Читать книгу "По воле Посейдона - Гарри Тертлдав"

Его двоюродный брат вздрогнул, потом помахал ему рукой и двинулся к своему дому. Ничто не могло надолго ввергнуть Менедема в уныние. Хотел бы и Соклей так легко ко всему относиться.

Он постучал в дверь и стал ждать, пока отец или домашний раб ему откроют.

Гигий, их управляющий, отпер засовы и распахнул двустворчатые двери.

— Радуйся, молодой хозяин, — сказал раб-лидиец. — Как идет подготовка «Афродиты» к плаванию?

Он знал о семейных делах почти столько же, сколько знали хозяин и его сын.

— Неплохо, — ответил Соклей. — Отец дома? Мы с Менедемом купили сегодня кое-какие товары — чтобы продать их на западе, когда отправимся в путь, — и я хотел бы обсудить это.

— Да, твой отец дома, — ответил Гигий. — Он будет рад тебя видеть, Ксанф только что ушел.

— Он рад видеть кого угодно после ухода Ксанфа, — засмеялся юноша.

Упомянутый торговец был человеком честным и заслуживающим доверия, но предельно глупым.

Соклей прошел через двор, направляясь к андрону — мужской половине дома, — где ожидал найти отца. Сестра Соклея Эринна поливала во дворе из кувшина целебные растения и травы.

— Радуйся, — сказала она. — Что нового в городе? Думаю, Ксанф принес кое-какие новости, но я не выходила из своей комнаты, пока он не ушел.

— Сперва я хочу обсудить с отцом кое-какие дела, — ответил Соклей. — Да я и не слышал ничего важного. «Афродита» готова отплыть, как только мы решим, что установилась подходящая погода.

Эринна вздохнула.

— И тогда вы с Менедемом уйдете в море — и не вернетесь, пока не начнутся дожди.

Эринне исполнилось восемнадцать, она три года была замужем, но, после того как муж ее умер, вернулась к отцу. Темные кудрявые волосы, которые она коротко обрезала в знак траура, наконец снова отросли, почти до прежней длины.

С озорной улыбкой Соклей сказал:

— Ты же знаешь — мы уходим в плавание специально для того, чтобы тебя позлить.

— Не сомневаюсь, — ответила Эринна и вернулась к своему занятию. — Ну ладно, иди и расскажи отцу, что ты там собирался ему рассказать. Думаю, я все равно тоже об этом узнаю — рано или поздно.

И она приняла смиренный вид.

«Если мои опасения подтвердятся, ты услышишь новость очень скоро, как только он начнет на меня кричать», — подумал Соклей.

Глубоко вздохнув, он вошел в андрон.

Лисистрат, отец Соклея, сидел в кресле, перебрасывая камешки на абаке — старинных счетах — и что-то бормоча себе под нос. Когда в открывшуюся дверь ворвался свет, он поднял глаза.

Лисистрат был на добрую ладонь ниже своего долговязого сына, но во всем остальном они очень походили друг на друга. Правда, волосы у отца были темнее, чем у Соклея, — почти черные, а не темно-каштановые, — но в последнее время в них появилась проседь, поэтому он казался старше своих пятидесяти лет.

Лисистрат улыбнулся и сразу стал моложе благодаря великолепно сохранившимся зубам.

— Радуйся, сын, — проговорил он, жестом приглашая Соклея занять второе кресло. — Надеюсь, ты принес мне кучу новостей?

— Эринна тоже задала мне этот вопрос, — ответил Соклей. — Вообще-то и мне хотелось бы услышать от тебя, что нового.

— Начинай первым, — сказали они в унисон, и оба рассмеялись.

— Сначала ты, отец, — настаивал Соклей.

Он делал это не только из уважения к старшему, но и потому, что искренне любил отца; в детстве Лисистрат наказывал сына только в тех случаях, когда мальчик действительно этого заслуживал. А зачастую не бил Соклея даже тогда, когда тому не помешала бы хорошая трепка.

Лисистрат кивнул, сдаваясь.

— Ксанф только что был здесь, — начал он.

— Да, знаю: Гигий сказал мне об этом, как только я вошел в дом, — ответил Соклей.

— А, хорошо. Ты же знаешь, какой он — Ксанф. Не успокоится, пока подробно не расскажет тебе все о состоянии своего кишечника и не перескажет речь, которую прочел на прошлом собрании, — наверняка такую же скучную, как и все его остальные речи, — и не объяснит, как мы все выродились по сравнению с героями Троянской войны. — Лисистрат возвел глаза к потолку. — Но обычно среди всех этих плевел попадаются и зерна пшеницы, так случилось и сегодня.

— Расскажи! — нетерпеливо попросил Соклей.

— Обязательно расскажу. Знаешь город Амфиполь, рядом с Македонией?

— Еще бы, — кивнул Соклей. — Историк Фукидид рассказывает о нем в своей пятой книге. Спартанец Брасид сражался там с афинянином Клеоном, и Брасид победил, но оба погибли в битве.

Отец нетерпеливо взглянул на него.

— Я имею в виду не Амфиполь прежних дней, сын. Я говорю о нынешнем городе. Ты знаешь, что Кассандр, властитель Европы, удерживал Роксану и Александра, ее сына от Александра Великого, в тамошнем форте?

— Разумеется, — кивнул Соклей. — Александру было тогда… Сколько — двенадцать? Я знаю, что он был рожден после смерти своего отца. Очень скоро он достигнет нужного возраста, чтобы стать истинным правителем Македонии.

Лисистрат покачал головой.

— Нет, теперь уже не достигнет. В этом и заключалась новость, которую принес Ксанф: прошлой зимой, когда новости распространялись медленно, Кассандр убил Александра, а заодно и Роксану.

Соклей негромко присвистнул и содрогнулся, как будто в андроне внезапно похолодало.

— Значит, остались одни только полководцы, чтобы грызться, отнимая друг у друга кость империи Александра, — сказал он. — Кассандр в Македонии, Лисимах во Фракии, Антигон в Анатолии и Азии и Птолемей в Египте.

— И Полиперкон на Пелопоннесе, и Селевк, который спорит с Антигоном во внутренней Азии, — продолжал Лисистрат. — Хотел бы я знать, как долго продлится мир, который эти четверо заключили прошлым летом. Или я сильно ошибаюсь, или же кто-нибудь из них вскоре найдет повод нарушить договор.

— Ты наверняка прав. — Соклей снова вздрогнул.

Он гадал: что бы подумал о мире Фукидид, живи он в наши дни? Да ничего хорошего, Соклей в этом не сомневался. В давние времена каждый полис в Элладе был свободен выбирать свой собственный путь. Теперь же почти все эллинские города-государства плясали под дудку то одного македонского правителя, то другого. Родос пока еще оставался свободным и независимым, но даже ему пришлось с боем вышвырнуть македонский гарнизон после смерти Александра Великого.

Лисистрат, должно быть, думал о том же самом, потому что сказал:

— Быть полисом в наши дни — все равно что быть сардинкой в косяке тунцов. Но какие новости принес ты, сынок? Я надеюсь, они меня порадуют.

— Я тоже на это надеюсь, — ответил Соклей, пытаясь угадать, как отреагирует на покупку павлинов отец.