Читать книгу "Крещение огнем - Анджей Сапковский"

– На, – Кагыр протянул ей фляжку, – глотни. И сядьближе ко мне, согрею.

Новый сом ударил на мелководье в косячок уклеек. Рыбкипрыснули по поверхности серебристым градом. В лунной дорожке мелькнула то лилетучая мышь, то ли козодой.

– Кто знает, – задумчиво протянула Мильва, прижавшись кплечу Кагыра, – что будет завтра? Кто реку перейдет, а кто землюшку обымет?

– Будет, что должно быть. Отбрось дурные мысли.

– Не боишься?

– Боюсь. А ты?

– Тошнит меня. Молчали долго.

– Расскажи, Кагыр, когда ты с той Цирей встретился?

– Впервые? Три года назад. Во время боев за Цинтру.Вывез ее из города. Нашел окруженную со всех сторон огнем. Я ехал сквозь пламяи дым, держа ее в руках, а она тоже была как пламя.

– И что?

– Пламя в руках не удержать.

– Если в Нильфгаарде не Цири, – сказала Мильва последолгого молчания. – То кто же?

– Не знаю.

***

У Дракенборга, реданского форта, превращенного в лагерь дляинтернированных эльфов и других подрывных элементов, были свои печальныетрадиции, созданные в ходе трех лет функционирования. Одна из таких традиций –казнь на рассвете. Вторая – предварительный сбор обреченных на смерть в большойобщей камере, откуда на заре их выводили к виселице.

Смертников набиралось в камере около десятка, а вешаликаждое утро двух, трех, порой четырех. Остальные ждали своего часа. Долго.Иногда неделю. Ожидающих в лагере называли "шутами". Потому чтоатмосфера в камере смертников всегда была веселая. Во-первых, на завтракподавали кислое и крепко разбавленное вино, носящее на лагерном жаргоненазвание "Сухой Дийкстра", поскольку не было секретом, чтопредсмертный напиток поставлялся приговоренным по личному распоряжению шефареданских разведслужб. Во-вторых, из камеры смертников уже не таскали надопросы в зловещих подземельях "Мойки", а стражникам запрещалосьизмываться над заключенными.

В ту ночь с традициями тоже все было в порядке. В камере,занятой шестью эльфами, одним полуэльфом, одним низушком, двумя людьми изкоролевств и одним нильфгаардцем, было весело. "Сухого Дийкстру" пообщему согласию выливали в жестяную миску и хлебали без помощи рук. Такаяметода позволяла хотя бы чуточку захмелеть. Лишь один из эльфов, скоя'таэль изразгромленного отряда Иорвета, недавно жестоко избитый в "Мойке",держался спокойно и серьезно, занятый тем, что выцарапывал на бревне стенынадпись:

"Свобода или смерть". Подобных надписей на стенахбыло бессчетное множество. Остальные смертники, поддерживая традицию, без концапели "Гимн шутов", сложенную в Дракенборге песню, слова которойкаждый выучивал в бараках, слушая по ночам звуки, долетавшие из камерысмертников и зная, что придет и его черед выступить в хоре.

Пляшут шуты на веревке,

Дергают петлю ритмично,

Ох, до чего же мы ловки,

Как же мы пляшем отлично.

Как же не дергать веревку,

Если солдат из-под ног

Выбьет скамеечку ловко

Сильным ударом сапог!

Звякнул засов, скрипнул замок. "Шуты" замолчали.Появление стражников на заре могло означать только одно – сейчас хор станетжиже на несколько голосов. Вопрос – чьих?

Стражники вошли группой. В руках веревки, чтобы связать рукитех, кого поведут на виселицу. Один шмыгнул носом, сунул палку под мышку,развернул пергамент откашлялся.

– Эхель Трогельтон!

– Трайгльтан, – равнодушно поправил эльф из командыИорвета, еще раз глянул на выцарапанный "лозунг" и с трудом поднялся.

– Космо Бальденвегт!

Низушек громко сглотнул.

Назариан знал, что Бальденвегга арестовали по подозрению вактах диверсии, совершаемых по поручению нильфгаардской разведки. ОднакоБальденвегг не признавался и упорно твердил, что обоих нильфгаардских коней онукрал по собственной инициативе и заработка ради, а Нильфгаард никакогоотношения к этому не имеет. Но ему явно не поверили.

– Назариан!

Назариан послушно встал, подал стражникам руку. Когда всютройку выводили, остальные "шуты" за тянули:

Пляшут в петельках шуты,

Ах ты, ух ты!

Ну а ветерок легко

Песни носит далеко!

Рассвет горел пурпуром и кармином. День обещал бытьпрекрасным, солнечным.

"Гимн шутов, – подумал Назариан, – вводит взаблуждение".

Действительно, повешенные не могли плясать лихого танцависельников, потому что вешали их не на шибенице с поперечиной, а просто настолбах, вкопанных в землю. Из-под ног же выбивали не скамейки, а практичные,невысокие, носящие следы частого использования березовые пеньки. К тому жеанонимный, казненный год назад автор песенки не мог знать этой висельнойтехнологии, когда творил. Как и каждый повешенный, он ознакомился с деталяминепосредственно перед смертью. В Дракенборге экзекуции никогда не совершалисьпублично. Справедливое наказание, а не садистская месть. Слова"Гимна", как и название вина, приписывали Дийкстре.

Эльф из команды Иорвета стряхнул с себя руки стражников, незадерживаясь, поднялся на пень и позволил надеть себе на шею петлю.

– Да здрав...

Пенек выбили у него из-под ног.

Низушку потребовалось два пенька, поставленных один на один.Мнимый диверсант не пытался выкрикивать патетических лозунгов. Он просто энергичнодрыгнул короткими ногами и повис на столбе. Голова бессильно свесилась набок.

Стражники схватили Назариана, и тут Назариан вдруг решился.

– Буду говорить! – прохрипел он. – Буду даватьпоказания! У меня есть важная информация для Дийкстры!

***

– Поздновато, пожалуй, – с сомнением проговорилВасконье, присутствующий при экзекуции заместитель коменданта Дракенборга пополитическим вопросам. – Стоит увидеть петлю, как в каждом втором из васпросыпается фантазия!

– Я не выдумываю! – Назариан дернулся в руках палачей.– У меня информация!

Спустя неполный час Назариан сидел в карцере и восторгалсяпрелестью жизни, гонец стоял в полной готовности около коня и яростно чесалмежду ног, а Васконье читал предназначенный Дийкстре рапорт и исправлял в немошибки.