Читать книгу "Ультра. Как в 40 лет изменить свою жизнь и стать одним из лучших атлетов планеты - Рич Ролл"

Я решил стать стопроцентным веганом.

Несмотря на горячую приверженность моей жены здоровому образу жизни, даже она не была веганом. И вот я вступил в неизведанные (по крайней мере для семейства Роллов) воды. Помню это ощущение – нужно или поднять ставки, или выбросить белый флаг. Если честно, я решил дать шанс этой веганской затее, будучи полностью убежден, что она абсолютно точно не сработает, и я смогу с чистой совестью вернуться к своим любимым чизбургерам. Ведь я бы уже сделал все возможное.

Важное замечание: термин «веган» для меня жестко ассоциировался с политическими взглядами и образом жизни, кардинально отличными от моих, а потому поначалу мне было неудобно даже произносить это слово. В политике я всегда склонялся влево. Но я очень и очень далек от хиппи и им подобных, а ведь веганы – это хиппи, правда? Даже сегодня я испытываю известную долю внутреннего сопротивления, употребляя по отношению к себе слово «веган». Но, как бы там ни было, решив следовать своей цели, я стал одним из веганов. То, что произошло, иначе как чудом не назовешь – чудом, навсегда изменившим мой жизненный путь.

Приступив к этапу посточистительного вегетарианства, я обнаружил, что не так уж и сложно исключить из рациона мясо. Я едва замечал разницу. Но напрочь отказаться от «молочки»? Это совсем другое дело. Я решил, что время от времени буду разрешать себе немного любимого сыра и молока. Что плохого в чудном стаканчике холодного молочка? Бывает ли что полезнее для здоровья?

О, не торопитесь отвечать! Когда я начал глубже вникать в тему, то был ошарашен. Оказывается, молочные продукты вызывают сердечные приступы, диабет первого типа, образование гормонально зависимого рака, застойные явления в крови, ревматоидный артрит, некоторые пищевые аллергии и – пусть это прозвучит вразрез с устоявшимися представлениями – остеопороз. Коротко говоря, молочные продукты надо было исключить. Но задача стала еще более устрашающей, когда далее я выяснил, что пища, которую я ел (и которую едят почти все), содержит огромное количество молочных продуктов или их производных в той или иной форме. Знаете ли вы, например, что большинство видов хлеба содержат экстракты аминокислот, произведенные из белка молочной сыворотки – побочного продукта производства сыра? И что этот лактопротеин или его родственник казеин можно обнаружить в большинстве коробок с хлопьями для завтрака и крекерами, в «спортивных» батончиках, в фальшивом мясе для вегетарианцев и в приправах? Я вот не знал. А как насчет моих любимых кексиков? Не стоит и говорить.

Когда я начал прозревать реальное положение вещей, то ощутил себя так, как будто в третий раз оказался в реабилитационном центре. Первые несколько дней были настоящим адом, полным жестоких искушений. Однажды я поймал себя на том, что, будто в трансе, с вожделением взираю на завалявшийся в холодильнике кусочек чеддера. Я умирал от зависти, глядя, как дочка пьет молоко из своей бутылочки. Проезжая мимо пиццерии, я глотал слюнки, которые чуть не текли по подбородку.

Но если я что-то и знал, так это как бороться с ломкой. Тут я был на знакомой территории. И я даже испытывал некое извращенное удовольствие, превозмогая добровольные муки.

К счастью, всего через неделю искусы съесть сыра или выпить молока как рукой сняло. А через десять дней я с удивлением обнаружил, что вновь переполнен энергией, как во время очистительного курса. Сон, правда, еще не наладился, но энергетика пребывала на космических уровнях. Переполненный ощущением полного благополучия, я стал гиперактивным, но в хорошем смысле этого слова. Раньше мне не хватало сил, чтобы вечером поиграть в прятки с дочкой, теперь же я бегал за ней вокруг дома, пока она не падала от изнеможения – а это, уж поверьте, значительное достижение. И однажды я вышел во двор, чтобы впервые за долгое время попинать мячик с Траппером. Желание доказать, что веганство – полная чушь, ушло бесследно. Напротив, я стал закоренелым веганом.

В первый раз за без малого два десятка лет я начал почти каждый день заниматься спортом – бегать, кататься на велосипеде и плавать. Я вовсе не намеревался возвращаться в профессиональный спорт – просто хотел быть в форме. Как ни крути, мне скоро стукнет сорок один. А все спортивные амбиции остались позади еще после двадцати. Мне просто нужен был полезный способ сжечь избытки энергии. Не более того.

А потом произошло то, что я люблю называть Бегом с большой буквы.

Однажды ранним весенним утром, примерно через месяц после начала своего веганского эксперимента, я выбрался на прогулку, не сулившую ничего серьезнее легкой пробежки. Я отправился к Дёрт-Малхолланд – тихому, но холмистому участку грунтовой дороги длиной примерно в 15 километров, который пересекает первозданные холмы национального парка Топанга. Этот участок, связывающий город Калабасас с Бель-Эром и Брентвудом[8], – настоящий оазис нетронутой природы посреди беспорядочно расползающегося во все стороны округа Лос-Анджелес. Это обширное песчаное обиталище суетливых кроликов, койотов и даже гремучих змей, откуда открываются восхитительные виды на долину Сан-Фернандо, Тихий океан и деловой центр города.

Припарковав грузовичок и слегка размявшись, я начал бег. Я не планировал бежать более часа. Но день был прекрасный, чистый воздух наполнял меня энергией, и я дал себе волю.

И я бежал.

Я чувствовал себя не просто хорошо или восхитительно. Я был свободен. Сняв футболку, я бежал к вершинам холмов, теплые солнечные лучи ложились на плечи, само понятие времени куда-то исчезло, и, казалось, вместе с ним исчезли всякие осознанные мысли; единственными звуками, которые я слышал, было мое свободное дыхание и легкий перестук ступней, безо всяких усилий несших меня вперед. Помню, как уже потом я подумал: «Наверное, именно это и есть медитация». Настоящая медитация. Впервые в жизни я познал состояние единства, той целостности, о котором прежде только читал в духовных текстах. Я пережил истинное ощущение внетелесности.

Так что вместо того, чтобы, как собирался, повернуть назад через полчаса, я продолжал бег, отключив ум, но воспаряя духом. Через два часа я, не испытывая ни усталости, ни боли, миновал волнистые луга выше Брентвуда и знаменитый художественный музей Гетти, не встретив по пути ни души. Пробуждаясь от сна наяву, я медленно вышел из транса и обнаружил, что стою, а над головой летает коршун, то опускаясь, то взмывая ввысь. Мгновением позже пришло осознание: я все еще бегу прочь от того места, где оставил машину! «Да что со мной? До дома так далеко. Я что, спятил? Не пройдет и пары минут, как ноги сведут судороги, и я грохнусь физиономией вниз в самом сердце этой глухомани, и нет ни телефона, ни вообще какого-нибудь способа связаться с внешним миром! А что если меня укусит гадюка?» Но мне – мне настоящему – было все равно. Я не хотел, чтобы волшебному ощущению пришел конец. Никогда.

Взобравшись на гребень небольшого холма, я увидел, как навстречу мне бежит другой спортсмен – первый человек, которого я увидел за целое утро. Пробегая мимо, он наградил меня мимолетным кивком и показал большой палец. Этот вполне обычный жест глубоко тронул меня. Такая мелочь, но в ней было все, было некое достигшее меня послание – возможно, свыше. Мне дали понять, что все будет в порядке, что я на правильном пути – что это, если хотите, не простая пробежка. Это начало новой жизни.