Читать книгу "Женитьба доктора Поволжина - Александр Зернин"

Хор, заливаясь, фигурно выводил слова прокимна «Положил еси на главах их венцы от камени честны». Это было необычно дивно. Маститый отец Никодим терпеливо ждал. Певчие увлеклись, и, казалось, никогда не кончат. Жених украдкой поглядывал на невесту, сохраняя полное достоинство. Вика, точно утонув в фате, казалось, не жила, но витала в облаках блаженства. Она чувствовала, что взоры всех были устремлены на нее, все любовались ею, никем другим, а только ею. На жениха взглядывали лишь иногда, случайно, и сейчас же снова на нее. И при этом взоры у всех как-то особенно, празднично, блестели. Иногда в толпе перешепнутся и сейчас же опять во все глаза смотрят на нее.

Вика все это видела и была в полном упоении. От мысли, что все здесь только ради нее и только для нее, сладко кружилась голова. Николай Иванович, жених, казалось ей, был здесь вовсе ни причем, со своим спокойным и даже равнодушным лицом и с курчавенькой бородкой. Не для него же все это происходит. Чем он все это заслужил? Хотя без него ничего этого не могло быть. Впрочем, тогда был бы другой. Стоило бы только ей захотеть. А потому, конечно, все это происходит только из-за нее и только ради нее. Глаза у нее блестели и, как ей казалось, у всех тоже. Кто-то шепнул сбоку в толпе: «Какая хорошенькая, лакомый кусочек!» Отец Никодим строго покосил глазом на говорившего. Но Вика была счастлива. Конечно, она здесь самая красивая, самая главная, она – лакомый кусочек. Этот кусочек достался почему-то Николаю Ивановичу, бородатому мужчине, который стоит рядом. Заслуживает ли он такое счастье? Правда, он джентльмен, почтительно улыбается, приносит цветы и конфеты. Он будет исполнять все ее прихоти, покупать дорогие платья и драгоценности. Хватит ли у него на это денег? Ведь такой «лакомый кусочек», как она, должен очень дорого стоить. Муж обязан все положить к ее ногам. А она? Она все это будет принимать как должное, и больше ничего. Ведь она же лакомый кусочек. Стоит ей только захотеть – и ей начнут служить другие. Что это дьякон кричит так громко? И все громче и громче. Кричит так, что это становится даже не совсем прилично, и жилы у него на лбу надулись, вот-вот лопнут. Вика насторожилась и стала слушать.

– А ж-жена-а да убои-ится сво-е-го-о му-у-у-жа!..

И все улыбаются, у всех довольные лица, все с этим согласны. Значит, муж получит «лакомый кусочек» и спокойно будет его кушать, а я должна только слушаться и бояться своего мужа. Это совсем неинтересно. Значит не он мне будет служить, а я ему. Как это может быть? Все на меня смотрят, все мною любуются, и после всего этого я должна буду снять фату и служить мужу. Ну нет, это вздор. Этого никак не может случиться. У меня будет прислуга. А все-таки тут что-то не так. Например, если мне захочется пойти на каток с Колей Полымовым – муж имеет право сказать: нет, сиди дома или пойдем вместе. Ты будешь кататься, а я буду смотреть, потому что сам больше не катаюсь. Это обидно. А юнкер Брянцев? Он так упоительно кружит меня в вальсе. Впрочем, танцевать с другими можно, но лишь в том случае, если позволяет муж. Но пусть попробует не позволить, я тогда…

Отец Никодим в эту минуту взял ее за руку и, соединив с рукой Николая Ивановича, начал водить их вокруг аналоя. Сзади кто-то суетился, подбирая ее шлейф. Юнкер Брянцев, держа над ней венец, ловко шел как-то боком, чтобы не зацепить за шлейф шпорами. Кругом все восторженно шептались: «Какая миленькая, какая хорошенькая, ну прямо картинка».

