Читать книгу "Другая женщина - Сэнди Джонс"

– Ах, Эмили, дорогая, как приятно тебя видеть, – заговорила она, обнимая меня в дверях. – Я просто не нахожу слов – мне так жаль, так жаль. Честное слово, мне очень, очень жаль. Я бы никогда не вымолвила ни словечка, если бы хоть на мгновение могла подумать, что…

Я натянуто улыбнулась. Больна она там или нет, это не обязывает меня ее любить.

– Милый! – воскликнула она, когда к ней приблизился Адам. – Господи, как мне тебя не хватало.

– Меня не было всего пару дней. – Он рассмеялся, делая большие глаза.

– Да, да, я знаю. Ты должен быть дома с Эмили, твое место там.

Я не знала, кого она пытается в этом убедить – нас или себя.

– Как вы? – спросила я, изо всех сил изображая неподдельный интерес. – Как вы себя чувствуете?

Она опустила глаза.

– Ну, знаешь, бывало и получше, но я не могу жаловаться. Меня не слишком сильно тошнило. К тому же волосы у меня пока не выпадают. – И она похлопала себя по темени.

– Дорогие дамы, не пройти ли нам в дом, пока об этом не узнала вся улица? – спросил Адам, направляя нас в холл с его низким потолком.

– О, конечно, – отозвалась она. – Просто я так рада, что вы здесь. Вы оба.

Она взяла меня за руку, провела в заднюю гостиную.

– Как у тебя дела? – спросила она почти с искренним любопытством. – Я столько о тебе думала.

Я глянула на Адама, и он ответил мне теплой улыбкой, словно гордый отец ребенка, делающего огромные успехи. Он покупался на каждое слово, которое она произносила. Он плясал под ее дудку. Я ощутила вполне реальный укол разочарования. Ничего не изменилось, ничего.

– У меня в общем-то все отлично, – соврала я.

Повисла неловкая тишина. Мы с ней стояли, меряя друг друга взглядами, но Адам, казалось, совершенно не замечал всех этих тонкостей.

– У нас не очень много времени, – напомнил он. – И дороги сейчас порядочно забиты.

– О, тогда нам надо ехать. – Памми взяла с кресла кардиган и сумочку. – А болтовню отложим на потом.

Я выдавила кривую улыбку.

– Кстати, я сделала несколько сэндвичей – на случай, если тебе захочется перекусить, – сообщила она мне. – Просто снимешь пленку. А в кладовке стоит жестянка с пирогом. Он с лимонной цедрой. Я сама его испекла, – добавила она гордо.

– Просто замечательно. – Я сама чувствовала всю фальшь нашего разговора. Уже и не припомнить, когда мы в последний раз обменивались такими любезностями. – Не стоило так утруждаться.

– Глупости. Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, тебе ведь пришлось так далеко ехать. И потом, мы все равно долго там не пробудем. Они меня просто подключат к этой штуке, а потом мы будем совершенно свободны. – Она приподняла рукав блузки, показав марлевую салфетку на внутренней стороне руки. – Может быть, нам удастся как следует поболтать, когда я вернусь?

Я кивнула, но покосилась на Адама.

– Ты разве не хочешь, чтобы Эмили поехала с нами? – Казалось, он уловил мою растерянность. Я и представить себе не могла, что они отправятся без меня.

– Господи помилуй, конечно нет, – отозвалась она. – Это совершенно незачем. А когда вернусь, попьем чаю с пирогом, хорошо? – Она посмотрела на меня, потом на Адама. Мы оба молча кивнули.

– Прости, я не знал. Видишь, она ожидала, что ты останешься здесь, – прошептал Адам, наклоняясь ко мне, чтобы поцеловать на прощание. – Постараюсь обернуться побыстрее.

– Не беспокойся, – выдавила я. – До встречи.

– Чувствуй себя как дома, – призвала меня Памми, когда они уже выходили.

