Читать книгу "Идеальная пара - Шерри Томас"

Камден чувствовал, как сердце тяжело бухает у него в груди, и ему пришлось закрыть глаза, чтобы выровнять сбившееся дыхание. Да, он знал множество способов подчинить ее своей воле – вот только чего он этим добьется в конечном итоге?

Своим упрямым нежеланием расстаться с представлениями о «чистой» любви, своим глубоким, искренним, хотя и совершенно неоправданным чувствам, личной ответственности за лорда Фредерика Джиджи до боли напоминала ему самого себя в юности.

Десять лет назад Джиджи отчетливо поняла, что Камден с Теодорой не пара, но настолько ему не доверяла, что не позволила дойти до этого своим умом. Если он сделает ей ребенка только затем, чтобы насильно заковать ее в сковы брака, то в точности повторит ее ошибку.

«Но что, если она никогда не одумается? Что, если не одумается вовремя?» – содрогаясь от страха, кричали в нем первобытные инстинкты. Разум же, хватаясь за соломинку, с ужасом отвергал такую возможность, но та отчетливо вырисовывалась перед ним. Нет, этому не бывать! Он не допустит. Иначе рухнет весь его мир.

Неужели много лет назад Джиджи: одолевали такие же чувства? Тревога. Клокочущее в груди отчаяние. И разъедающий душу страх… Он боялся, что если сейчас же что-нибудь не предпримет, то потеряет ее навсегда.

В девятнадцать лет он бы тоже не задумываясь пошел вопреки велениям совести. И даже сейчас, В тридцать один год, Камден по-прежнему боролся с неодолимым искушением.

В конечном счете только гордость и последние остатки здравого смысла уберегли его от ошибки. Да, он хотел, чтобы Джиджи осталась его женой, по не потому, что он приворожил ее к себе эротическими чарами, и не потому, что она не смогла бы отдать в чужие руки любимое дитя, а потому, что они дышали одной грудью, потому, что она не мыслила своей жизни без него – в горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит их.

– Как хочешь, – ответил Камден.

– Что?

Она ослышалась. Точно ослышалась.

– Радуйся. Ты все-таки станешь леди Филиппой Стюарт.

Джиджи не понимала, что с ней произошло. Но факт оставался фактом: оглушенная горем, она едва сдерживала свои чувства, словно все эти дни, затаив дыхание, ждала, что Камден предъявит на нее свои права и поклянется, что больше никогда ее не отпустит.

Тремейн медленно приблизился к ней и уселся рядом; тонкая шерстяная материя его летних брюк касалась ее юбок. Джиджи почувствовала запах его накрахмаленной рубашки и лимонно-пряный аромат мыла. Она хотела отодвинуться – и в то же время страстно желала, чтобы он сломал все границы, чтобы завалил ее на спину и тотчас же овладел ею.

Но Камден снова обескуражил ее. Взяв Джиджи за руку, он с улыбкой сказал:

– От меня одни неприятности, да? Приехал совершенно неожиданно, да еще поставил тебя в немыслимое положение.

Он перебирал ее пальцы, водя подушечкой своего указательного по ее ладони. Его руки были прохладными и чуть влажными, словно он только что вымыл их и вытер полотенцем. Шершавая кожа легонько царапала ее ладонь – напоминание о том, что эти руки умели не только играть на рояле и создавать сложные чертежи.

Джиджи хотелось припасть губами к этой руке и осыпать поцелуями каждый его палец, каждую костяшку, каждую линию и впадинку на ладони.

Если бы только она зачала! Если бы. Если бы. Если бы.

Как отчаянно она этого желала! Она грезила, молила Бога, взывала об этом с упорством огородных сорняков. Беременность стала бы ответом на ее молитвы, боевым кличем, отправной точкой, из которой бы мигом вышла дорога в будущее.

Но этого не случилось.

– Значит, ты вернешься в Нью-Йорк? – пробормотала она, едва удержавшись от горестного вздоха.

– Скорее всего следующим же пароходом. Мои инженеры очень обрадованы тем, как продвигается дело с автомобилем. А бухгалтеры уже пускают слюнки в предвкушении доходов от капиталовложений – учитывая, как подскочили цены на фондовой бирже. – Тремейн говорил все это с таким видом, словно его отъезд не имел ничего общего с концом их отношений. – Если вдруг надумаешь приобрести парочку железных дорог, приезжай в Штаты в конце этого или в начале следующего года.

– Буду иметь в виду, – пролепетала Джиджи.

Он поднялся. Она тоже встала.

– Теперь тебе придется остерегаться юных охотниц за богатыми мужьями. – Джиджи заставила себя улыбнуться, хотя сердце ее, казалось, разорвалось от боли.

– И охотниц за титулами тоже. – Камден тихонько рассмеялся. – А также тех, кто просто без ума от того, как я хожу и говорю.

– Да-да, этих в особенности надо остерегаться. «Не плачь. Только не сейчас».

И тут вдруг Джиджи поняла, что теперь именно она держится за него, а не наоборот. Да, она судорожно сжала его руки.

«Отпусти его, – мысленно приказала она себе. – Отпусти, отпусти. Отпусти».

Несколько секунд спустя она повиновалась своему приказу, но торжество воли тут было ни при чем – просто ей вдруг пришло в голову, что она не имела никакого права удерживать его.

– Тогда… до свидания, – пробормотала Джиджи. – Благополучного тебе плавания.

– Будь счастлива, – с серьезной торжественностью проговорил Камден. Чмокнув жену в щеку, добавил: – Расставание всегда навевает светлую грусть.

Джиджи не понимала, что может быть светлого в грусти, от которой грудь саднило так, будто ее все еще трепещущее сердце терзали когти Цербера. Увы, она могла лишь беспомощно смотреть, как Камден исчезает из виду, исчезает из ее жизни.

Глава 26

Лондон, 25 августа

«Милая, дорогая Филиппа!

Прости, что мое письмо пришло только сейчас. Последние два дня освещение хотя и стало более рассеянным и холодным по сравнению с серединой лета, к концу дня приобретает удивительный золотистый оттенок Мисс Карлайл считает, что я заметно продвинулся в работе над «Полднем в парке».

Все потихоньку подтягиваются в Лондон. Вчера вечером я обедал у Карлайлов и выставил себя совершенным болваном, сознавшись, что две недели просидел в городе. Все остальные хвастаются, как весь август стреляли куропаток в Шотландии или устраивали парусные гонки вокруг острова Уайт.

Я уже радуюсь нашей завтрашней встрече. Хорошо бы, мы уже были женаты!

Как всегда, мысленно посылаю тебе тыеячу поцелуев.

Твой навеки,

Фредди».

Отъезд Камдена не прошел незамеченным. Важность этого события, была столь велика, что уже через тридцать шесть часов; весь Лондон знал: маркиз Тремейн собрал вещи и освободил дом жены. Что и говорить, ни телеграф, ни даже телефон по скорости распространения и охвату не могли сравниться е передачей сплетен из уст в уста.