Читать книгу "Черт-те что, или Праздник первого зуба - Гру Дале"

— Нет, ужастик ты мой, — ласково сказала бабушка, — подушки у меня нет. Но ты, наверно, просто голодный. На вот тебе самую жирненькую стоножку.

— Спасибо, что-то не хочется, — ответил Бамбуль, сжимая кулак, но стоножка уже успела высунуть наружу тридцать шесть передних ног и обвить его руку щекотным кольцом.

Бамбуль осторожно разжал кулак и выпустил многоногого червячка на землю. Злыдневна тяжело вздохнула и долго провожала взглядом уползающий деликатес. Наконец она повернулась к Бамбулю и подняла на него свои жёлтые глазки.

— Последний раз я видела подушку полжизни назад, — сказала она, задумчиво выковыривая застрявшую в зубах крохотную стоножку. — Но я тебя понимаю, Бамбуша. Эти подголовыши действительно жёсткие как чёрт знает что.

Остаток дня до самого вечера Бамбуль провёл в поисках чего-нибудь мягкого, чтобы подложить под голову. Сначала он откопал корешок, разгрыз его на мелкие кусочки, сложил их красивой горкой в изголовье и попробовал лечь. То ещё удовольствие! Они тоже впиваются в голову, как занозы. Тогда Бамбуль намёл большую кучу золы и попробовал положить голову на неё. Но только перемазался и долго чихал со страшной силой.

На шум конечно же немедленно явился бдительный Бабадур. Сперва он долго и внимательно смотрел на Бамбуля, потом повёл носом и спросил:

— Чем ты тут занимаешься? По-моему, здесь пахнет сажей.

— Нет, тут земля такая, — пробурчал Бамбуль, отводя глаза; он знал, как папа относится к играм с золой.

— Ты тут не занимаешься тем, чем я не разрешаю тебе заниматься? — строго спросил Бабадур, и глаза его сузились больше обычного. — Послушай-ка, я бы на твоём месте не дурака валял, а сидел бы и зубы раскачивал. Если они не выпадут до следующего праздника лавы, мне ничего не останется, как выбить их. Не хочешь раскачивать, хоть пожуй что-нибудь.

— Конечно, — быстро ответил Бамбуль, набивая полный рот землёй. — Они ведь могут и от земли расшататься, правда?

Папа покачал головой и почесал спину длинной палочкой, отчего во все стороны полетели хлопья пепла. Они ложились у его ног красивым узором.

— Если б всё было так просто… — грустно буркнул папа и завозил по полу хвостом, вздымая золу.

Но тут вдалеке барабаны забили «у-жи-нать-по-ра», и папа засуетился. Вот-вот придёт мамаша Бажаба, а она ждать не любит. К её приходу ужин должен быть уже на едальном камне: серый суп и каша из пемзы с серной подливкой. Серый суп — это просто грязная вода, зато каша такая твёрдая и тягучая, как пудинг из слизняков. Не самая любимая еда Бамбуля. Единственно приятным в ужине было то, что Бабадур всегда украшал кашу горсткой живых дождевых червяков. Они копошились сверху красным блестящим клубком. И Бамбуль всегда старался, пока никто не видит, схватить червяков и отпустить под стол. От этого в животе возникало очень приятное чувство. Поэтому ужинать Бамбуль садился в основном для того, чтобы спасти как можно больше червяков.

Бамбуль посмотрел на разгрызенный корешок, на комья земли, на золу. Сейчас ужин, а потом надо укладываться спать. На этот подголовыш злосчастный — подушки сегодня, похоже, уже не раздобыть. Ещё ужин пережить надо, с тоской подумал Бамбуль. Сейчас начнётся. Бавван зыркнет на него своим острым глазом и спросит елейно, как это он умудрился так изгваздаться в саже? А в ответ мамаша Бажаба поинтересуется, не много ли ему годков, чтобы шалить с золой. Так себя ведут только мелкие бесы, а не такие большие черти, как Бамбуль. Или он хочет назад в детство: валяться вместе с новородками в ящике с золой и выть целыми днями? Это легко устроить.

Пока они ели суп да кашу, Бамбуль рассматривал своё семейство. У ядовито-жёлтого Баввана исполосованы шея и спина — следы его любимой потешной порки. Сурово-красная мамаша Бажаба помрачнела лицом от глубоких раздумий. Злыдневна достала из загашника стоножек и посыпала ими свою порцию для вкуса. Она жадничает и ни с кем лакомством не делится. Когда Бавван попытался схватить сбежавшую с её тарелки стоножку, тут же схлопотал ложкой по лапе. Бамбуль вздохнул и посмотрел на папу, колдовавшего над серной подливкой. Она сегодня не удалась, пошла комками, и мамаша успела уже трижды высказаться по этому поводу, а теперь вот оскалила острые зубы и в страшном раздражении раздирала лапы когтями.

Бамбуль смотрел на своих родичей и думал о том, что у каждого ведь тоже, наверно, есть своя мечта, каждый из них тоже втайне грезит о каком-то прекрасном подарке. Хотя трудно представить себе, о чём именно. Разве что про Баввана легко догадаться: этому наверняка нужна палица с шипами, чтобы лупить Бамбуля по голове. Всё-таки хорошо, что не все желания исполняются, подумал Бамбуль и отодвинулся подальше от братца, который и за ужином времени даром не терял и успел уже несколько раз щипнуть Бамбуля в наказание за проделку с золой и несколько раз поцарапать просто так, для смеха.

Бамбуль грустно вздохнул и проглотил ещё немного вязкой каши. Потом он ловко сбросил под стол червячка, выползшего из тарелки, и подумал, что каждый знает только свои мечты. Вот Бамбулю, например, надо всего ничего: лишь бы у него выпали молочные зубы и он мог всю ночь спокойно спать на мягком и просыпаться без шишек и ссадин на голове. Неужели он хочет слишком многого? Бамбуль сглотнул ещё раз, проталкивая в себя кашу, и встретился взглядов с бабушкой.

Злыдневна смотрела на него поверх миски с кашей. Она кивнула ему и подмигнула. Откуда-то изнутри её чернющего глаза выскользнула капелька света и, превратившись в маленький шарик, некоторое время скакала между ними, как летучий огненный попрыгунчик. Бамбуля бросило в жар. Бабушка всё о нём знает. Она его понимает. Сразу стало как-то легче жевать кашу.

Но тут бабушка запустила палец в ухо и вытащила заползшую туда длинную стоножку.

Она тут же положила её в рот и раскусила.

Послышался хруст и скрип. Бавван повернулся к Бамбулю, сузил свои глазки, наморщил нос и раздул ноздри. Бамбуль тут же отвёл глаза, да поздно.

— Ты чего на меня таращишься? — закричал Бавван и столкнул Бамбуля на пол.

— Ничего, — ответил Бамбуль поднимаясь.

— И думать не смей, немочь бледная! — прошипел Бавван. — Сначала дождись, чтоб у тебя зубы поменялись, — сказал он, разевая рот и выставляя напоказ свои новые кривые, острые жёлтые зубы.