Читать книгу "Невидимые линии. Границы и пояса, которые определяют мир - Maxim Samson"

местности сделала Сибирь удобным местом для советских властей, чтобы скрывать грязные секреты, такие как насильственное переселение национальных меньшинств, а западноевропейцы, так редко знакомые с Россией за Уралом, стали воспринимать Сибирь как таинственный и опасный "Восток". Это, безусловно, делает Урал своего рода границей, хотя и не обязательно континентальной. Важно также избегать чрезмерного упрощения этого предполагаемого разделения: к востоку от Урала есть множество величественных архитектурных сооружений, таких как бирюзовый железнодорожный вокзал Новосибирска или златоглавый Успенский собор в Омске. И это при том, что Санкт-Петербург и Москва не славятся своими теплыми климатическими условиями. Тем не менее, отражая силу репрезентации, оказалось легко провести широкое различие между двумя Россиями - одной "известной" и "гостеприимной", другой "неизвестной" и "враждебной" - как в самой России, так и за ее пределами.

Действительно, при общем отсутствии ощутимых доказательств существования континентальной границы по обе стороны от Урала - некоторые геологические расхождения, довольно тонкие демографические различия, несколько различий в климате и ландшафте - для обоснования этой границы стали искать более субъективные расхождения. Но почему именно Урал?Древнегреческие ученые, такие как Анаксимандр, Гекатей Милетский и Геродот, внесшие важнейшийвклад в становление географии как дисциплины, на своих картах отделяли Европу от Азии дальше на юго-запад, в районе Кавказских гор. Важно отметить, что их решения основывались на убеждении, что эти континенты действительно разделены водными объектами - объективный критерий, даже если он не учитывает различия в размерах рек и морей. По мере роста географических знаний греки продолжали пересматривать и расширять границы. Постепенно река Танаис (ныне Дон) стала более традиционной границей, и это представление укрепилось среди европейцев после создания во втором веке карты мира Птолемея, на которой этот водоток был расположен вблизи центра "известного" мира.* Со временем евразийская граница была расширена на юг через Азовское море, Керченский пролив, Черное море и Босфор, и эта традиция продолжалась вплоть до XVIII века. Это очень долгий срок для укоренения идеи о том, что Европа и Азия разделены по этой водной границе!

Только в 1730 году офицер шведской армии и географ Филипп Юхан фон Страленберг при содействии русского государственного деятеля и исследователя Василия Татищева спровоцировал смену парадигмы. Опираясь на растущий объем исследований в области географии России с XVI века, фон Страленберг утверждал, что Дон недостаточен в качестве континентального водораздела, поскольку он относительно мал и ограничен южной частью России. Вместо этого он продлил традиционную границу через Поволжье и на север вдоль удобно раскинувшихся Уральских гор. Фон Страленберг и Татищев определили некоторые из физических различий, отмеченных выше на Урале, такие как контрастные склоны, растительность и полезные ископаемые. Однако фон Страленберг имел в виду и важное "культурное" обоснование.Признавая недавние усилия Петра Великого по "европеизации" своей страны, не в последнюю очередь за счет превращения старого шведского города Ниен в новую столицу - Санкт-Петербург, фон Штраленберг хотел отделить то, что он считал великой, современной, имперской "Россией" к западу от Урала, от якобы дикой, неуправляемой колонии "Сибирь" к востоку. При этом он надеялся убедить европейскую аудиторию в том, что царь успешно превращает (западную часть) своей страны в эффективное, тщательно продуманное и эрудированное государство, которое может быть принято в качестве европейского партнера. Это представляло большой интерес и для новых имперских властей, которые все еще пытались установить контроль над юго-восточной степью, в частности, над населением, которое в значительной степени было кочевым, мусульманским или буддистским и которым было трудно управлять из центра.

После публикации фон Штраленберга о разделительной линии на Урал и его обитателей была направлена опытная исследовательская группа. Они были разочарованы протяженностью и размерами Урала, но покорно согласились изучить и расширить наше понимание его физической географии. В своих работах они также укрепили западные предположения о том, что "азиатские" народы на востоке будут сопротивляться царской власти. Эта концепция "цивилизационного" разделения внутри России до сих пор вызывает некоторые споры. Например, славянофильское интеллектуальное движение XIX века, в которое входил великий писатель Федор Достоевский, стремилось сосредоточить внимание России на Азии в ущерб Европе.*Разногласия по поводу того,должнали Россияи Казахстан обращаться к Европе или Азии за чувством культурной принадлежности, или же страны могут уникально сочетать эти два направления, остаются актуальными и по сей день.

Понятие о существовании границы - любой границы - между Европой и Азией, таким образом, наделено силой, поскольку оно обязательно основано на человеческих аспектах, а не просто или в первую очередь на конфигурации континентов Земли. Изменение мышления Адольфа Гитлера во время операции "Барбаросса" служит тому подтверждением. Если вначале фюрер принимал идею о том, что Урал представляет собой континентальный разрыв, как должное, пообещав, что "никаких иностранных военных сил [не будет] к западу от Урала", то вскоре он понял, что этого непритязательного горного хребта будет недостаточно, заметив:

Абсурдно пытаться предположить, что граница между двумя отдельными мирами - Европой и Азией - обозначена цепью невысоких гор, а длинная цепь Урала - не более того. С таким же успехом можно утверждать, что граница проходит по одной из великих русских рек. Нет, географически Азия проникает в Европу без какого-либо резкого разрыва.

И вот, вместо этого физического, но несколько непритязательного горного хребта, он решил сослаться на более масштабную нацистскую политику Lebensraum*, выступая за "живую стену" из арийских немецких колонизаторов, которая могла бы выступить в качестве расовой разделительной линии между "германским миром" и "миром славян". Не опираясь на конкретные места, которые можно нанести на карту, такая граница была бы очень гибкой и, следовательно, могла бы перемещаться все дальше и дальше на восток по мере продвижения Германии. Идея уральской границы впоследствии будет оспорена и российским лидером, но совсем по другой причине. После того как1959 году президент Франции Шарль де Голльречи, призывающей к европейской интеграции, описалЕвропу как"между Атлантикой и Уралом", советский премьер Никита Хрущев пришел в ярость, недовольный тем, что иностранный лидер подразумевает существование раздела - любого раздела - в его стране. Министерство иностранных дел Франции было вынуждено заверить своих советских коллег, что эта озорная фраза никогда больше не будет произнесена.

Тем не менее, вера в то, что через Россию проходит невидимый континентальный разлом, со временем укоренилась. Понятно, что не все картографы со времен фон Штраленберга точно следовали его линии, что неудивительно в области, где разногласия - обычное дело. Некоторые обвиняли его в произвольности, несмотря на то, что он предлагал столь же непрочные границы. Кума-Манычская впадина к северу от Кавказа долгое время была популярным конкурентом, соединяя Черное море с Каспийским, но постепенно