Читать книгу "Драгоценности - Даниэла Стил"

— Я жду встреч с вами… может быть, больше, чем выпредполагаете, — тихо произнес он. Сара отвела взгляд, не зная, чтоответить. — Может быть, нам обоим повезло, что мы здесь, — нежносказал он. — Своего рода рок… Высшее предназначение. Эта война была бы дляменя еще хуже, если бы вас не было здесь, со мной, Сара. — По правдеговоря, он не был так счастлив много лет, и единственное, что пугало его — этопредстоящая разлука с ней. Он должен будет однажды уехать, а она вернется кВильяму, не зная, какие чувства он испытывает к ней и что она значит длянего. — Спасибо, — сказал он, и ему хотелось протянуть руку икоснуться ее лица, волос, ее рук… но он не решился.

— Увидимся завтра, — тихо произнесла она. Но наследующий день он наблюдал за коттеджем из окна и беспокоился, почему Сара невыходит.

Ему хотелось узнать, как она себя чувствует, но он дождалсятемноты, прежде чем направиться к ее дому. Везде горел свет, в окне кухни онувидел Эмануэль. Иоахим постучал в одно из окон, и девушка, нахмурившись,подошла к двери с Филиппом на руках, мальчик капризничал.

— Ее светлость больна? — справился онпо-французски, она покачала головой.

Поколебавшись, Эмануэль все же решила сказать Иоахиму. Онапонимала, что, несмотря на ее отношения к нему и немцам вообще, Саре оннравился. Эмануэль никогда не сомневалась в этом. Между ними существовалостранное, на ее взгляд, взаимное уважение.

— Она рожает. — Но было что-то в ее глазах, едвазаметная тень страха, которую он скорее почувствовал, чем увидел, и он вспомнилто, что Сара рассказывала ему о первых родах.

— Все идет хорошо? — спросил он, пытаясь заглянутьдевушке в глаза. Эмануэль, поколебавшись, кивнула, и он почувствовалоблегчение, потому что все его медсестры и оба доктора уехали на конференцию вПариж. В санатории сейчас не было тяжело раненных солдат, за больными ухаживалитолько дневальные. — Вы уверены, что все в порядке? — повторил онсвой вопрос.

— Да, уверена, — отрезала она. — Я недавнозаходила к мадам.

Он просил передать Саре его наилучшие пожелания и черезминуту ушел, думая о ней, о боли, которую она испытывает, и о малыше, которыйвот-вот родится, и сожалея, что этот ребенок не его.

Он вернулся в кабинет Вильяма и долго сидел, глядя на еефотографию, найденную им здесь. Фотография была сделана в Вайтфилде, Сарасмеялась над чем-то, что сказал Вильям, стоя рядом с ней. Они были красивойпарой, и он отложил фотографию и налил себе немного бренди. Он убрал стакан,когда один из дневальных зашел к нему.

— Вас хотят видеть.

Было одиннадцать часов, и он собирался лечь спать, но вышели был удивлен, увидев стоящую в прихожей Эмануэль.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился он.

И Эмануэль, размахивая руками, взволнованно заговорила:

— Снова все идет не так, как надо. Ребенок никак не родится.Прошлый раз… мсье герцог сделал все… он кричал на нее… это заняло несколькочасов… я давила на нее… и в конце концов ему пришлось повернуть ребенка…

Он выругал себя за то, что не оставил здесь доктора. Онзнал, что в прошлый раз у нее были трудные роды, и даже не подумал об этом,когда они уезжали в Париж. Иоахим схватил свой френч и вышел из замка следом заЭмануэль. Он никогда не принимал детей, но здесь не было совершенно никого, ктобы мог им помочь. Он знал, что и в городе не осталось ни одного врача. Когдаони подошли к коттеджу, все огни по-прежнему были зажжены. Поднявшись вверх полестнице, он увидел, что маленький Филипп спал в своей постели в соседнейкомнате. Взглянув на Сару, он тотчас понял, что имела в виду Эмануэль. Она быласовершенно измучена невыносимыми болями. Французская девочка сказала, что родыначались рано утром, с тех пор прошло уже шестнадцать часов.

— Сара, — нежно позвал он, садясь рядом с ней наединственный стул, который находился в комнате, — это Иоахим. Я прошупрощения за то, что пришел, но сейчас больше никого нет, — вежливоизвинился он, и она кивнула, поняв, что он здесь, и, кажется, она не возражала.Она вцепилась в его руку, так как снова началась схватка и длилась бесконечнодолго, Сара снова закричала.

— Ужасно… хуже, чем в прошлый раз… Я не могу… Вильям…

— Нет, вы можете. Я пришел, чтобы помочь вам. — Онговорил удивительно спокойно. Эмануэль вышла из комнаты за чистымиполотенцами. — Ребенок совсем не выходит? — спросил он, глядя на нее.

— Я не думаю… я… — Теперь она вцепилась в обе егоруки. — О Боже… ох, я… простите… Иоахим! Не оставляйте меня.

Она в первый раз назвала его по имени, хотя он часто называлее Сарой, ему захотелось обнять ее и сказать, как он любит ее.

— Сара, пожалуйста… Вы должны помочь мне… все будетхорошо.

Он объяснил Эмануэль, как обхватить ее ноги, а сам держалСару за плечи, когда начинались схватки, чтобы ей легче было тужиться. Сначалаона вырывалась, но его голос звучал спокойно и твердо, казалось, он знал, чтоделает. Спустя около часа появилась головка ребенка, на этот раз крови былогораздо меньше. И этот ребенок оказался очень крупным, потребуется немаловремени, чтобы вытолкнуть его. Но Иоахим решил остаться и помогать столько,сколько будет необходимо. Уже почти рассвело, когда наконец вышла головка ипоявилось сморщенное личико. Но ребенок не дышал, и в комнате воцариласьтишина. Эмануэль взглянула на него с беспокойством, удивляясь, что бы это моглозначить. А Иоахим посмотрел на ребенка, затем быстро повернулся к Саре.

— Сара, вы должны потужиться как следует, —настойчиво сказал он, бросая взгляды на синеватое лицо ребенка. — Давайте…теперь, Сара, тужьтесь! — скомандовал он. И на этот раз сделал то, чтораньше делала Эмануэль, — нажал на ее живот, чтобы помочь ей. Имало-помалу ребенок вышел и теперь безжизненно лежал на постели между ее ног.

Сара взглянула на него и в отчаянии вскрикнула.

— Он мертв! Боже мой, ребенок мертв! — закричалаона.

Иоахим взял ребенка, все еще связанного с матерью, на руки.Это была девочка, но она не подавала признаков жизни. Он помассировал ей спину,похлопал ее. Потом, держа за ноги, перевернул головой вниз и потряс. И когда онсделал это, огромный комок слизи вылетел из ее рта. Малышка судорожно вздохнула,закричала и продолжала кричать громче, чем те дети, которых он слышал до сихпор. Она была вся в крови, и он заплакал так же, как Сара и Эмануэль, испытываяоблегчение и думая, как прекрасна жизнь. Затем он перерезал пуповину и, нежноулыбаясь, отдал ребенка Саре. Он не мог бы любить Сару сильнее, даже если быбыл отцом ребенка.

— Ваша дочь, — сказал он и осторожно положилребенка, завернутого в чистую простынку, рядом с Сарой. Потом пошел помыть рукии по возможности привести в порядок рубашку. Немного погодя он вернулся кпостели Сары.

Она протянула ему руку и, взяв его руку в свою, поцеловалаее.