Читать книгу "Все на продажу - Кэндес Бушнелл"

В здании было сорок пять этажей, восемь лифтов, буфет для служащих. На сорок втором этаже располагалась столовая для руководства, а на самом верху раскинулся личный офис Виктора Матрика со спальней, ванной, душем и джакузи, а также столовая для руководства самого высокого звена, с отдельной кухней и своим шеф-поваром. Там Виктор Матрик трижды принимал президента США.

Кабинет Селдена Роуза был на сороковом этаже. Его окна выходили на Центральный парк и на середину Манхэттена: он сидел из окна Эмпайр-стейт-билдинг, а в ясную погоду — башни-близнецы Международного торгового центра. Площадь кабинета составляла тридцать футов на шестьдесят — многие нью-йоркские квартиры были поменьше. В нем стоял тяжелый старинный письменный стол красного дерева, приобретенный двадцать лет назад, когда Селден только начинал карьеру, и кочевавший вместе с ним, взбираясь за ним следом по корпоративной лестнице. В кабинете было две двери: одна к секретарю, другая, потайная, всегда запертая, вела прямо в коридор и предназначалась для экстренного бегства в обход визитеров.

Селден Роуз гордился своей работоспособностью, но сейчас часы показывали пять, а он не трудился. Стоял у окна и любовался падающим на Центральный парк снегом. При этом он поглаживал голову, словно желая убедиться, что на макушке еще есть растительность. Его мысли сейчас занимала не работа, хоть она и требовала сосредоточенности, а жена. Ему позвонили из «Американ экспресс»: известный аукционный дом только что снял с его счета 50 тысяч долларов. Сначала он заподозрил, что у Джейни украли его кредитную карточку, но сотрудница «Американ экспресс» объяснила, что звонит только потому, что покупка совершена миссис Селден Роуз и они проверяют, действительно ли он женат.

Черт бы ее побрал, думал он. Эти деньги — немалая сумма, которую можно было бы с большим толком истратить на дом: во столько же обошелся бы бассейн или благоустройство участка, два года обучения ребенка в частной школе, зарплата няни. Раньше он думал, Джейни не понимает, что такое деньги, но в последнее время догадывался: она просто отказывается входить в его положение. По всем стандартам Селден, конечно, был богат, но он получал жалованье, большая часть eго состояния была в акциях, а это не то же самое, что деньги в башке. Ноябрьское снижение котировок не сделало его богаче… Однажды он попытался — наверное, недостаточно внятно — объяснить все это Джейни, сидя с ней вдвоем в ресторане, что случалось нечасто, но она только смотрела на него пустыми глазами и кивала своей красивой головкой; потом она увидела какую-то знакомую, и беседа прервалась. Надо было заставить Джейни дослушать до конца, не боясь вызвать ее недовольство. Но, как всегда бывало, когда речь заходила о деньгах, Селдену было неудобно с ней об этом говорить. У него не было ощущения, что они партнеры, наоборот, она вела себя (хотя никогда не облекала это в слова) так, словно считала его неиссякаемым источником наличности и терпела только до той поры, пока не перестанет бить денежный фонтан. Между ними всегда сохранялось напряжение, как бы подразумевалось, что она может его оставить, что он недостаточно хорош, а он в ответ пытался доказать обратное. Но безумная трата пятидесяти тысяч долларов совсем его обескуражила.

Селден, конечно, мог себе позволить такой расход, но это ведь были его деньги, ему и принадлежало право решать, как их тратить. Его мысли ходили по кругу. Можно заставить жену вернуть покупку, но тогда не избежать сцены, а он, как большинстве мужчин, скорее позволил бы отрубить ему палец, лишь бы не допустить воплей и слез. Еще можно было вообще не упоминать покупку, а просто отобрать у Джейни карточку. Но как отобрать? Попросить-значит спровоцировать скандал

Тайком забрать у нее из бумажника? Когда она обнаружит пропажу (а произойдет это уже в следующую минуту), он скажет, что пришлось забрать карточку — пусть сама соображает почему… Или вообще ничего не предпринимать? У Селдена было ужасное предчувствие, что именно так он и поступит.

Это, однако, его не успокоило: мучило ощущение, что его ограбили, предали. Глядя в окно на бесцветные хлопья, медленно опускающиеся вниз с серого неба, он вдруг поймал себя на мысли: лучше бы вообще никогда с ней не встречаться. Или, коль скоро сделанного не исправишь, надо покончить с ней раз и навсегда. У него возникло отвратительное желание выпрыгнуть из окна, потом мысль подстроить ей аварию со смертельным исходом, чтобы больше не иметь с ней дела и не мучиться из-за ее трат…

Его мысли прервало ленивое «Привет, Роуз!». В кабинет вошел Гордон Уайт, гордо именовавший себя «верным оруженосцем Роуза», — правая рука Селдена. Роуз, впрочем, знал, что Гордон мечтает занять его место и поспособствовал бы его падению, если бы возникла такая возможность.

Гордон плюхнулся в кожаное кресло перед столом и перекинул ноги через подлокотник, как мальчишка. С точки зрения Селдена, он был типичным Нью-Йоркцем, то есть в сорок один год вел себя как здоровенный юнец, никогда ни с кем не поддерживающий серьезных отношений. Единственная разница между подростком и взрослым вроде Гордона сводилась к тому, что у него были собственные деньги, собственная квартира, собственный «порше», и, когда он возвращался домой в два часа ночи, на него было некому наорать. Хотя, размышлял Селден, глядя на дорогой черный костюм Гордона — итальянский, чистая шерсть, — различие сводится, возможно, только к одежде…

— Я слышал, что сделка с «Парадор» может развалиться, — сказал Гордон небрежно, ковыряя зубочисткой в зубах.

— В чем там дело? — спросил Селден рассеянно. При упоминании «Парадор» он вспомнил Комстока Диббла, а из-за него опять про Джейни.

— Там что-то не так с бухгалтерией, — ответил Гордон.

— В кинопроизводстве всегда хромает бухгалтерия, — бросил Селден безразлично.

— У них она хромает как-то странно, — продолжил Гордон. — Пока еще не знаю, в чем там дело, но, по слухам, там замешан твой друг Джордж. Наверное, чувствует большой сброс.

— У Джорджа отличное чутье.

— А Комсток готов к продаже. Хочет опередить снижение котировок на рынке.

— Все говорят, что рынок выправится, — заметил Селден.

— Уже выправляется. — Гордон смахнул со штанины пылинку. — В этом году я собираюсь купить дом в Хэмптоне.

— Хочешь хотя бы там заняться благоустройством? — спросил Селден. Гордон осклабился. В корпорации шутили, что работы вокруг ее здания не завершены из-за биржевого спада.

Зазвонил телефон, Селден взял трубку.

— К вам мистер Ник Воул, — доложила Джун, его секретарь.

— Пусть зайдет.

Гордон встал, сложил пальцы в виде пистолета и прицелился в Селдена.

— Не забудь наш разговор, Роуз. Если у твоей жены есть по дружки…

«Никаких подружек у нее нет», — подумал Селден. Гордон Уайт ушел, его сменил Вол, как его уже прозвал хозяин кабинета Он оказался именно таким, как ожидалось, ходячим клише: от сорока пяти до пятидесяти пяти лет, густые обесцвеченные усы, редеющие волосы до плеч. На нем были джинсы и дешевая кожаная куртка, но вел он себя как человек, верящий в свою спортивную форму и способность победить в кулачном бою. Удивляться этому не приходилось: Вол представлялся бывшим сотрудником спецслужб. Он явился с коричневым конвертом, который переложил под мышку, чтобы пожать Селдену руку.