Читать книгу "Невеста тирана - Лика Семенова"

и трещал скверный свечной фитиль. Неровный и сырой. Кажется, у владетеля Альфи был дрянной поставщик.

— Помочь мне? После всего, что узнала? Ведь это был твой шанс освободиться… и все еще есть, — Голос Фацио был тихий, надломленный. Слова давались ему с трудом. — Там, внизу, ты была растеряна. Но теперь? Для очистки совести ты могла досчитать до ста, как было приказано. И уйти.

Джулия с трудом поднялась, чувствуя, как глаза разъедают слезы, выпрямилась на стуле, посмотрела в его покрытое испариной лицо:

— Для очистки совести? — Слезы все же покатились по щекам. — Что же это за совесть такая, сеньор? Уйти, зная, что вы умираете?

Фацио облизал пересохшие губы:

— А как поступила бы твоя сестра?

Джулия подняла голову:

— Я — не моя сестра, сеньор. Я — Джулия Ромозо. Такая, какая есть. И я не могу смотреть, как вы умираете. Я не хочу на это смотреть! Вы слышите? Не хочу! И не буду! — Она из последних сил вскочила на ноги, чувствуя головокружение: — Я немедля иду за Мерригаром. Зря я вас послушала!

Фацио рывком подался вперед и схватил ее за руку. Тут же скривился от боли и опустился на подушки. Какое-то время шумно дышал сквозь стиснутые зубы, не выпуская ее руки. На его высоком лбу выступили крупные капли пота:

— Нет… Нельзя Мерригара. — Он с усилием приподнялся и поднес пальцы Джулии к своим губам: — Я оскорбил тебя, Джулия Ромазо… И я прошу меня простить.

Она порывисто присела на кровать:

— Но как вас вылечить? Вам нужны мои силы? Берите все, оставьте мне лишь немного. — Она вцепилась в его ладонь обеими руками, сжала.

Фацио лишь вновь поднес ее пальцы к губам, прожигая черными глазами:

— Я прощен?

Она даже растерялась от этой глупости, едва не покраснела:

— Да будет вам!

— Я прощен?

Джулия опустила голову:

— Вы прощены, сеньор. Только скажите, что мне делать? Забирайте все.

Он тяжело покачал головой, отпустил ее руку:

— Это лишь временная мера, Джулия. Лишь краткосрочно возвращает силы, но эти раны не залечит.

— Что залечит?

Фацио криво усмехнулся:

— То же, что и раны Дженарро. Как он? Что сказал лекарь?

Джулия не совсем понимала, что только что услышала. Сидела в растерянности. Наконец, опомнилась:

— Мерригар сказал, что все будет зависеть от этой ночи. Если Дженарро ее переживет, то шансы есть. У него задета печень.

Фацио какое-то время сосредоточенно молчал, то и дело, прикрывая глаза. Ему, очевидно, становилось хуже.

— С ним твоя служанка?

Джулия покачала головой:

— Нет, с ним никого. Я попозже зайду к нему.

— Почему? Где твоя служанка?

Джулия замялась, не зная, что ответить. Наконец, пробормотала:

— Я не нашла ее… Я… торопилась.

Фацио вновь молчал, прикрыв глаза. Процедил:

— Мать?

Джулия не ответила — сейчас не время и не место обсуждать тираниху. Лишь спросила:

— Может, подойдет другая служанка?

Фацио едва заметно покачал головой:

— Они все подотчетны моей матери. Сейчас это совсем ни к чему.

Джулия сглотнула:

— Я справлюсь одна. Говорите, что мне нужно делать.

Сказать было гораздо проще, чем сделать. Джулия никогда не врачевала и не знала иных рецептов, кроме как приложить к больной голове капустный лист. И, тем более, не промывала раны и не штопала по живому живого человека, словно фаршированного гуся.

Она разрезала рубашку Фацио, стащила с плеч вместе с курткой. Лапушка сосредоточенно наблюдал за происходящим, лишь забрался подальше, в самое изголовье кровати. Фацио видел его, но не сказал ни единого слова.

Джулия налила воды из кувшина в тазик для бритья, оторвала полосу полотна, обмыла окровавленную грудь Фацио, которую рассекали три чудовищные ровные полосы. Она заметила и другие, едва зарубцевавшиеся розовые шрамы. Какие-то бледнее, какие-то ярче. Но в сравнении со свежими все они казались обычными крошечными царапинами, хоть кое-где и виднелись следы шитья. Она не выдержала:

— Откуда все эти раны?

Фацио лишь стиснул зубы. Наверняка каждое касание доставляло ему невероятную боль.

— Ответьте мне! Откуда эти раны?

— Это не важно…

Джулия понимала, что спрашивать бесполезно — не ответит. Она больше не делала попыток что-то выпытать. К счастью, Фацио прекрасно знал содержимое лекарской сумки, как и последовательность, с которой нужно применять снадобья. Судя по количеству шрамов, процедура повторялась многократно. И единственный, кто, вероятно, мог ее проделывать — Дженарро.

Джулия довольно быстро обработала раны, теперь оставалось лишь зашить. Рука ходила ходуном, когда она прокаливала большую гнутую иглу на пламени свечи. Потом Джулия долго стояла, не в силах решиться. Она уже один раз сменила повязку Дженарро и видела, как Мерригар зашил его рану — отдельными стежками, завязанными на узел. Предстояло сделать то же самое. Она глохла от страха, перед глазами плыло от слез. Больше всего на свете она боялась сделать что-то не так.

Фацио видел ее нерешительность. Лишь стиснул зубы:

— Шей, как сможешь… Ну же!

Она с трудом осознавала, как шила. Зажмуривалась перед каждым стежком, потому что не могла втыкать иглу в живую плоть. Но дело шло. Лишь сердце сжималось, когда Фацио шипел сквозь стиснутые зубы и судорожно комкал в кулаках покрывало. Наконец, Джулия смазала швы белой жидкостью из склянки, наложила повязки. И отлегло от сердца — дело сделано.

Фацио вновь поймал ее руку, поднес к губам. Молча, слабо. Его глаза покраснели, помутнели. Джулия промокнула его лоб:

— Спите, вам нужно отдохнуть. Я проверю повязку Дженарро и вернусь.

Она чувствовала себя опустошенной. Сегодняшний день мог запросто вместить половину жизни. Ужасную половину. Джулия уже не думала о приличиях, лишь о том, что валилась с ног. Она вернулась от Дженарро, оставив на месте лекарскую сумку, затушила свечи и легла, не раздеваясь, на широкую кровать Фацио с другой стороны. И уснула еще до того, как ее голова коснулась подушки.

А утро наступило так скоро, будто кто-то просто щелкнул пальцами. Кошмарное утро…

Глава 48

Джулия не помнила, чтобы когда-нибудь так болело все тело. Каждая частичка, кончик каждого пальца. Казалось, ее разобрали на части, как шарнирную куклу. И забыли вновь соединить детали, разбросали так, что эти части перестали составлять одно целое. Из незакрытых ставнями окон лился мутный утренний свет. Еще призрачный и серо-лиловый. Вместе с ним в покои заползала прохлада с особенным запахом свежей морской