Читать книгу "Взаперти - Люси Кристофер"

* * *

Потом самолет нырнул вниз, запрыгал, меня вытащили из него. Покатили по асфальту. Было темно, но вдалеке мерцали огни. Маску сняли с моего лица. Ты бежал рядом. Бежал, как по песку рядом с верблюдицей. На этот раз ты держал меня за руку, крепко сжимая пальцы. И не сводил с меня глаз. Появилось какое-то здание. Меня провезли в раздвижную дверь.

Потом мы остановились. Незнакомый мужчина в костюме о чем-то расспрашивал тебя, не давая пройти. Ты закричал, показывая пальцем в мою сторону. И смотрел на меня… смотрел по-настоящему. Твой взгляд был отчаянным, жаждущим… ищущим. Наверное. Глаза твои увлажнились слезами, ты скользил взглядом по мне. Я пыталась заговорить, но не могла. Ты повернулся к мужчине в костюме и что-то закричал ему. Потом шагнул к моим носилкам. Наклонился надо мной. Коснулся моего лица.

– Пока, Джем, – прошептал ты. – С тобой всё будет хорошо.

Ты дотронулся до кольца на моем пальце и начал отступать.

Нет. Я замотала головой. Нет.

Я схватилась за тебя. Вцепилась в локоть. Вонзила пальцы в кожу. Со всей силой, какая у меня осталась, потянулась к тебе. Потянула тебя к себе. Ты не сопротивлялся. Поддался легко. А потом вдруг очутился совсем рядом. Я провела пальцами вверх по твоей руке до обнаженной груди, ощутила твое тепло. Обхватила тебя за шею.

И в последнем порыве притянула к себе твое лицо. Приподнялась с подушки – чуть-чуть, чтобы достать до тебя. Оставалось несколько сантиметров. Наши губы были совсем близко. Мои губы дотронулись до твоей щеки. Я ощутила твой вкус – вкус земли, соли и пота. Почувствовала колкость щетины. Уловила тепло дыхания, кисловатый эвкалиптовый запах. Твои губы так нежно коснулись моей кожи.

А потом тебя оттащили от меня. Схватили и не отпускали. А я упала на подушку. Пока меня увозили, я смотрела на тебя, искала взглядом твои глаза. И все еще чувствовала твой соленый привкус на губах.

Ты не плакал. Не шевелился. Только стоял как скала и смотрел на меня, а больничная охрана смыкала вокруг тебя кольцо. Теперь ты пойман. Мне хотелось поднять руку, сказать тебе спасибо. Но я могла лишь смотреть на тебя, пока меня увозили по хлопающим плиткам пола. Пластиковые расходящиеся шторки ходили ходуном возле моих рук, пока меня провозили через них. Я приподнялась, не желая упускать тебя из виду. Ты поднес ладонь ко рту. Раскрыл пальцы и сдул что-то в мою сторону. Похоже на поцелуй. Но я увидела, как в воздух взметнулся песок – прежде чем упасть на пол.

А потом пластиковые шторки сомкнулись, и другие, холодные пальцы коснулись моего лица. Еще одна маска закрыла рот. Пластиковые ремешки врезались в щеки. Дышать стало легче. Но это уже не имело значения. Мир вокруг всё равно почернел.

* * *

Я проваливалась вниз. Всё вокруг было холодным, и темным, и страшно далеким. Меня окутывало приглушенное гудение машин и далекий гул голосов…

– Да кто она такая, эта девушка?

– Угасает на глазах…

– В реанимацию ее…

А потом – ничего.

* * *

Острая химическая вонь. Царапающие кожу простыни, тяжким грузом лежащие на груди. Провода, подключенные к моим рукам. Что-то попискивает. При попытке выяснить, что именно, оно запищало быстрее. Мне было холодно. Тело не столько онемело, сколько изнывало от боли. И какой-то опустошенности. Вокруг меня – четыре размытые стены. Ни одного окна. Когда я смотрела на одну стену, казалось, что остальные смыкаются вокруг меня.

Такая крохотная комната. И тебя в ней нет.

Только я.

* * *

В следующий раз я ощутила, как чужие холодные пальцы чем-то укрывают меня.

– Где Тай? – спросила я.

– Кто? – Женский голос, немолодой.

– Где Тай?

Пальцы замерли. Вздох.

– Тебе больше незачем беспокоиться о нем, – успокоил голос. – Он уехал.

– Уехал – куда?

Пальцы скользнули к моему запястью, сжали его холодными, как лед, подушечками.

– Твои родители уже в пути.

* * *

Я спала.

* * *

Кровь между ног: наконец-то пришли месячные. С запозданием на несколько недель. Говорят, от страха они иногда пропадают. Я лежала, слишком оцепеневшая, чтобы стесняться случившегося, и смотрела, как сестра перестилает простыни.

* * *

Я снова спала и ждала снов.

* * *

Сначала я услышала мамин голос – высокий, пронзительный, эхом отдающийся в коридоре и приближающийся ко мне.

– Мы выехали сразу же, как только смогли, – говорила она. – Где Джемма?

Ее каблуки быстро цокали – всё ближе… громче.

Тихий папин голос на этом фоне и третий, незнакомый.

– Она была в коме, вызванной ядом, – говорил этот голос. – На некоторое время у нее сохранятся дискомфортные ощущения.

И вдруг все они очутились в моей комнате: мама, папа и врач в белом халате. В дверях стоял полицейский. Мама вцепилась в меня, задушила своим мягким шерстяным кардиганом и дорогим парфюмом. Она всхлипывала, уткнувшись мне в плечо. Папа стоял за ее спиной и что-то приговаривал. И улыбался, отчего всё его лицо пошло морщинами, и это на мгновение озадачило меня, ведь папа никогда не улыбался вот так. По крайней мере, мне. А потом все они говорили, задавали вопросы, глазели… Я переводила взгляд с мамы на папу и врача. Слишком много шума. Я смотрела, как открываются и закрываются их рты, но слов не понимала. Потрясла головой.

А потом почти одновременно все умолкли. И уставились на меня – в ожидании реакции.

Мама отстранилась и вгляделась в мое лицо. Я открыла рот. Хотела поговорить с ними. Всё рассказать. В самом деле хотела. Какая-то часть меня, и немаленькая часть, так радовалась им, что так и подмывало разрыдаться. Но я не смогла ни заплакать, ни заговорить. Ничего не вышло. Не получилось даже поднять руки, чтобы их обнять. В тот раз – нет. Не сразу.

Зато мама старалась за двоих, лила слезы ручьем, от них вся моя шея стала мокрой и липкой.

– Ох, Джемма, какой же это был ужас для тебя! – всхлипывала она. – Но теперь мы здесь, и всё будет хорошо, я обещаю. Больше ни о чем не волнуйся. Ты в безопасности.

В ее словах сквозила какая-то неуверенность, будто она убеждала в сказанном саму себя. Я силилась улыбнуться в ответ. Честно старалась. До мучительных спазмов во всех мышцах лица. Во лбу отдавалась пульсирующая боль. Свет в комнате казался слишком ярким.

Пришлось закрыть глаза.

Позднее мама вернулась одна. Ее глаза стали красными, лицо – усталым. Она переоделась в персиковую рубашку, свежевыглаженную и сладко пахнущую.

– Не надо было нам являться всем сразу, – сказала она. – Наверное, тяжко тебе пришлось… так долго не видеть никого, ни одной души, кроме…