Читать книгу "Шпионский Токио - Александр Куланов"

Акасака

Перед отъездом первый нелегальный резидент советской военной разведки, как и положено, составил план работы в японской столице:

«1). Прежде всего, установить, в каких учреждениях служат учившиеся со мной в японской школе (под «японской школой» Ощепков имел в виду Токийскую семинарию, называть которую точно избегал по понятным идеологическим причинам: «с волками жить…» — А.К.) японцы.

2). Найти подходящую квартиру вблизи расположения какого-либо полка.

3). Записаться членом спортивного клуба “Дзю-дзюцу” в районе расположения полка.

4). Завязать знакомства с теми студентами, в семье которых имеется кто-нибудь из военных.

5). Завязать знакомство с фотографом, выполняющим работу для полка.

6). В случае необходимости поручить жене открыть курсы русского языка.

7). Установить время и место регулярного свидания с сотрудником Чепчиным (японец К.).

8). Наладить связь с Плешаковым, который служил в Центросоюзе в Хакодате, через которого была единственная возможность сдавать материалы для отправки во Владивосток или Харбин.

9). Познакомиться с русским служащим в интересных для меня учреждениях.

10). Чаще встречаться с товарищем по школе Сазоновым, который являлся правой рукой атамана Семенова, и через него познакомиться с лицами из политических и военных кругов Японии».

Даже поверхностный взгляд, брошенный на этот план, позволяет судить, что служивший ранее в приморской контрразведке Ощепков решил не мудрствуя лукаво использовать опыт японских разведчиков, любивших перед началом Русско-японской войны найти себе теплое местечко в качестве прачки, а лучше фотографа, неподалеку от какой-нибудь русской воинской части. По сей день многие загадочные иностранцы, особенно из стран Востока, настойчиво ищут жилье в непосредственной близости от КПП здания ГРУ на Хорошевском шоссе в Москве — ничто не ново под луной.

Еще и сегодня распространена практика фотографирования солдат и офицеров на память в местных фотоателье или с привлечением профессиональных фотомастеров, но во времена, когда мобильных телефонов еще не было, а мода на фото процветала, фотоателье были местом исключительно уважаемым и посещаемым, фотограф мог знать в лицо и наперечет всех военнослужащих ближайших к его ателье частей. Беседуя с японским мастером в фотоателье, интеллигентный, хорошо образованный иностранец Ощепков мог рассчитывать на получение массы ценной информации о личном составе расквартированных по соседству частей, а заодно и об их перемещениях, расписании, ворожении. А уж если наш разведчик выполнил не только пункт 5 своего плана, но и пункты 2 и 3, то есть поселился в непосредственной близости от воинских частей, то ценной информацией он должен был быть обеспечен под самую завязку. Ведь именно так поступали японские разведчики у нас. Так рассуждали, вероятно, начальники Ощепкова, так пишут в книгах, так думал и я, и… ошибался. Во всяком случае, сегодня я уверен в том, что ошибался тогда, — точно так же, как ошибался и сам Василий Сергеевич, отсылая в Центр «Дяде» свой план работы в Токио.

Россия — это Россия, а Япония — Япония. Как бы ни банально это звучало, но это данность, и в случае с разведкой непонимание этой простейшей истины может оказаться убийственным или самоубийственным для разведчика. Да, в наших, российских, условиях присутствие в непосредственной близости от воинских частей предприятий инфраструктуры — прачечных, булочных, кафе, фотоателье, синематографа и подобных им заведений — не вызывало беспокойства ни у военных, ни у полиции вплоть до того знаменитого момента, когда «жареный петух» в лице японских флота и армии не клюнул их в известное место пониже портупеи. Лишь когда Русско-японская война уже началась, стартовал процесс зачистки прифронтовых территорий, а также местностей вокруг охраняемых объектов от подозрительных лиц, к которым чаще всего относили китайцев. Разобраться в том, сколько из них расстреляли за дело — за шпионаж в пользу Японии, а сколько по ошибке, не представляется возможным. Важно другое: российская контрразведка манеру сбора информации японцев раскрыла, поняла и взяла на вооружение. Но вот только… Россия — не Япония.

Как мы помним, во времена обучения Васи Ощепкова в Токийской православной семинарии военным агентом, то есть военным атташе России в Японии, был полковник, а позже генерал-майор Генерального штаба Владимир Константинович Самойлов. Проживший в Токио много лет, он прекрасно знал язык, тонко чувствовал культуру страны и менталитет народа, ее населяющего. Понимал, что «в Японии разведка является делом особенно трудным и рискованным». В одном из своих отчетов в Петербург он писал о причинах возникающих трудностей:

«1. Предлагающие свои услуги обычно бывают принуждены к этому денежными затруднениями вследствие игры и кутежей, а так как в Японии игры запрещены, то много шансов за то, что данное лицо уже находится под наблюдением полиции и за каждым шагом его следят, следовательно, он легко может попасться, что обыкновенно и бывает довольно скоро.

2. Японцев никоим образом нельзя обвинить в болтливости. Многое из того, что в европейских странах является предметом обыденных разговоров офицеров, чиновников и пр., никогда не обсуждается вне присутственных мест. Следовательно, уничтожается возможность кому бы то ни было услышать и воспользоваться этим для каких бы то ни было целей.

3. В Японии секретными считаются многие вещи, которые в европейских странах появляются в печати и продаются для публики: большая часть карт, все учебники военных училищ, штаты и пр. секреты.

4. Укоренившаяся среди японцев привычка шпионить и подсматривать друг за другом выработала из них отличных агентов тайной полиции. В Японии не считается позорным ремесло доносчика и шпиона.

5. Без преувеличения можно сказать, что за всеми официальными лицами, живущими в Японии, по пятам следует агент полиции. Иногда он даже не скрывается, и в случае вопроса о том, зачем он неустанно следует, обыкновенно дается ответ, что это делается для безопасности… Японцы не стесняются осматривать вещи в отсутствие владельца, прочитывать письма, подслушивать…»

Стажировавшийся в Японии в 1907–1908 годах офицер Генерального штаба Николай Стромилов вторил своему шефу и уточнял: «Как в европейских армиях хороший солдат должен быть хорошим разведчиком, так в Японии каждый солдат должен быть шпионом, каждый гражданин должен быть готов (и он готов) к тому же… Стоит только русскому сесть на пароход, отправляющийся в Японию, как за ним тотчас учреждается негласный надзор, о котором он, конечно, и не подозревает и который не прекращается во все время пребывания его в “стране Лотоса”; каждый его шаг (буквально), каждая истраченная копейка, каждое сказанное слово записываются, а в маленьких городах и печатаются в местной газете в статье под заглавием: “Русский шпион такой-то”, о чем не знающий японского языка (каковы почти все русские за исключением нескольких человек, которые, конечно, у японцев на строгом учете) совершенно не знает. О “тайне частной переписки” в этих случаях смешно и говорить».