотелось подержать их и посмотреть им в глазки.
— Все, как предсказал Ахмос, — прошептал Рамсес.
Я удивленно посмотрела на него.
— Что он предсказал?
— Сегодня он был в тронном зале. Пасер сообщил ему, что хабиру придется служить в войске и дальше, и вдруг Ахмос пожелал тебе благополучно разрешиться сыновьями.
Я села.
— Он сказал — двумя сыновьями?
— Сказал — двойней.
— Откуда он знал?
— Он мог угадать. Или подумал про…
— Про Нефертити?
На радостях я совсем про это забыла, а теперь вспомнила, что мои близнецы — еще один повод связать меня с Отступницей: она тоже родила двойню. Неужели на благословение богов можно смотреть как на проклятие? Я вся сжалась, и боль внизу усилилась.
— Что с тобой? — забеспокоился Рамсес. — Тебе что-нибудь дать?
Я моргнула, и Мерит оказалась тут как тут.
— Сейчас принесу госпоже имбиря и травяной отвар, и боль уменьшится.
Я откинулась на подушки; у Рамсеса от волнения потемнели глаза.
— Все будет хорошо, — пообещала я. — Просто мне невыносимо думать…
— Вот и не думай. Ты — мать египетских царевичей. — Рамсес нежно поцеловал мою руку. — Как мы их назовем?
Я посмотрела на малышей — их запеленали в самое тонкое полотно; маленькие грудки тихонько поднимались и опускались.
— Хочу сначала их подержать.
Мерит забрала детей у кормилиц и поднесла мне. Рамсес и Уосерит смотрели, как я их держу. Они легли мне точно в сгиб локтя, и я прижалась щекой к их нежным щечкам и покрытым пухом головкам. Я оказалась права: у малышей были тонкие прядки рыжих волос и глаза цвета бирюзы. Через четырнадцать дней их отнесут в храм Амона, чтобы показать богам, но сначала нужно дать им имена.
Я разглядывала их личики — у обоих были тонкие черты, а ручки такие маленькие, что не обхватили бы и тростникового стебля. Двое детей — дар Амона, знак благоволения; этого нельзя не признать.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Нефертари. Царица египетская - Мишель Моран», после закрытия браузера.