Читать книгу "За гранью - Питер Робинсон"

Как она могла так поступить, запаниковала Мэгги. Теперь все знают, что она жертва семейного насилия. И всякий раз, когда она выйдет на улицу, соседи, прохожие и даже кассирши в магазинах будут смотреть на нее кто с жалостью, а кто и с обвинением: сама виновата. Многие будут просто отводить глаза или вообще прекратят с ней разговаривать, считая, что она связана с событиями в доме Пэйнов. Даже совершенно незнакомые люди, которые узнают ее по фотографии, начнут проявлять к ней нездоровый интерес. Возможно, и Клэр перестанет ее навещать — она, кстати, не заходила к ней в гости с того дня, когда встретилась здесь с полицейским, и Мэгги уже начала волноваться: уж не случилось ли с девочкой что-нибудь.

Самое страшное, что эта история может дойти до Билла.

Да что там! Она действительно сама виновата: хотела помочь несчастной Люси, вызвать у людей сочувствие, а в результате и ей не помогла, и себе сделала только хуже. Какая глупость была довериться Лорейн Темпл! Одна поганая статейка — и весь ее новый, но ничем не защищенный мир будет разрушен. А так и будет. Как это несправедливо!

Так думала Мэгги, заливаясь слезами за кухонным столом. Это было действительно несправедливо.

После недолгого, но здорового ночного сна — благодаря внушительной порции «Лафройга» и Дюку Эллингтону — Бэнкс в восемь тридцать утра в пятницу уже входил в свой кабинет в Миллгарте. Первое, что он увидел на письменном столе, была записка Стефана Новака, сообщающая: скелетные останки, обнаруженные в саду дома Пэйнов, не принадлежат Лиан Рей. Имей Бэнкс хотя бы самую слабую надежду, что Лиан по прошествии столь долгого времени все еще жива, он бы запрыгал от радости, но, прочитав записку, он лишь в растерянности потер лоб: получалось, что найдена еще одна жертва Пэйна. Через три гудка Новак взял трубку. Было похоже, что Бэнкс помешал его разговору по другому телефону, но Стефан, невнятно пробормотав что-то собеседнику, переключил внимание на Бэнкса.

— Простите, что не сразу ответил.

— Проблемы?

— Да нет, все как всегда. Сейчас выйду из дома…

— А, долгие проводы… Послушайте, по поводу этой идентификации…

— Все точно, сэр. Проверили по данным стоматологической карты. Результаты ДНК-теста будут позднее. Это точно не Лиан Рей. Я сейчас направляюсь в дом, там парни продолжают искать.

— Так кто же это, черт возьми?

— Не знаю. Пока известно, что это молодая женщина лет двадцати, а то и чуть меньше, пробыла в земле несколько месяцев и во рту у нее стальная коронка.

— Чем это нам поможет? — спросил Бэнкс, роясь в закоулках памяти.

— Она, скорее всего, из Восточной Европы. Тамошние стоматологи до сих пор используют металл в зубопротезировании.

Точно. Теперь Бэнкс вспомнил: об этом говорил дантист, привлеченный судмедэкспертами к расследованию.

— Так, значит, из Восточной Европы?

— Вполне возможно, сэр.

— Ясно. Есть надежда на то, что результаты сравнения ДНК Пэйна и Сикрофтского насильника будут получены на этой неделе?

— Позвоню им сегодня и выясню.

— Отлично. Спасибо, Стефан, держите их под контролем.

— Слушаюсь.

