Читать книгу "Мгновения жизни - Марика Коббольд"

— Грейс. — Ее родители заговорили одновременно.

Но Грейс зашла уже слишком далеко, чтобы внять этому недвусмысленному предупреждению.

— И вообще очень смешно думать, будто солнце сияет только над головой дяди Майкла, потому что, как говорит папа, дядя Майкл — напыщенный дурак, который в темноте двумя руками не найдет свою задницу. Задница, — мстительно добавила она, — это противоположная часть головы.

Грейс, обидчицу, дрянную девчонку, ребенка-стрекозу, у которой только и было что глаза, зубы и коленки, отправили в детскую, что вполне ее устраивало, поскольку у нее была куча дел. Для начала она намеревалась сменить плакат на своей двери. В данный момент он гласил: «Нарушители будут преследоваться». «“Будут нести ответственность”, — вот как надо, тетеря», — заметил тогда Пятачок. Но Грейс заявила ему, что ее нарушители будут именно преследоваться (она как раз читала о Кровавой Мэри в школьной книжке Финна). Но для завтрашнего дня, дня ее рождения, плакат следовало сменить. Когда все было закончено, на двери появилась надпись: «Добро пожаловать, нарушители!»

В дверь постучали. Это был ее отец. Он всегда стучал, прежде чем войти к своим детям, даже если сердился на них. Это было весьма благоразумно, поскольку давало им время припрятать кое-что или потушить сигареты. Финн показал Грейс, как надо курить, во время своих последних каникул. Он рассказал ей, что младшая сестра его приятеля Натана уже умеет пускать дым колечками. Но сейчас Грейс не занималась ничем предосудительным, если не считать возни с плакатом.

Отец присел на краешек ее кровати.

— Грейс, ты же знаешь: то, о чем мы говорим между собой, никогда нельзя повторять в другом месте и другим людям. Даже если это дедушка или бабушка. Собственно говоря, особенно если это дедушка или бабушка. Мы должны быть уверены друг в друге, в том, что сумеем проявить благоразумие и промолчать. Ты понимаешь, что значит «проявить благоразумие», Грейс?

Грейс поспешно кивнула.

— А завтра все еще мой день рождения? — нервно поинтересовалась она.

— Да, конечно. Но больше никаких разговоров без спроса, Грейс. Я могу на тебя положиться? Если мы не верим друг другу, то кому же тогда доверять?

— Господу, — ответила Грейс.

— О да, — растягивая слова, согласился ее отец. — Конечно, мы должны верить Господу, но сейчас я говорю о наших, земных делах. Поэтому постарайся быть хорошей девочкой, Грейс, особенно когда к нам приезжает твоя бабушка.

Грейс покаянно опустила голову. Она хотела быть хорошей. Просто иногда не могла удержаться, чтобы не нашалить, вот и все. Как в тот раз, когда разворошила муравейник, сунув в него слизняка. Она тогда была совсем маленькой, ей только-только сравнялось пять, и с тех пор она жалела о своем поступке, ей даже снились кошмары по ночам. Но в тот момент она видела только слизняка, толстого и липкого, и муравейник, кишащий голодными и суетящимися муравьями. Одно повлекло за собой другое. Слизняк аккуратно лег на самый верх муравейника. Грейс вытерла липкие пальцы о платье и присела на корточки, чтобы лучше видеть. Глаза у нее округлились. Ей вдруг захотелось спасти слизняка, но, протянув руку, чтобы взять его, она не смогла заставить себя коснуться личинки. Она выглядела так отвратительно, сочащаяся слизью, покрытая шевелящейся корочкой злых и голодных муравьев, что Грейс не выдержала, вскочила и бросилась прочь. Позже она пыталась убедить себя в том, что ничего этого на самом деле не было. Но, как любила говорить бабушка Роберта О’Рейли, изрекая торжественным голосом прописные истины: «Заметая что-нибудь под ковер, будь готов споткнуться об это». Отец Грейс объяснил, что выражение «заметать под ковер» — это фигура речи, означающая, что человек не готов примириться с чем-либо или принять что-либо.

Грейс не желала принять инцидент со слизняком, поэтому он сам принялся за нее, являясь в ночных кошмарах, заставляя вспоминать об этом, когда она сидела в церкви, слушая о совершенных другими людьми добрых поступках. То, что она положила бедного слизняка в муравейник, чтобы его съели живьем, — это был совсем не добрый поступок. Детям, однако, полагалось быть добрыми и невинными. А Грейс, как ни крути, была именно ребенком. Но Грейс сделала плохую вещь, значит, она была плохой. Поразмыслив над этим кажущимся противоречием, она пошла к отцу и заявила:

— Для тебя я ребенок, но ты должен знать: я способна причинить великое зло. — Она прочла книгу, в которой главный герой, мальчуган немногим старше Грейс, произносит почти в точности такую же фразу, только речь шла о подвигах — «способен на великие подвиги», — а не о зле. Но ей очень понравилось это выражение, и она постаралась запомнить его, чтобы произнести в подходящий момент.

Ее отец только покачал головой и рассмеялся. Грейс смотрела на него несколько мгновений, потом повернулась и пошла прочь. A ведь только вчера он отшлепал ее за грубость. А теперь, когда она сказала ему о том, что в ней живет зло, он только засмеялся. Смысл происходящего порой становился ей абсолютно непонятным.

— А теперь постарайся быть хорошей девочкой. Ведь ты хорошая, я знаю, — заключил отец, поднимаясь с ее кровати. Он вышел из комнаты, немного сутулясь, словно ему на плечи давила тяжелая ноша, которая была его дочерью. Сегодня он напоминал Кларка Кента: его темные волосы были аккуратно расчесаны на косой пробор, а ярко-синие глаза прятались за дымчатыми стеклами очков. Но когда он исполнял главную роль в «Мальчиках и девочках», постановке труппы «Кендалл плэйерз», отец отшвыривал очки, а растрепавшиеся темные волосы падали ему на лоб, отчего он становился похожим на Супермена. Если не считать миндалевидных сине-зеленых глаз, которые Грейс унаследовала от матери, она была вылитой копией своей второй, умершей, бабушки. Вот так они и жили, мать Грейс, похожая на русалку, отец, похожий на Кларка Кента и немножко на Супермена, Грейс, похожая на умершую бабушку, и ее братец, смахивающий на пьяницу и подонка.

Предполагалось, что вечер накануне ее дня рождения должен пройти просто замечательно, когда готовят ей маленькие сюрпризы и ведут себя очень мило в предвкушении праздника. Но в этом году что-то было не так. Подобно ее проигрывателю, тянущему запись с отставанием на полтона, мелодия была узнаваемой, но все-таки фальшивой.

— Расскажи мне о том, как вы впервые встретились с мамочкой, — попросила она отца, когда они остались вдвоем в гостиной после ужина. Но папа все время сбивался, путался, и Грейс пришлось подсказывать ему. — Итак, ты, молодой человек, только что приехал в Бостон и встретил ее, самую красивую девушку, стоявшую у самых красивых дверей в городе.

— Да-да, — подтвердил Габриэль, — двери. Твой дедушка заказал их в самом Дублине, хотя в то время он даже арендную плату за дом не мог заплатить.

— Ты решил, что она похожа на русалку… — Грейс снова пришлось направить его на нужный путь.

— Грейс, я не помню.

— Но раньше ты всегда помнил. — От волнения голос Грейс сделался резким и высоким. — Ты решил, что она похожа на русалку, поэтому…