Читать книгу "Мёд жизни - Лидия Сычева"

– А пенсии как же? – заинтересовалась гостья.

– В общий котел, на его книжку кладем. В случае чего, если я помру (я ж купила пять метров материи на гроб у цыган, – попутно похвасталась баба Галя), ему хоть деньги достанутся; ну а я детям наказываю: вы его не прогоняйте, нехай он тут живет, если что. И хату вам посторожит.

– А где ж сам-то?

– Свиней покормил, так лег в кухне отдохнуть.

– А… Тут вот какое дело. – Алка оглянулась, будто высматривая, нет ли в хате посторонних. – Я слыхала, на вашей улице баба молодая померла.

– Да-да! – Баба Галя обожала просветительскую миссию и даже заерзала в предвкушении долгого рассказа. – Оля померла от рака кишечника. Так она высохла – страсть! А брал её Степка Вобленков с ребенком – она нагуляла по молодости. – Баба Галя снизила голос и прибавила скорбно-обличительных интонаций: – Мальчик, года четыре ему было. И вот Степка привел эту Олю в хату и говорит ей: «Видишь, какой порядок?» (А у него мать нигде не работала, только хату наряжала.) Она говорит: «Вижу». А он ей: «Чтоб всегда тут так было, запомни!» А она ж с дитем, и на работу устроилась телятницей, и дома хозяйство: две коровы, два телка, три свиноматки с поросятами, птица всякая. Да… – Баба Галя сочувствующе охнула. – А свекрови дюже не понравилось, что Степка взял бабу с дитем чужим. Прямо поедом стала её есть. А Оля женщина была порядочная, – баба Галя всхлипнула и перекрестилась, – ну, грех был по молодости, ну чё ж, убивать ей этого мальчонку, что ли? И она страсть как старалась в семье все делать; я видала раз – сено они убирали, хватает на вилы как мужик. Потом у них со Степкой девочка родилась, а свекровь вроде хотела парня… Как будто это магазин какой – чё Бог дал, с тем и живи! – баба Галя угрожающе возвысила голос до крика. – Девочке года не было, Оля вышла на телятню. А свекровь с дитем сидеть не хочет, мальчишка эту девочку нянчил. А Оля на работе надорвалась и всю зиму пролежала неподъемная. Врачи ходили, опиум кололи. А запах от неё страшный стоял… Ну и померла она, – баба Галя вытерла набежавшие слезы, – померла, а Степка через неделю машину купил легковую, пригнал с Тольятти за большие тысячи. Туда-сюда на ней, прям неудобно, вроде как рад, что с Олей развязался. Или смерти её дожидался, чтоб машину купить?!

Наступила скорбная пауза. Наконец гостья задумчиво спросила:

– А хозяйство как же?

– Так сдал же хозяйство, машину купил, а за мелочью всякой мать ходит да сестра его тут, в проулке, живёт, корову доит да за дитём приглядывает.

– А мальчик где ж? – продолжала выпытывать Алка.

– Ой, соседи бают, – баба Галя снизила голос, почти зашептала, – мальчик походил-походил по двору, по огороду и говорит: не, чужой я тут, пойду к бабе. Забрали его Олины родители на воспитание.

– Ну а чё ж, эта свекровь дюже строгая? В годах или нет? – не унималась гостья.

Баба Галя учуяла в этом вопросе какую-то особенную важность для Алки, но учуяла не умом, а интуицией. Глазки её блеснули:

– Ды чё ж, все мы не вечные… Она женщина пожилая. Строгая, конечно, это да.

– А так мужик справный, говоришь? – клонила свою линию Алка.

– Справный, не пьеть, и богатый – страсть. На нашей улице, считай, первый кулак, – затряслась в мелком смехе от удачной шутки баба Галя.

Наступило задумчивое молчание.

– А я вот что, Галь, приехала, – наконец решительно заявила Алка. – И у нас на хуторе разговор, что Степка – мужик серьезный. А у меня ж зять, ты знаешь, забег аж в Серпухов с проституткой, и ни слуху ни духу от него уж второй год. А Ленка (дочь) у меня девка хорошая, ты знаешь, – баба Галя согласно кивнула, – и работящая, и хозяйственная. Он – тоже не парень, с дитем, ну я и подумала, если б ты, Галь, переговорила с ним: мол, взял бы он мою Ленку.

Баба Галя воспламенилась заревым румянцем от столь ответственного поручения:

– Я всегда пожалуйста… Спросить можно. Оля, правда, недавно померла, вроде и неудобно ещё?

– Как сорок дней прошло, так уже можно пытать, – решительно заявила Алка. – А сорок дней когда? На той неделе?

– Ну да, вроде…

– Вот я и приехала тебе сказать. Потому что ты – баба честная, не подведешь, – баба Галя расплылась в улыбке и закивала головой, – и опять же, будем копошиться – перехватют, сама говоришь, что мужик он справный.

– Справный, да.

– Ну так гляди, Галь, я на тебя надеюсь, – Алка поднялась с дивана, – а я поеду, к вечеру и свиньям надо надергать, и куры у меня голодные.

– Надо, надо, – поддержала баба Галя.

Она, охая, поднялась, вывела гостью на крыльцо.

Алка была на стареньком, но свежевыкрашенном в кричащий желтый цвет велосипеде (ее кофта была в тон «транспорту»). Баба Галя громогласно передавала приветы на хутор Трибунский, где жила теперь Алка, та согласно кивала головой. Гостья вывела велосипед за ворота, щеколда звякнула, и стало тихо-тихо, будто жизнь на время остановилась…

Утешение

Оказывается, жизнь на девяносто процентов состоит из ненужных нам вещей и поступков. Это я поняла после смерти мамы.

Мне приснился сон – мама лежит в хате, под иконами, я держу её за руку, и вдруг чувствую пожатие, рука теплая, и я кричу: «Она ведь живая, она просто заснула!» И это счастье во сне… Долго ещё радостно было и наяву, будто она и впрямь живая.

* * *

Вспомнилось, как мы покупали табуретки. Специально поехали на рынок. Мама мне говорит: «А то если я „того“, так и положить не на что».

А я зорко гляжу на базаре по сторонам, ещё издали увижу табуретки, и отвлекаю, отвожу её в другую сторону.

Зимой приехала, а табуретки куплены. Без меня.

А 2 мая её не стало.

* * *

Мама была очень думающим человеком, рвущимся в тенетах беспросветного быта.

* * *

Почему моя старшая сестра заболела тяжело и неизлечимо? Почему погиб брат? Почему мама моя перенесла столько страданий? Неужели логика и смысл жизни в следовании за природой, за её неумолимыми законами? И не надо отступаться от земной любви, от ее зова, даже из приличий, из «долга»?! А как же совестливость – неужели это только христианский предрассудок?! Но ведь нелюбовь отравляет не только твою собственную жизнь, но и будущую судьбу детей, внуков… Кто же прав?!

* * *

Жизнь так быстро проходит, а я внутренне всегда жила в неспешности и не считала годы. Много времени тратила на переживания (на безответное чувство, например), мало – на комфорт, зарабатывание денег. Кто же будет сводить баланс? И что зачтётся? Гармония? Я пыталась её постичь, и быстрее всего пролетели счастливые годы. В них я проживала страдание, накопленное прежде.

* * *

Горе может быть таким большим, что в нем теряешь остатки убежденности.