Читать книгу "Троя. Грозовой щит - Дэвид Геммел"

— Тебе нужно отдохнуть, — заметил он.

— Теперь я тебя вспомнила, — сказала она ему. — Ты и твой друг сражались против людей, которые напали на меня. Почему?

— О, пусть Великий Зевс ответит на этот вопрос! — воскликнул Банокл. Схватив кинжал, женщина попыталась повернуться к нему лицом, но снова пошатнулась.

— Иногда от ударов в голову такое случается, — заметил великан. — Тебе нужно немного посидеть.

Она внимательно посмотрела на Каллиадеса.

— Я видела тебя с моей лодки, — вспомнила женщина. — Ты был на втором корабле. Ты видел, как они пошли наперерез и взяли меня на абордаж. Ты наблюдал за тем, как они втащили меня на борт.

— Да. Мы плыли с ними.

— Вы пираты.

— Мы те, кто мы есть, — ответил Каллиадес.

— Меня должны были перевести на твой корабль завтра. Они сказали мне это, пока насиловали.

— Это был не мой корабль. Я не отдавал приказа напасть на тебя. Мы с моим товарищем не принимали участия в том, что последовало за этим. Ни один человек не может винить тебя за твой гнев, но не направляй его на тех, кто спас тебя.

— Давайте будем надеяться, что кто-нибудь спасет нас, — добавил Банокл.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутилась женщина.

— Мы находимся на маленьком острове, — ответил воин. — У нас нет золота и корабля. Пираты будут искать нас завтра. Мы — великие воины, Каллиадес и я. Никого нет лучше. Ну… теперь Аргуриос мертв. Между нами, я считаю, что мы справимся с семью или восьмью врагами. Но на кораблях пиратов около шестидесяти моряков. И среди них нет слабаков.

— У тебя есть план побега? — спросила она великана.

— О, я не строю планов, женщина. Я пью, распутничаю, сражаюсь. А Каллиадес строит планы.

— Тогда вы оба глупцы, — сказала она. — Вы обрекли себя на смерть.

— Там, откуда я родом, рабы проявляют уважение, — ответил ей Банокл, едва сдерживая ярость.

— Я не рабыня мужчин!

— Очевидно, удары по голове выбили из тебя весь разум? Твой плот унесло в море. У него не было флага и защиты. Тебя захватили пираты, и теперь ты их собственность. Поэтому ты рабыня по законам богов и людей.

— Тогда я плюю на эти законы богов и людей!

— Успокойтесь, вы оба! — приказал Каллиадес. — Куда ты направлялась? — спросил он женщину.

— В Киос.

— У тебя там семья?

— Нет. У меня были ценные вещи в лодке, драгоценности и золотые безделушки. Я надеялась пересесть на корабль до Трои. Пираты захватили все. И даже больше.

Женщина потерла лицо, стирая засохшую кровь.

— Недалеко от пещеры есть река, — сказал Каллиадес. — Ты могла бы умыть лицо там.

Она помедлила; услышав его слова, она, казалось, немного расслабилась.

— Значит, я не ваша пленница?

— Нет. Ты вольна делать все, что тебе угодно.

Женщина пристально посмотрела на Каллиадеса, затем на Банокла.

— И вы не собираетесь сделать меня своей рабыней или продать другим мужчинам?

— Нет, — успокоил ее Каллиадес.

Казалось, это подействовало, но она все равно продолжала крепко сжимать кинжал.

— Если то, что вы говорите, правда, мне следует… поблагодарить вас обоих, — произнесла она с трудом.

— О, меня не благодари, — возразил Банокл. — Я бы позволил тебе умереть.

Глава 2

Меч Аргуриоса

Каллиадес задремал у входа в пещеру, прислонившись головой к каменной стене. Банокл громко храпел и иногда бормотал во сне.

Перед рассветом молодой воин покинул пещеру и пошел к реке. Встав на колени на берегу, он обмыл лицо, затем пробежал влажными пальцами по своим коротко подстриженным черным волосам.

Из пещеры вышла женщина. Она тоже спустилась к реке. Высокая и изящная, она шла с гордо поднятой головой, ее движения были грациозными, как у критской танцовщицы. «Она не беглая рабыня», — понял Каллиадес. Рабы привыкли ходить с опущенными головами, их осанка выражала покорность. Он молча наблюдал, как женщина смывала засохшую кровь с лица и рук. Ее лицо все еще было распухшим, под глазами залегли синяки. «Даже если бы не это, эту женщину вряд ли можно было назвать хорошенькой», — подумал воин. Черты ее лица были непропорциональными, брови густыми, а нос слишком выступающим. Это было суровое лицо, на котором даже в лучшие времена смех был редким гостем.

Умывшись, она подняла кинжал. На секунду Каллиадесу показалось, что женщина собирается перерезать себе горло. Но она схватила прядь своих волос и перерезала ее кинжалом. Воин молча сидел, пока она продолжала кромсать свои волосы, бросая их на камни. Каллиадес был заинтригован. На ее лице не было и следа гнева — вообще никакого выражения. Закончив, женщина наклонилась вперед и стряхнула с головы остатки отрезанных волос.

Наконец она вышла из реки и села чуть поодаль.

— Было не очень разумно с твоей стороны помогать мне, — сказала она.

— Я не очень разумный человек.

Небеса начали светлеть; с того места, где они сидели, можно было увидеть поля, усыпанные голубыми цветами. Женщина посмотрела на них, и Каллиадес заметил, что выражение ее лица смягчилось.

— Словно цвет неба касается земли, — тихо заметила она. — Кто бы мог подумать, что такие прекрасные цветы могу расти в такой сухой местности? Ты знаешь, что это за цветы?

— Это лен, — ответил он. — Твоя туника сделана из этих растений.

— Как они превратились в одежду? — спросила женщина. Каллиадес посмотрел на льняные поля, вспоминая дни своего детства, когда он и его маленькие сестры работали на царя Нестора, срывая цветы у самого корня; они вытряхивали семена, которые можно было использовать для изготовления лекарственных масел или для обшивки корабля, а стебли опускали в бегущие волны реки, чтобы размочить их.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос? — настаивала женщина.

— Да. Знаю.

И он рассказал ей о тяжелом труде детей и женщин, собирающих лен, вымачивающих стебли. Как только стебли вымочены, их оставляют сохнуть, а затем бьют по ним деревянными молотками. Затем дети садятся под палящим солнцем, обдирают стебли и достают застрявшие деревянные щепки. После этого наступает время вычесывания льна: оставленные на солнце нити много раз прочесывают гребнями. Рассказывая ей об обработке льна, Каллиадес удивлялся стойкости и выносливости этой женщины. Несмотря на все, через что она прошла и через что ей только предстояло пройти, ее, казалось, очаровало это древнее мастерство. Но потом он посмотрел в ее светлые глаза и увидел, что ее интерес был внешним. За ним скрывались волнение и страх. Какое-то время они сидели молча. Затем воин посмотрел на нее, и их взгляды встретились.