– И ты, невесто, возвеличися якоже Сарра, и возвеселися якоже Ревекка, и умножися, якоже Рахиль, веселищися о своем муже, хранящи пределы закона, зане тако благоволи Бог, – торжественно произнес отец Никодим, принимая от юнкера Брянцева венец, который он держал над ее головой.

– Поцелуйтесь, – сказал отец Никодим.

Вика сконфузилась и подставила мужу щеку.

Начались поздравления. В церкви все сразу задвигались и зашумели. Вика стояла на амвоне, точно принцесса на ступенях трона, и все целовали ей руку. Это было так интересно. Она сейчас точно царица. Она красивее всех и выше всех – перед нею послушная и покорная толпа. Один за другим к ней подходят совсем незнакомые люди, говорят ей ласковые и почтительные слова. Иные дамы ее целовали, но это было ни к чему. Ей хотелось преклонения, а эти поцелуи, да еще с фамильярным заключением в умиленные объятия, – этого не надо.

Наконец Николай Иванович, под руку с молодой женой, пошел через церковь к выходу. На паперти толпился народ. Все хотели взглянуть на молодых. Теснились и толкались так, что Вика даже испугалась: дойдут ли они до кареты.

Но дальше все пошло гладко. Карета благополучно доставила их в ресторан, где был приготовлен свадебный обед. Родители невесты встретили их на пороге. По старым правилам, которых они строго держались, они не присутствовали в церкви.

Зал быстро наполнился приглашенными. Все стали у своих мест. Отец Никодим благословил трапезу и сел по правую руку от новобрачных. Слева сели родители невесты. Все было, как в волшебной сказке. Нарядные гости, парадно убранный стол, красивая сервировка, масса цветов, хрустальные граненые бокалы.

Лакеи проворно наливали вина. Шаферов посадили напротив молодых, вперемежку с подружками невесты. Приват-доцент оказался как бы в плену между двумя хорошенькими девицами, которым капитан внушил занимать кавалера со всяким тщанием, как человека, которому известны все тайны природы.

Новобрачный стоически выдерживал свою роль. Сидя между молодой женой и тещей, он старался быть галантным и оказывать равно ласковое внимание к ним обеим, но это было вовсе не так легко. Вика сидела молча, с блуждающей улыбкой на лице. Она не слушала мужа. Ей были интересны только восторженные взоры, которые, как ей казалось, все время останавливались на ней. Ей этого хотелось, иного она не допускала. Она продолжала сознавать себя центром внимания, общим кумиром, и ласковые вопросы мужа только мешали ей наслаждаться чувством своего превосходства. Когда муж ей что-то говорил, она не отвечала, а только улыбалась блаженною улыбкой, обращенной не к мужу, а ко всем вообще.

Теща властным тоном изрекала какой-то вздор, который Николаю Ивановичу приходилось смягчать и поправлять, а потому он находился все время на чеку. Провозгласили первый тост за новобрачных, после чего упорно кричали – «горько»! Молодым вовсе не хотелось целоваться перед всеми, но гости не отставали до тех пор, пока они не уступили. Ольга Петровна с неудовольствием наблюдала сцену поцелуя, впрочем, не очень добросовестного со стороны молодой, которая опять только подставила щечку.

– Совершенно неуместный обычай, – заметила по этому поводу мать своему мужу, – он развращает молодежь.

– И меня тоже, – иронически добавил шафер-капитан, выпячивая грудь и закручивая ус. Он сидел прямо напротив Ольги Петровны. Она бросила на него холодный взгляд.

– За вас не беспокоюсь. Вы человек отпетый.

– Люси, как ты разговариваешь с нашим милейшим первым шафером? – улыбаясь, сказала тетя Алла. – Вы на нее не обижайтесь, милый капитан. Ольга Петровна дама строгих правил, на нее трудно угодить.

Капитан вежливо поклонился и подмигнул жениху, многозначительно взглянув на тещу.