Читать книгу "Дом, куда мужчинам вход воспрещен - Карин Ламбер"

– ДА ГДЕ ЖЕ ТВОИ РОДИТЕЛИ?

Жюльетта не знает. Они никогда не говорят ей, куда идут.

Была бы я красивой, могла бы гулять с ними, а так я буду точно пятно на их шикарной одежде. Вдвоем чище.

Чтобы прекратить допрос, она рисует отель, большой-пребольшой, у самого моря. Мисс Пепита кидается к телефону:

– Маленькая девочка… одна… поскорее.

Потом достает из сумки косметичку, накладывает тени на веки, подкрашивает губы помадой, глядя в зеркальце.

Какие красивые краски. А меня хотят стереть. И у них это очень хорошо получается. Я – последняя, о ком им придет в голову хоть чуть-чуть позаботиться.

Жюльетта прижимается носом к стеклу.

Если она красится, значит, скоро уйдет… никого не останется… только тишина и я.

Она слышит, как подъезжает машина, хлопают дверцы. Перестает дышать. Потом узнает «цок-цок» маминых босоножек на высоких каблуках, в которых ее ноги выглядят особенно длинными, а лодыжки особенно тонкими. Ее звонкий голос отвечает отцовскому басу. Сердце Жюльетты барабаном бухает в груди.

Они приехали за мной.

Из окна она видит, как отец склоняется к маминой шее, целует, покусывает, шепчет что-то на ухо. Такие красивые. На нем небесно-голубая рубашка, расстегнутая почти донизу и открывающая загорелый торс. На ней струящееся платье, которое колышется при каждом движении.

Как будто артисты из кино.

Они входят, смеясь, легкие, точно мыльные пузыри. Жюльетта кидается к ним.

– Осторожней, ты помнешь мне платье!

– Ну как, весело было?

– Очень долго.

– Ты всегда преувеличиваешь.

– Я думала, вы про меня забыли.

– Тсс!

Пепита уже вся издергалась.

– Мы закрываемся в пять часов. Я вам не бебиситтер.

Родители Жюльетты целуются.

Пепита бросает на них злобный взгляд.

Жюльетта любуется прекрасным маминым лицом.

Может, когда-нибудь она все-таки обнимет меня.

– Ладно, пошли, нам некогда. Мы уже опаздываем в ресторан, а надо еще завезти тебя в отель.

– Я есть хочу. У всех был полдник.

– Тсс!

Артисты из кино идут впереди нее, переговариваясь вполголоса.

«Ты помнишь “Клуб Пингвинов”?» Родители часто напоминают ей о том эпизоде, это как хорошая шутка, как связывающее их воспоминание. А ведь они забывали ее столько раз, в стольких местах.

Да, Жюльетта помнит. Все до мелочей. Это всегда с ней, засело в ее голове крепко, не выкорчевать. С тех пор у нее всегда есть при себе шоколадка.

А можно ли запастись впрок любовью, как сладостями?

Жюльетте хочется постучать в дверь Королевы, рассказать ей это воспоминание. Она смотрит на афишу, встает, спускается на второй этаж, ополаскивает лицо холодной водой, откусывает кусок шоколадного кекса, подумав, доедает его и уходит.

7

Жюльетта закрывает за собой калитку. На другой стороне тупика в окне первого этажа отодвигается занавеска и виден чей-то силуэт. Занавеска падает, когда Жюльетта сворачивает за угол.

Она идет куда глаза глядят, по переулкам, окутанная неожиданным теплом ранней весны, смотрит на спешащих, с багетами под мышкой, оживленных прохожих и пытается припомнить, что рассказала ей Карла, когда предложила пожить у нее.

Они познакомились в Институте кинематографии Луи Люмьера. Карла устроилась туда секретаршей, Жюльетта заканчивала последний курс. Однажды первая нашла вторую в коридоре – в слезах; это было в день показа дипломных работ. Пришли все родители, кроме ее. Карлу тронуло горе этой хорошенькой девушки с потеками туши на щеках. До конца триместра они частенько встречались, чтобы поболтать, потом потеряли друг друга из виду. А пару недель назад столкнулись нос к носу в синематеке. Карла собиралась на несколько месяцев в Индию. Ее квартира будет свободна. Они договорились о встрече, чтобы это обсудить.

– …В конце улицы справа «Брюссельская капуста». Это владения Николь и Моники, две бывшие почтовые служащие сменили корреспонденцию на тыквенные семечки, крупу киноа и всевозможные овощи. Особенно хороша капуста, какой у них только нет – романеско, фиолетовая, красная, зеленая, китайская… Никуда не денешься, все перепробуешь, это их конек. Чуть дальше по улице… книжный магазинчик со старинными деревянными полками. Книжный – это Марсель. Поэт! Какие он составляет карточки типа «читать непременно». Его вкусу можно доверять. Рядом с ним флорист. Его фишка – икебана. Этих двоих частенько увидишь в дверях, обожают потрепаться друг с дружкой.

Карла продолжала, Жюльетта молча пила кофе, ключи лежали на столе.

– Еще подальше магазин сыров, туда я никогда не хожу, потому что все цены заканчиваются на 99 после запятой, и это сильнее меня, не могу удержаться чтобы не накупить всего-всего. Слева скобяная лавка братьев Леруа. По старинке, в серых передниках. Если идешь мимо, непременно помашут тебе. А если зайдешь, наверняка забудут тебя обслужить, потому что не до того – обсуждают мировые новости… «Сборная Франции разгромила новозеландцев на чемпионате по регби… Депутат лично пожимает руки, чтобы за него проголосовали в воскресенье».

Карлу было не остановить. Жюльетта заказала еще кофе.

– По другую сторону сквера есть обувная мастерская, говорят, у сапожника золотые руки, но там я еще не была. У мясной лавки Кристиана есть скамейка. Он знаком со всем кварталом, так что со временем познакомит тебя с Жаком, а Жак со временем познакомит тебя с Эрве. Эрве – агент по недвижимости, в пятьдесят лет он все еще живет с отцом, матерью и сестрой. Они всюду ходят вместе, семейка Сантюри! Вышагивают гуськом, Эрве впереди, а замыкает шествие сестрицын белый пудель с кисточкой на хвосте.

Окончательно покоренная этой живописной картиной, Жюльетта согласилась на предложение Карлы, и та завершила: «Я буду тебе писать». Все устроилось очень быстро. У Жюльетты появился новый дом, а ведь она месяцами тщетно просматривала объявления. Вот только о жилицах этого дома она ничего не знала, кроме одного: все эти женщины поставили крест на любви.

Жюльетта все шагает, прогуливается. Провожает взглядом мужчину на «веспе». Он притормаживает, слезает с мотороллера. Зад туго обтянут джинсами. Округлый зад, просто идеальный.

Уф! В квартал мужчины еще допускаются.

Напевая «Fly me to the Moon and let me play among the stars…»[13], легким шагом она входит в «Брюссельскую капусту».