Читать книгу "Полынная ёлка - Ольга Колпакова"

– Бог сам знает, когда нам лучше умереть… Всё в его власти.

Но это ничего не объяснило.

Мама осталась

В начале зимы мужчин, которые приехали со своими семьями, забрали в трудовую армию. Они должны были работать на шахтах или заводах на Урале или на севере заготавливать лес, помогать фронту. В конце зимы стали забирать женщин. Бабушка молилась всё время, и маму не забрали, потому что у неё нас было трое. А тётю Юзефину забрали. Она пришла на пункт сбора в шлерах. Начальник спросил:

– Что, у тебя больше нечего обуть?

– Нету, – ответила тётя Феня.

А другая тётка, тётя Лиза, сердито сказала:

– Врёт она. Валенки у неё есть! Просто она их не надела.

Тётка Лиза никогда не врала. Она была такая честная, что с ней старались пореже встречаться.

И тётю Юзефину не забрали в трудармию. Её забрали в тюрьму. Валенки у неё были, но она отдала их маме. И Теодора отдала тоже нам. Только он недолго с нами жил. Когда почти всех женщин-немок забрали, стали забирать подростков. Теодор был большой, 14 лет, мама отдала ему тёти-фенины валенки; только разрезать их пришлось, они были ему малы.

Теодора увезли на Урал, на шахты. Там добывали бурый уголь. Вот бы нам такого угля! Мы топили печку полынью, которую приносила Лиля, и свиным навозом, который очень плохо горел. А бурый уголь загорался сам, и его было не потушить водой.

Теодор занимался тем, что разгребал горящий уголь. И его завалило. Теодора вытащили, потушили. Но сгорели пальто, валенки и нога. Работать Теодор не мог. Тогда начальник записал его в мёртвые, документы куда-то отправил и велел уходить. Теодор потихоньку добрался до вокзала, подкараулил поезд и забрался в товарный вагон. Да только сел он не в сторону Сибири, а, наоборот, в сторону фронта. Он это понял, когда увидел, что это запад и что в эту же сторону идут военные поезда. Теодор соскочил с поезда, убежал от вокзала подальше – там ходили патрульные. И остался неизвестно где, без документов и еды. Хорошо, что он нашёл какую-то свалку. Теодор наковырял картофельных очистков, положил в консервную банку, ушёл подальше от домов и развёл костерок, сварил себе обед. Но ночевать всё равно было негде. Теодор вернулся на вокзал. И опять ему повезло, никто не заметил, как забрался он в товарняк, только уже в правильную сторону. Теодору было не очень страшно. Он помнил, что он почти мёртвый и второй раз умереть не может.

Весной Теодор добрался до нас. Только мы его сначала не узнали. Он был такой худой и грязный, что совсем не походил на нашего кузена. Ещё он не дразнил нас и не обзывал, как раньше. Теодор стал очень страшный, но добрый. Он рассказывал про свои приключения. А потом просто рассказывал что-нибудь смешное, чем они занимались с мальчишками в Ровнополье ещё до войны.

Мы стали есть ещё меньше, чтобы немножко подкормить Теодора. А одевать его было совсем не во что. Тогда мама взяла мешок из крапивы, прорезала в нём дырки, и кузен послушно натянул на себя этот наряд. Только далеко от дома он в нём не отходил. А играть с нами совсем отказывался. У него же под мешком ничего не было, вдруг перекувырнётся или прыгнет, и все это увидят. Но к нему, даже к такому, в мешке, всё равно прибегали знакомые девчонки, тайком от родителей приносили что-нибудь из еды. И Теодор стал поправляться. И как только у него появились силы ходить, его опять забрали в трудармию. И уже надолго.

Свинопаски

Весной мы с Миной начали работать свинопасами. Мина была главная, а я ей помогала.

