Читать книгу "Мой нелучший друг - Наталья Будянская"

– Я пела?

– Ну, да.

– О, господи.

– Ты хорошо пела, – успокаивал Денис.

– Надеюсь, ты меня забрал?

– Я хотел. Но ты не хотела.

– А люди?

– А что люди?

– В зале были люди? Вообще, мы поехали в многолюдное кафе? Как называется?

Я нервничала.

– «Полюс» называется. В моем районе. Нормальное кафе.

Я поклялась, что больше никогда не появлюсь в «Полюсе».

– Это был караоке-бар?

– Нет. Ты сказала, что хочешь петь, и я договорился с музыкантами.

У меня начали шевелиться волосы на затылке. Глаза увеличились в размере.

– Ну что ты так переживаешь? Все было прилично, пока…

– Пока что?

– Пока ты не начала танцевать.

– Какой кошмар!

Я обхватила голову руками и зажмурила глаза. Неужели это правда, а не сон? Одно дело петь. Голосом меня боженька не обделил, согласна. Но это не значит, что я умею и все остальное. Вокал не предполагает танец. И наоборот. Этот принцип работает в моем случае. Я обладаю хорошими вокальными данными, но абсолютно не научена двигаться на сцене.

– Ты красиво танцевала, – стал успокаивать меня Денис, – людям понравилось.

– Да?

– Да. Все тебе аплодировали.

– Неудивительно, – пробурчала я, – такая бесплатная развлекательная программа.

– Почему бесплатная? Тебе деньги совали.

– Куда?

– Ну… – засмущался парень.

– И я их брала?

– Да. И опять пела. И танцевала.

– Господи! – в который раз взмолилась я.

Рывком поднявшись, я решила поскорее сбежать домой. Денис смотрел печальными глазами. Наверное, я должна была что-то успокоительное ему сказать на прощание.

– Вобще-то, я не пьющая.

– Да?

Он не поверил.

Ушла я от Дениса ближе к обеду. Настроение старой щеткой пакостно скребло внутри. Стыд заворачивал плотным поролоном холодный субботний день. Выйдя на своей станции, решила пройтись и проветрить мозги. В сумке зазвонил мобильный. Экран светился именем абонента «Денис из поезда».

– Лучше бы он там остался, в поезде, – проворчала я и отключила телефон.

Маринка оставила записку, что отправилась на рынок. Светка уехала на выходные домой, так что квартирка была в полном моем распоряжении. Я рухнула в кровать не раздеваясь.

– Вика! Вика, просыпайся!

– Что случилось?

Я с трудом разлепила глаза и села на кровати. По комнате металась Маринка, издавая какие-то утробные звуки. Она руками закрывала лицо и тряслась как эпилептик в припадке.

– Марин, что с тобой?

– Больно! Мне больно! – выла подруга.

– Маришка, что случилось?

– Обожглась.

Я кружила вокруг, как испуганная птица возле гнезда, не зная, чем помочь. Маринка рыдала, чертыхалась и на мои просьбы убрала руки от лица.

Я закусила губу и прикрыла ладонью рот, чтоб сдержать эмоции. Выглядела она как Баба Яга без грима. Нос, щеки, губы, подбородок и шея покрылись красными бугристыми пятнами. Мимика причиняла ей сильную боль, ревела она беззвучно и старалась не двигать губами.

– Маришка, чем тебе помочь?

– Печет, – хныкала подруга, стараясь не прикасаться к лицу.

– Тебе нужен доктор.

– Спаси меня, – слезы капали на пол, – сейчас спаси.

Я металась по квартире, не зная, что ей предложить. Забежала на кухню, схватила крем от ожогов, выдавила на ладонь и стала аккуратно размазывать жирную консистенцию по обожженным местам. Она мужественно терпела и отвечала сквозь сцепленные зубы.

– Как тебя угораздило?

– Печень жарила.

– И что?

– Она стрельнула. Раскаленным маслом мне в лицо. Больно, – застонала подруга.

– Сейчас, сейчас. Марин, ты не знала, что масло может стрельнуть? Зачем лицо подставила?

– Умная какая! – процедила Маринка.

– Прости, ведь не первый раз ее готовишь.

– Вика, ничего, что от тебя перегаром за версту несет?

Пришлось закрыть рот, молчать и дышать через нос.

Через час Маринке стало легче. Мы приняли успокоительного в виде бокала красного сухого и мне тоже полегчало. Марина больше не стонала и не плакала. Лежа на кровати, она раздавала указания и гоняла меня из кухни в комнату.

– Вика, принеси попить.

Я протянула стакан с водой и вернулась дожаривать злополучную печенку.

– Вик, а трубочка? – кричала она из комнаты. – Губы болят.

Я соскребала пригоревшие кусочки, плакала от лука и злилась на Маринку.

– Вика, положи творог в холодильник. Я купила на рынке, он там в пакете на столе.

– Хорошо.

– Вика, подай журнал.

Тут я уже не выдержала:

– Знаешь что? – Я влетела в комнату, вытянув вперед ложку с остатками пригоревшей печенки. – Встань и сама возьми. У тебя ноги целые.

– У меня болевой шок, – заныла подруга.

Я открыла рот, чтобы сказать Маринке гадость, но входная дверь распахнулась раньше. С большими клетчатыми сумками ввалилась Светка.

– Девочки, в чем дело? Почему телефоны отключены? Я ждала, что встретите на вокзале. Я им сумки тащу с едой, а они на кровати лежат.

– Светка! Приехала! – закричала «пострадавшая».

– А чем это у вас воняет?

Света скривилась. Я посмотрела, как Марина забирается обратно под одеяло, будто ее это не касается.

– Печень жареная. Смертельное производство с плачевным исходом. Видишь, у Марины аллергия, съела кусок и лицо покрылось слизью.

– Дура, – прошипела она из-под одеяла.

Света села на кровать, выпучила глаза. Забыв снять обувь, она прошагала осматривать «плачевный исход».

– Марин, что у тебя с лицом?

– Больно, – скривилась Маринка. – Обожглась.

– Как? Когда это случилось?

– Свет, все готово. Садись за стол. Печень будешь? – крикнула я из кухни.

– Не-а, – испуганно замотала головой она. И отсела подальше.

– Я обожглась, это не аллергия, – обиделась Маринка.

– Чем?

– Раскаленным маслом. В лицо брызнуло.

– Ой, бедненькая. Чем тебе помочь?