Читать книгу "Шахта - Антти Туомайнен"

– Жена и дочка.

– Они тобой гордятся?

Предположение владельца заправки насчет семи километров оказалось справедливым. Указатель на Койтаниеми совпал с показаниями спидометра. Дальше дорога сузилась, снежные отвалы по бокам выросли почти до крыши, к счастью, встречного движения не было. Телефон по-прежнему не находил зоны. Я отключил его и снова включил.

Вспомнилась давешняя история про синеволосого эколога. Он был знаком и мне по разным репортажам. Как и тысячи других, я видел ролик на «Ютубе», где вся операция была заснята от начала до конца: разочаровавшийся в идеях Гринписа мужчина с выкрашенной синим головой по имени Сантту Лейкола рассказывает прямо на камеру о том, что он планирует делать и почему. Картинка получилась жесткой и эффектной – засвеченное лицо со впалыми щеками, торчащие в разные стороны синие волосы на фоне черной стены.

Дальше камера следовала за ним – грубоватый монтаж, – пока он собирал нужное: длинный стальной шест, складывающийся подобно подзорной трубе до размеров рюкзака, флаг четыре на восемь метров, моток веревки, сигнальные ракеты и прочую мелочь. Голос звучал фанатично, с явным возбуждением и без малейшего намека на юмор. Слов я уже не помнил, но прямота угроз и поименно названные люди – их я хорошо запомнил. Потом Лейкола закинул рюкзак за спину, и камера скакнула.

Дальше он оказывается за зданием парламента. Камера трясется, пока активисты (видимо, их было двое) лезут на крышу здания. Потом картинка опять статичная. Фоном – зимнее солнце на безоблачном небе над городом. Лейкола достает из рюкзака дрель и прикручивает шест к вентиляционной трубе здоровенными стальными саморезами. Судя по всему, он не только ловок и в хорошей физической форме, но и умеет пользоваться инструментом. Флаг взлетает вверх, начинает шлепать на ветру, а Лейкола устанавливает сигнальные ракеты.

Вдруг картинка опять меняется, мы видим его с флагом совсем под другим ракурсом. Теперь мы прямо напротив здания парламента на ступеньках Дворца музыки, на другой стороне улицы Маннерхейминтие. Над Хельсинки реет ярко-желтый флаг, взлетают, разбрызгивая кровавые искры, сигнальные ракеты. На флаге написано: «ЯДЕРНЫЕ ОТХОДЫ – ХРАНИТЬ 1 000 000 ЛЕТ». Все это происходит одновременно с процессом парламентского голосования по поводу строительства в Финляндии пятой атомной станции.

Действо получило известность, а Лейкола – штраф. Собственно, действом был сам ролик – жесткий, бьющий в самую точку и совершенно правдоподобный. Звучали и другие угрозы, а как будто мимоходом брошенный Лейкола комментарий: «Лучше двести мертвых депутатов, чем миллион безвинно убиенных» – стал мрачным девизом, который потом склоняли по поводу и без.

С тех пор прошел год.

Весь в мыслях не заметил, как доехал до места. Сначала свет фар уперся в вывеску:

ПЛЯЖ-КАЗИНО-ОТЕЛЬ

ОТДОХНИТЕ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ

ИГРЫ, РАЗВЛЕЧЕНИЯ, ТЕМАТИЧЕСКИЙ ПАРК, МАССАЖ

Через пару минут посреди темноты вырисовались очертания самого здания. Нет, это не Лас-Вегас.

Конструкция была выстроена путем последовательного приколачивания друг к другу и крест-накрест обычного жилого дома, придорожного мотеля и пансионата – все это в разные десятилетия. Пляж, видимо, находился за всем этим архитектурным хаосом. На нижнем этаже дома, похоже, размещался ресепшен. Перед входом стояли две заснеженные машины. Я подъехал ближе, взял сумку с заднего сиденья и пошел внутрь.

На ресепшене стояла женщина под шестьдесят с таким видом, будто ждала именно меня.

– Вам повезло, – она улыбнулась, когда я спросил у нее насчет номера. – У нас как раз есть одна свободная комната.

Я только что оставил машину практически на пустой парковке.

– Правда?

– У нас в последнее время наплыв. Завтрак с шести до десяти, сауна до одиннадцати, париться можно и до двенадцати, только пар будет неважным.

– Вечером здесь можно поужинать?

– В баре. Сегодня строганина из дичи с брусникой.

Поблагодарил, забрал ключи и поднялся в крыло мотеля. Номер шестнадцать был последним в ряду дверей. Я положил ноутбук на стол рядом со старым телевизором и принялся писать. Сначала – основа, такова уж моя привычка. Перечислил всех, у кого взял интервью, перенес комментарии из записной книжки, повторил общую информацию, добавил настроения и впечатления – снегопад, деревню, расстояния. Хотя как таковой особой темы не было, знал, что позже из всего этого можно будет сделать приличную статью.

Работал полтора часа. Перечитал все написанное и задумался.

Наша газета знала времена и получше. Мы были последним в стране изданием средней величины, так что мы должны были как-то выделяться. Я сказал шеф-редактору Хутрила, что на севере вполне можно найти что-нибудь подходящее для большого материала. До этого было еще далековато.

У нас не было ресурсов, как у большого новостного агентства, поэтому мы должны были делать что-то, чего никто другой не делает. Мы должны быть первыми, вглядываться пристальней, найти свой взгляд и рыть, пока не докопаемся до самой сути либо явления, либо человека, либо обоих. Мы должны действовать быстрее, быть изобретательней, упорней и настойчивей. Я знал также, что мой подход заключается в том, чтобы обнаружить нечто находящееся прямо перед глазами. Так оно было всегда – обнаружить нечто совершенно очевидное, что, разумеется, таковым не является. Работал еще полчаса, придал тексту некое подобие статьи и выслал его Хутрила – доказательство того, что побывал здесь.

Выключил ноут и подумал, что заслужил кружечку холодного пива.

Бар был удлиненной формы с низким потолком, в другом конце было три эркера с видом на озеро. Конечно, только не в темноту и только не зимой. В слабом свете фонаря было видно, что снегопад закончился. По левую руку находилась длинная черная стойка, по правую – небольшая сцена. Я оказался одним из трех посетителей. Мужчина и женщина сидели около входа на высоких табуретках, нависнув всем телом над стойкой, было видно, что оба в изрядном подпитии и вот-вот готовы отправиться спать. Уселся в другом конце стойки, заказал пива и только собрался поднять бокал, как услышал мужской голос.

– Привет!

Обернулся ровно настолько, чтобы видеть пару. Она отклонилась сначала назад, потом вперед, он – лет сорок, одутловатое лицо, мощные руки – остановил ее где-то посередине и настроил взгляд в мою сторону.

– Ну привет, – ответил я.

– А ты разве не должен сегодня выходить в ночную?

– Я и без того в ночной, – отреагировал я и приподнял бокал.

– Да ты херов шутник, мать твою. Дерьмо оттуда само никуда не денется.

Он выглядел серьезным.

– Какое дерьмо? – спросил я максимально нейтральным голосом. – Откуда?

Тот наклонил голову, видимо, делая повторную попытку сконцентрировать взгляд на мне.

– Слышь, ты ведь не Ниеминен?!