Бэнкс выключил телефон. Одно из первых указаний начальника окружной полиции Хартнелла после формирования команды Бэнкса касалось создания в ее составе специальной группы. Полицейские, входившие в нее, должны были вести постоянный учет всех пропавших на территории Великобритании людей и отслеживать результаты дел по их розыску. Особенное внимание было приказано обращать на девочек-подростков — «пропашек», как их называли в команде, — блондинок, если у них не было особых причин пуститься в бега, а исчезли они по пути домой из клубов, пабов, кинотеатров. Но ни одна из них не вписывалась в критерии, которыми руководствовались при розыске Хамелеона, кроме девушки из графства Чешир, которая два дня спустя нашлась живой и сильно раскаивающейся в том, что, уединившись на два дня со своим бойфрендом, позабыла поставить в известность об этом своих родителей. Был и печальный случай: девушка из Линкольна, которая, как впоследствии выяснилось, погибла в ДТП, но поначалу не была идентифицирована. И вот теперь труп девушки, предположительно из Восточной Европы.

Бэнкс ненамного продвинулся в размышлениях и догадках, когда дверь его кабинета раскрылась и констебль Файли положил перед ним на стол утренний выпуск газеты «Пост».

Энни припарковала свою розовую «астру» и пошла к дому тридцать пять. Деревья на Хилл-стрит защищали ее глаза от утреннего солнца. Полицейская лента ограждала часть тротуара перед каменной стеной, за которой был разбит сад, поэтому пешеходы, проходя мимо, должны были сходить на проезжую часть. Энни заметила, как один или двое прохожих остановились, пытаясь заглянуть во двор поверх ворот, а большинство людей переходили на другую сторону улицы и отводили глаза в сторону от этого дома. Одна пожилая дама, шедшая впереди нее, даже перекрестилась.

Энни, предъявив пропуск дежурному и расписавшись в журнале посетителей, пошла по садовой дорожке к дому. Она не боялась увидеть отталкивающие подробности — тут тщательно потрудились судмедэксперты из СОКО, — но все же, приблизившись, занервничала. Люди, работавшие в саду, не обратили на нее внимания и продолжали свои раскопки. Входная дверь была приоткрыта, и, когда Энни осторожно нажала на ручку, она распахнулась, открыв взгляду прихожую.

В прихожей не было ни души, а внутри дома было так тихо, что Энни поначалу решила, что в доме, кроме нее, вообще никого нет. Тут раздался чей-то крик, а вслед из подвала донесся треск пневматической дрели, рассеявший ее наивные иллюзии. В доме было жарко, душно и ужасно пыльно, так что Энни три раза подряд чихнула, перед тем как продолжить осмотр.

Нервное напряжение постепенно спало, уступив место профессиональному любопытству: она с интересом отметила, что ковры сняты, видны бетонные плиты пола и деревянные ступени лестницы, в гостиной нет никакой мебели, демонтированы даже все осветительные приборы. В каждой из стен просверлено по нескольку отверстий — без сомнения, для того чтобы проверить, не замурованы ли в них тела. Энни передернуло: вспомнился «Бочонок амонтильядо» Эдгара По, один из самых страшных рассказов, который Энни читала в школе.

При осмотре она не должна была сходить с узкой тропки, ограниченной с двух сторон натянутыми веревками. Ей это напомнило посещение музея сестер Бронте или коттеджа Вордсворта, где посетителям разрешалось только рассматривать старинную мебель, защищенную похожим веревочным ограждением.

Кухня, в которой три криминалиста из СОКО возились над раковиной и канализационными трубами, была в таком же плачевном состоянии: кафельные плитки сбиты со стен, холодильник и плита исчезли, шкаф для посуды — пустой, все усыпано порошком для обнаружения отпечатков пальцев.

Энни и в голову не приходило, что возможно так разрушить жилище за каких-то три дня. Один из криминалистов, взглянув на нее, довольно раздраженно поинтересовался, что ей здесь надо. Она помахала перед его носом пропуском, и он снова принялся снимать со стены раковину. Внезапно пневматическая дрель смолкла, и Энни уловила гудение пылесоса, работающего наверху, — странно было слышать этот мирный домашний звук среди хаоса, царящего на месте преступления. Однако она знала, что пылесос используется здесь для куда более зловещей и мрачной надобности, нежели избавление от пыли.