Я наблюдала, как она ковыляет по дорожке. Потом она сказала Адаму, как ему следует поступить с ее сумочкой. Потом он помог ей усесться в машину, бережно поддерживая ей голову, когда она медленно опускалась на пассажирское сиденье.

Налив себе чашку чая, я села на диван, размышляя, на что бы употребить эти несколько предстоящих мне пустых часов. В чужих домах мне всегда бывало неуютно в отсутствие хозяев. Как-то действует на нервы, когда тебя окружают чужие вещи, к которым тебе не следует притрагиваться. Я взяла со столика журнал «Леди» и пролистала его. Но оказалось, что все статьи и рекламные объявления в нем ориентированы на жизнь, совсем не похожую на мою. Увы, в данный момент мне как-то не требовался ни дворецкий, ни телохранитель, ни экипаж яхты.

Я подумывала включить телевизор – просто чтобы разогнать тишину фоновым шумом. Но тут я заметила в углу музыкальный центр: старомодный комбайн, где все компоненты расположены один над другим. Имелся тут и CD-чейнджер – на три диска. У меня в подростковые годы была такая же система, и я помню, как мы с папой, осваивая ее, убили почти всю середину дня на то, чтобы осилить инструкцию, изобиловавшую техническими терминами. Времена с тех пор изменились, техника шагнула далеко вперед, и все равно я далеко не сразу смогла отыскать «ВКЛ» и кнопку, выдвигающую лоток для дисков. В лоток был вставлен диск – «Главные хиты» Саймона и Гарфанкела, любимцев моей мамы. Так что я задвинула его обратно и нажала на воспроизведение. Комнату заполнило бренчание первых гитарных аккордов «Миссис Робинсон», и я мысленно перенеслась в те субботние утра, когда мы со Стюартом сидели на диване, а мама пылесосила вокруг наших ног. «Поднять!» – приказывала она, и мы оба хихикали.

Фотоальбомы, которые Памми так гордо листала в день моего самого первого визита, выстроились на полке над стереосистемой, между двумя средних размеров колонками. Я прошлась взглядом по корешкам. Годы были жирно обозначены черной ручкой. Я помнила лишь, что альбом, который она мне тогда показывала, был в темно-бордовой кожаной обложке. Но теперь, потрогав их, я поняла, что это лишь дешевенькая пластмасса, силящаяся выдать себя за натуральную кожу. Я не без труда вытащила первый из трех темно-бордовых томов: он цеплялся своей липкой обложкой за соседей. Все его страницы оказались переполнены молодыми Памми и Джимом. Видимо, любовь только-только запустила в них когти: они с обожанием глядели друг на друга, а всем окружающим оставалось лишь смотреть в объектив. Как выяснилось, Адам – вылитый Джим в возрасте двадцати с чем-то лет. А Джеймс походил на отца еще сильнее. Джим горделиво обнимал Памми за плечи, и его присутствие служило как бы предостережением для всех ее потенциальных воздыхателей. На другом фото Памми позировала на капоте «Хиллман-Импа» в цельнокроеном платье с геометрическими узорами, а ее подружки, с вытянувшимися физиономиями, теснились внутри – как им и полагалось. Я так и представляла себе завистливые разговоры, которые они при этом вели, – когда шикарный Джим поднимал фотоаппарат, восхищаясь своей девушкой. Следующая страница: пикник, Памми, Джим и их друзья возлежат на пляжном одеяле. Они укрылись между песчаными дюнами, но края одеяла все равно вздымает мощный ветер. Наверняка это летняя Англия. Может быть, где-то на южном побережье – Камбер-Сандс или Лейсдаун. Я вообразила себе ту свободу, которую несла с собой молодость, выпавшая на конец шестидесятых, и ощутила укол зависти. Видимо, они чувствовали себя владыками мира. Такая беспечная жизнь. Ничто тебя не сдерживает, ничто тебя ни к чему не привязывает. Я подумала: интересно, будет ли наше время казаться таким же, когда мы станем оглядываться на него много лет спустя?