Свиньи начинали урчать на рассвете. Ещё солнце не успевало взойти, как мама нас будила. Мы накидывали тяжёлые пальтишки, которые были из одних заплаток, и выходили на улицу босыми. Обуви у нас так и не появилось. Вся трава была покрыта крупными каплями росы. Она не казалась нам красивой. Она была очень-очень холодной. Царапины и цыпки на ногах лопались, из них текла кровь, ноги коченели и болели.

– Вон! Готово! – показывала пальцем Мина. Это значит, что какая-то из свиней пустила струю. Мы бежали и вставали в это тёплое место. Немного согревшись, мы догоняли свиней. Они шли через горку на пастбище. Пять свиней, десяток поросят и один злой хряк. Хряк был хуже петуха. Он так тщательно охранял своих жён, что летела пена изо рта, вставала дыбом шерсть. Поэтому слишком близко к свиньям мы не подходили. Со стороны следили, чтобы они не забрались ни к кому в огород.

Я быстро научилась считать, и мы с Миной без конца пересчитывали своё стадо, чтобы никто не потерялся. Домашка была самой лучшей свиньёй, никуда не бегала. А Большая, наверное, должна была родиться не свиньёй, а гончей, за ней приходилось погоняться. Мина бегала быстрее, и я от неё отставала. Тогда я вставала на колени и начинала просить Бога, чтобы никто не потерялся: ни Большая, ни Мина, которая за ней умчалась, ни остальные свиньи. Иначе нам пришлось бы отдавать всю своюкартошку и вообще всё-всё, чтобы заплатить за потерю или за то, что попортят наши свиньи.

Свиньи ели траву. Когда появились одуванчики, они ели цветы, а мы – стебли. Потом мы вместе со свиньями ели баранчики. Потом пузики, эти были по вкусу похожи на огурчики. Ещё на скалистых местах рос вшивик – дикий чеснок. Его мы собирали домой для супа.

А потом Мина неожиданно подружилась с Чумичовым. Он нас научил ловить сусликов. С тех пор мы на пастбище брали с собой ведро. Сначала нужно было найти нору и лить в неё воду. Суслик выскочит из неё или рядом, из запасного выхода. Тут-то его и хватай. Мы с Миной поймали суслика только один раз.

– Скорей бы палку перепрыгнуть – и домой, суслика жарить, – стонали мы с Миной. Я прыгнула. Но тень от палки, которую нам дала мама, была пока очень длинной. В полдень же она становилась такой, что и Мина, и я могли её перескочить, – значит, пора было гнать свиней домой, поить. Правда, через пару недель мы так хорошо научились с Миной прыгать, что бежали на обед раньше, чем положено.

Пока свиней поили, мы бежали на речку ловить мальков – крошечных рыбок. Их можно было тушить и есть нечищеными. Но в тот день, с сусликом, мы не пошли на речку – смотрели, как бабушка готовит нам еду. Мы съели суслика с жареным луком за милую душу.

После обеда мы опять пасли свиней. Ведро мы уже с собой не взяли, утром устали таскать воду в нору. Тем более после обеда к нам прибегали играть Чумичов и другие ребята. Они шли к нам с другой стороны горы, из деревни.

Мы учили их играть в «Слепую корову», а они приносили мячик для «Бить-бежачки».

– Смотри, они сегодня решили играть в собак! – показала Мина на гору Там, по дороге, кто-то шёл на четвереньках. Но чем ближе они подходили, тем понятнее становилось, что к нам бегут не друзья, а две большие собаки. Мина взяла нашу палку. Собаки свернули в полынь, и мы только по тому, как шевелилась трава, видели, что они бегут к стаду. Хряк зажевал клыками, свиньи сбились в кучу, громко захрюкали. И вдруг громко завизжал поросёнок. Собака схватила его, закинула на спину и опять скрылась в полыни. Мина сбросила своё тяжёлое пальтишко и побежала следом за поросёнком. Она бежала и кричала. Я бежала за ней и тоже кричала, даже забыла помолиться Богу – боялась, что вторая собака так же утащит Мину, как поросёнка.