Читать книгу "Смерть или слава - Владимир Васильев"

– Ха! – Чистяков прямо-таки лучился оптимизмом. – Праздник, граждане! Тележка жива! Просю унутрь!

Брезгливо отбросив останки бласта, Яна вытерла руки о джинсы и приникла к Смагину. Тот успокаивающе прижал ее к себе.

Юлька открыла вторую дверцу и уселась справа от Чистякова. Я устроился слева – в «Урале» место водителя по центру. Смагину с Янкой осталось заднее сидение, больше смахивающее на небольшой диван.

Первым делом Юлька потянулась к видеомодулю и без запинки набрала номер, который сегодня дал нам Риггельд. Уже успела запомнить. Я покосился на приборы перед Чистяковым, и убедился, что батареи вполне живы. Нам не то что до Новосаратова хватит – можно Волгу раз пять по экватору объехать.

Риггельд нам не ответил, и Юлька насупилась.

Странно. Должен был бы ответить, он ведь обещал немедленно выехать нам навстречу. А значит, должен находиться в кабине и слышать вызов.

Тщетно мы вслушивались в протяжные гудки. Долго вслушивались. Очень долго. Юлька тыкала пальцем в «Повтор/Redial», модуль покорно набирал номер раз за разом – и все безрезультатно.

Наконец Чистяков не выдержал.

– Поехали, что ли? Может, он в кустики выскочил по дороге…

Юлька метнула на Костю взгляд, в котором смешивались самые противоречивые чувства. Но послушно хлопнула дверцей со своей стороны.

И мы рванулись к еще одному вездеходу, виднеющемуся невдалеке, в полукилометре примерно. Смагин чем-то шуршал сзади.

– Ха! – провозгласил он с воодушевлением. – Гамбургеры! Правда, всего четыре штуки…

– Поделимся! – Чистяков ничуть не огорчился этому маленькому просчету судьбы. Я, признаться, тоже не огорчился.

Тихонько заурчала печка – приятная, все-таки, штука «Урал». Хотя любой, даже самый захудалый звездолет все равно лучше самого модернового вездехода.

Едва мы подъехали ко второму вездеходу, серо-зеленому «Киеву», я заметил рядом труп. Человеческий.

– Сидите, – сказал я и вышел. Приблизился.

Когда-то в этом теле обитала темная и грязная душонка Архара – дружка Плотного. Имени этого головореза я не знал, да и фамилию не знал точно. Не то Архаров, не то Архарский. А, может, и Архарян – нос слишком уж характерный и щетина цвета сажи. В голове Архару проделали дыру – огромную, кулак просунуть можно. Малоприятное зрелище, доложу я вам. В руке мертвый Архар до сих пор держал оружие – тот же «Витязь», на этот раз неповрежденный. Как ни темна была у Архара душонка, сопротивлялся он до последнего. И не требовалось особого воображения, чтоб понять кому сопротивлялся.

Известняк вокруг «Киева» во многих местах почернел, а несколько в стороне виднелась небольшая воронка. Уменьшенная копия тех мрачных кратеров, что возникли на месте наших со Смагиным звездолетов.

Я с тоской взглянул на небо, обошел труп и порылся сначала в бардачке «Киева», а потом в багажнике. Чутье меня не подвело.

– Держи, – я вернулся и передал Смагину еще один пакет с гамбургерами. Смагин в ответ протянул мне горячий и очень желанный бутерброд, от которого оттяпал чуть меньше четвертинки.

Надо сказать, что покойник с дырищей в башке никому не испортил аппетита. Очень скоро и от второй порции гамбургеров осталось лишь воспоминание и некоторое затишье в желудках.

– Ну и чего? – вопросительно повернулся к нам Чистяков, когда с легким обедом было покончено. – Куда нам? В Новосаратов?

Вместо ответа Юлька еще раз попробовала дозвониться Риггельду. С прежним результатом. Точнее, без оного.

«Черт! – подумал я. – Неприятно, конечно, но очевидно: у Риггельда не все в порядке. Пожалуй, что его сцапали.»

Очень не хотелось бы, чтоб он в эту минуту точно так же валялся у своего «Даймлера» с дырищей в голове. Архары разнообразные – пусть, смерть таких подонков я только приветствовал. Но Риггельд, один из немногих, кого на Волге можно именовать человеком… Пусть даже отнимет у меня Юльку вместе с неоформившимися мечтами. В конце концов, к отчаянной у меня отношение больше как к своему парню, чем как к женщине.

– Юля, душа моя, – осторожно попросила с заднего «дивана» Яна Шепеленко. – Пусти-ка меня за терминал…

Юлька недоверчиво покосилась на нее, но послушно толкнула дверцу вверх и вышла.

Первым делом Яна влезла на какой-то необозначенный сервер – пароль там был двенадцатизначный, я машинально сосчитал число нажатий на клавиши. Маньяки. Даже директорат пользуется максимум восьмизначными.

– «Даймлер», говорите? – переспросила Яна, поднимая глаза от портативного экрана. – А номер кто-нибудь помнит?

– 54-063 КРД, – не задумываясь подсказала Юлька. – КРД – это Курт Риггельд.

– Спасибо.

Яна снова заколотила по клавишам. На экране возникла какая-то схема, и на нее все время накладывалась сетка, после чего изображение зуммировалось и выводилась уже часть схемы в укрупненном масштабе.

С четвертого зуммирования я наконец сообразил, что эта схема не что иное, как план Новосаратова.

Наконец изображение стабилизировалось, и на плане замигала красная точка.

– Вот, «Даймлер» Риггельда. На юго-западной окраине. Если не ошибаюсь, на автостоянке.

Я покосился на Юльку – и понял, что у нее вот-вот затрясутся губы.

– Мало ли, – поспешил встрять я. – Вдруг он решил вездеход тоже сменить?

Это я так ляпнул, наобум, потому что знал: Курт ни за что не сменит старенький дедовский вездеход даже на вот такой «Урал». Как не сменил бы я свой «Саргасс» на модерновый блин шусгаровской серии.

– А ты чего расселся? – рявкнул я на Чистякова. – Давай, гони к Новосаратову!

Яна вернулась назад, а Юлька уселась к терминалу, и лицо у нее было каменное.

«Черт! – подумал я. – А ведь она Риггельда любит! Не просто – ля-ля, три рубля. Действительно любит!»

И понял, что завидую.

Вскоре мы покинули долину Ворчливых Ключей.

Чистяков внял моему «Гони!» буквально: выжимал из «Урала» все, что можно было выжать. А выжать можно было изрядно, благо машина мощная. Я чуть ли не ощущал тугое сопротивление воздуха на такой скорости – вездеход скользил над степью, оставляя за багажником потревоженный ковыль. Позади нас даже вихри какие-то некоторое время продолжали бродить.

Наверное, степная живность пряталась и сетовала на подобных пришельцев. Промчались, траву взъерошили… Мы на чужих сетовали – когда они баламутили волжский воздух. А зверушки всякие – на нас.

Но ведь мы никого не собираемся выковыривать из родных нор и силком забирать к себе на вездеход. Мы просто промелькнем мимо вашего дома, и навсегда исчезнем. А если и не навсегда – то лишь затем, чтобы когда-нибудь снова промелькнуть и исчезнуть, не более.

Почему чужие не могли поступить так же? Промелькнуть – и исчезнуть? Как мы.