Читать книгу "Неприятности малыша Николя - Рене Госинни"

И вот мы пришли в котельную. Она оказалась совсем маленькой, и в ней не было никакой мебели, кроме раковины и котла с кучей труб.

– Ах да! – вспомнила учительница. – Надо сходить в столовую за стульями.

Тут мы все подняли руки и закричали:

– Можно мне сходить, мадемуазель? Можно я, мадемуазель? Можно?

Учительница постучала линейкой по раковине, но получилось не так громко, как в классе, когда она стучит по столу.

– Ну-ка потише! – велела она. – Если вы не прекратите кричать, за стульями не пойдёт никто, и мы будем проводить урок стоя… Так, посмотрим… Ты, Аньян, затем Николя, Жоффруа, Эд и… и… Руфюс, хоть он этого и не заслуживает. Ступайте в столовую, только без глупостей, и вам там дадут стулья. Аньян, ты как самый разумный из всех назначаешься ответственным.

Мы вышли из котельной ужасно довольные, и Руфюс сказал, что будет страшно весело.

– Ну-ка потише! – велел Аньян.

– Заткнись, мерзкий любимчик, не твоё дело! – закричал Руфюс. – Я буду говорить потише, когда мне этого захочется, ясно? Вот так!

– Нет, мсье, нет уж! – закричал в ответ Аньян. – Ты будешь вести себя тихо, когда этого захочется мне, потому что учительница сказала, что я главный, и вообще, никакой я не любимчик, и я пожалуюсь, вот так!

– Хочешь по шее? – спросил Руфюс.

Тут учительница открыла дверь из котельной и сказала:

– Браво! Отлично! Вместо того чтобы уже вернуться со стульями, вы, оказывается, всё ещё ругаетесь под дверью! Мексан, ты пойдёшь вместо Руфюса. А тебя, Руфюс, я уже предупреждала. Отправляйся в класс!

Руфюс возразил, что так нечестно, а учительница назвала его маленьким нахалом и предупредила ещё раз, что если он станет продолжать в том же духе, то будет строго наказан, а вместо Жоффруа, который строил рожи, назначила идти за стульями Жоакима.

– А-а, вот наконец и вы! – воскликнул Бульон, который ждал нас в столовой.

Он дал нам стулья, и нам даже пришлось сходить туда-сюда несколько раз, потому что в коридоре и на лестнице мы немножко побаловались, и тогда вместо Эда послали Клотера, а вместо меня – Альцеста. Но потом вместо Жоакима опять пошёл я, а Эд, когда учительница отвернулась, тоже сходил ещё раз, хотя его никуда больше не посылали. После этого учительница сказала, что стульев уже достаточно и что она хочет, чтобы все в конце концов успокоились, будьте так любезны, и тут пришёл Бульон и принёс ещё три стула.

Он ужасно сильный, наш Бульон. Он спросил, хватило ли всем стульев, а учительница ответила, что их уже больше, чем надо, просто некуда от них деваться, и надо их унести, и мы все подняли руки и стали кричать:

– Я, мадемуазель! Я!

Но учительница постучала линейкой по котлу, а стулья унёс сам Бульон – правда, в два захода.

– Поставьте стулья в ряд, – велела учительница.

Тут мы начали двигать стулья во все стороны, а учительница ужасно рассердилась. Она сказала, что мы невыносимы, сама поставила стулья в ряд напротив раковины и рассадила нас, но Жоаким и Клотер стали толкаться, потому что оба хотели сидеть на одном стуле, в глубине котельной.

– Что там ещё? – спросила учительница. – Мне, между прочим, это начинает уже надоедать, вам ясно?

– Это моё место, – объяснил Клотер. – Я в классе сижу позади Жоффруа.

– Может, и так, – ответил Жоаким, – но в классе Жоффруа не сидит рядом с Альцестом. Пусть Жоффруа пересядет, и можешь садиться за ним. А здесь, у двери, моё место.

– Лично я с удовольствием пересяду, – заявил Жоффруа, поднимаясь, – но тогда надо, чтобы Николя уступил мне своё место, потому что Руфюс…

– Это когда-нибудь кончится?! – закричала учительница. – Клотер! Отправляйся в угол!

– В какой, мадемуазель? – спросил Клотер.

В самом деле, у нас в классе Клотер всегда стоит в одном и том же углу, слева от доски, но в этой котельной всё было по-другому, и Клотер ещё не привык.

Тут учительница совсем рассердилась и сказала Клотеру, что поставит ему «ноль»[3], и Клотер понял, что сейчас неподходящий момент, чтобы валять дурака, и выбрал себе угол как раз с другой стороны раковины. Там вообще-то довольно тесно, но если всем подвинуться, то можно поместиться.

Жоаким был очень доволен. Он уселся на стул в глубине котельной, но учительница ему сказала:

– Нет-нет, дружок, это было бы слишком просто. Пересядь вперёд, чтобы мне было лучше тебя видно.

И Эду пришлось встать и уступить своё место Жоакиму. Чтобы их пропустить, пришлось встать и всем остальным, а учительница громко стучала линейкой по трубам котла и кричала:

– Тише! Сядьте все! Сядьте! Вы меня слышите? Сядьте!

Тут дверь котельной открылась, и вошёл директор.

– Всем встать! – велела учительница.

– Садитесь! – разрешил директор. – Что ж, поздравляю! Вы потрясающе шумите! Вас слышно по всей школе! Беготня по коридорам, вопли, стук по трубам! Великолепно! Ваши родители не скоро смогут вами гордиться, потому что для тех, кто ведёт себя как дикарь, в конце концов дело кончается каторгой, это всем известно!

– Господин директор, – сказала учительница – она замечательная и всегда нас защищает, – дети немного возбуждены, потому что это помещение не приспособлено для уроков, и вышел некоторый беспорядок, но теперь они будут вести себя как следует.

Тогда директор широко улыбнулся и ответил:

– Ну конечно, мадемуазель, конечно! Я всё отлично понимаю. Вы можете успокоить своих учеников: рабочие обещали, что к завтрашнему дню, когда дети придут в школу, их класс будет в полном порядке. Я надеюсь, что эта приятная новость их немного успокоит.

И он ушёл, а мы все действительно были рады, что всё так здорово устроилось, и тут учительница нам напомнила, что завтра, между прочим, четверг[4].