Читать книгу "Время собирать груши - Михаил Яковлевич Грушевский"

такую конфигурацию: «Сейчас мы их всех сделаем!». Но это все беззлобно, он ни на кого не ругался, просто для него все другие машины – это были противники, и он усмехался: «Они думают, что мы сейчас повернем налево, а мы сделаем хитрее, мы их сделаем».

Попадались и темпераментные кавказцы, которые начинали что-то невероятное с ором излагать, какие-то свои бизнес-концепции. Ой, чего только не было… И в какой-то момент я вдруг понял, что пора. Взял частные уроки, сдал на права и сначала ездил с тренером. Просто садился за руль (там не было вторых педалей), но мне нужно было, чтобы рядом находился человек на всякий случай, чтобы подсказать, что правильно делать.

Мне было уже почти 32 года, когда я купил первую машину. Я обожал и сейчас очень люблю Италию, саму ауру, темперамент этих людей, их историю, футбол итальянский… И я решил, что первая машина должна быть непременно итальянской. Это был такой бред холостяка – я тогда был холост и мог себе позволить эгоистические желания.

«Жигули», безусловно, по своему происхождению тоже итальянская машина, но в 1996 году уже были настоящие «итальянцы» на нашем рынке, и я купил себе «Фиат Браво». Машина была такая необычная, что просто привлекала внимание. Но она была настолько не приспособлена к московской реальности, к московским дорогам… В общем, я с ней в основном мучился, но настолько мне понравилась эта итальянская романтика, что через пару лет я эту машину продал и приобрел «Альфа Ромео», самую последнюю модель. Говорят же, что мужчины к выбору машины подходят как к выбору жены. Меня все спрашивали: «Почему ты не взял нормальную машину – „Мерседес“, „Ауди“»? Для меня это было как-то банально.

И вот тут началась совершенно замечательная полоса в моей биографии автолюбителя, потому что меня гаишники постоянно останавливали со словами: «Никаких к вам вопросов, просто что за машина?»; «Извините, ради бога, что у вас за машина?» Но «Альфа Ромео» тоже не приспособлена для московской жизни.

Потом у меня уже было несколько гораздо менее экзотических машин, более адаптированных к нашим суровым реалиям. Первые две машины были на механике, а потом я понял, что в Москве это тяжело. Конечно, автомат – это гуманная вещь. Сейчас я уже очень долго езжу на своей нынешней машине, она слава богу, мне повезло, попалась очень дружелюбной. Но сейчас обслуживание машины, если это делать в так называемых дилерских центрах, стало стоить каких-то адских денег…

На Шереметьевской улице есть универсальный центр технического обслуживания. Приезжаешь – никого нет, мне за полчаса все сделали, пока я выпил кофе, машина готова. А потом она меня благодарит по дороге, я прямо слышу голос своего «Лeнд Pовера»: «Михаил Яковлевич, спасибо вам огромное, так приятно с вами иметь дело». Ей-богу, он со мной общается. Десять лет уже на нем езжу, и тьфу-тьфу-тьфу.

Я очень спокойно отношусь к машине и абсолютно не расстраиваюсь из-за царапин. Недавно я стоял в центре Москвы, на Садовом кольце, должен был поворачивать на Поварскую улицу, и вдруг какой-то звук, причем звук страшный, как мне показалось. Меня кто-то очень сильно ударил. Стоит «Майбах». Из него вылез мужчина, солидный такой, взрослый и очень крупный и говорит: «Михаил, простите меня, я водитель». То есть это такой дорогой буржуазный вариант такси, а с заднего сиденья выскочил пассажир и крикнул: «О, кого я вижу, а я пассажир, я вообще ни при чем». И пешочком куда-то почесал. А я смотрю, этот «Майбах» весь в каких-то царапинах, он же невысокий, а у меня… Господи, у меня есть царапинка, даже какой-то след. Если очень хорошо помыть машину, то можно увидеть этот след, а зимой грязно, его вообще не видно. И из-за этого что-то там оформлять, страховка, не страховка… В общем, я сказал: «Езжайте». Это было перед Новым годом, 27 декабря, ну что я буду кровь пить человеку? «Езжайте, надеюсь, вы меня не обманете, не скажете, что это я в вас врезался. Если вы так сделаете, то вы пожалеете». В общем, он сказал: «Спасибо» – и уехал. Я очень спокойно к таким вещам отношусь.

Машины – это такое удобное средство перемещения по городу. Самое главное – уметь припарковаться. В Москве это самое главное. Если есть где припарковаться, особенно в центре, то это прямо замечательная привилегия.

Когда я за рулем, гаишники меня узнают. Но тут разброс огромный. Молодые, конечно, уже бесконечно далеки. Но я все равно пользуюсь, скажем так, неким уважением, которое иногда проявляется, может быть, в каком-то даже снисхождении. Расскажу анекдотичный случай. Несколько лет назад мы с женой возвращались домой, нас там ждал сын с нашей помощницей, а мы старались всегда ее пораньше отпустить… В общем, мы стремились к ребенку и выехали на дальнее Рублево-Успенское шоссе. Это тяжелое направление, там часто пробки, Т-образный перекресток, и поворачивать можно только направо, то есть в область. И я понимаю, поскольку движение медленное, все еле ползут, что нарушить несложно: ты поморгал, попросил, рукой помахал, повернул, и все тебя видят. А там рядом пост ГАИ. И выходит сотрудник такой радостный, я прямо видел, как он радуется. Вот он – на ловца и зверь бежит. И он подошел ко мне, увидел физиономию и говорит: «Михаил, вам сегодня просто повезло. Хорошо, что вам попался я, живой человек, а если бы камера бездушная?» И он прав, потому что с камерой уже узнаваемость лица никак не отражается на фиксации нарушения.

Я так скажу: безусловно, я не святой, иногда нарушаю правила в пределах разумного и считаю, что самые опасные люди – это так называемые «полунарушители», это те, кто очень хотят нарушить, но при этом очень боятся, и они как бы наполовину, бочком-бочком, один бок машины у них залезает в чужой ряд, а другой еще остается как бы по правилам, и они мешают всем вокруг. Таких все ненавидят, все им сигналят, и создается истерическая обстановка.

Но в Москве вообще не нарушать, быть святым просто невозможно. Поэтому я считаю так: если камера зафиксирует мой неправильный маневр или превышение скорости, придет штраф, ну что же, значит, оплачиваем. Если инспектор внимательный, иногда инспектора тоже надо обезоруживать. Он говорит: «Я видел, вы из соседнего ряда перестраивались. Так нельзя было». А я ему: «Вот у вас зрение! Да, я именно так и сделал. Но вы-то как увидели, вы же вон где стояли!» – «Это профессиональное». – «Это просто восторг!» Не надо быть жлобом,