Читать книгу "Флэшмен - Джордж Макдональд Фрейзер"

Это не прошло даром, так как мундир Одиннадцатого я получил с удивительной быстротой. Я отнес это на счет дяди, не имея понятия, что за последние несколько месяцев из полка шел устойчивый отток офицеров: кого перевели, кого перепродали, кого назначили в другое место, — и все по причине того самого лорда Кардигана, о котором говорил дядя. Будь я постарше и вращайся в правильных кругах, то наверняка услышал бы о нем, но те несколько недель, пока я дожидался патента, отец услал меня в Лестершир, а за время пребывания в столице я был предоставлен сам себе или бывал в гостях у сумевших меня перехватить родственников. Сестры моей матери, хотя и всей душой не любили меня, считали своим долгом приглядеть за несчастным осиротевшим мальчиком. Так они говорили. На самом деле их беспокоило, что, будучи предоставлен сам себе, я мог попасть в плохую компанию. И они были правы.

Как бы то ни было, вскоре мне предстояло многое узнать о лорде Кардигане.

В последние дни перед отправкой, я, хотя и был занят приобретением мундира вкупе с жутким количеством различных мелких принадлежностей, которые офицеру полагалась иметь в те годы — не то, что сейчас, — покупкой пары лошадей и упорядочением вопросов моего содержания, а все же находил время для мыслей о мисс Джуди. Тот случай, как я обнаружил, только разжег мой аппетит к ней. Я пытался удовлетворить его с одной селяночкой в Лестершире и с молоденькой шлюшкой в Ковент-Гардене, но первая воняла, а вторая успела обчистить мои карманы, и ни одна из них не могла послужить достойной заменой. Я хотел Джуди так же сильно, как и злился на нее, но с момента нашей ссоры она избегала меня и при встречах в доме делала вид, что не замечает Гарри Флэшмена.

Наконец это мне надоело, и вечером накануне отъезда я снова пришел в ее комнату, убедившись, что сатрапа нет дома. Она читала и выглядела чертовски обольстительно в своем светло-зеленом пеньюаре. Я был слегка навеселе, и при виде ее белоснежных плеч и алых губ по спине у меня пробежала знакомая волна возбуждения.

— Что вам угодно? — ледяным тоном спросила она. Я ожидал подобного приема и заготовил речь.

— Я пришел извиниться, — ответил я с видом побитой собаки. — Завтра я уезжаю, и прежде чем это случится, мне хотелось бы попросить у вас прощения за сказанные мной слова. Я сожалею, Джуди, искренне сожалею. Я вел себя как хам… как подлец… и… готов сделать что угодно, чтобы загладить свою вину. Это все.

Она отложила книгу и развернулась на стуле лицом ко мне. Взгляд ее по-прежнему был холоден, и она не проронила ни слова. Я помялся, как застенчивый школяр, — мне хорошо было видно собственное отражение в зеркале, висящем у нее за спиной, позволявшем наблюдать за ходом спектакля, — и снова выразил свое сожаление.

— Ну ладно, — сказала она наконец. — Вы сожалеете. И есть о чем.

Я хранил молчание, отведя глаза в сторону.

— Хорошо, — сказала она после паузы. — Доброй ночи.

— Пожалуйста, Джуди, — отчаянно взмолился я. — Вы так жестоки. Если я вел себя как мужлан…

— Именно так.

— … Это потому что я был вне себя от боли и ярости, и не понимал, почему… почему вы не позволяете мне… — оставив мысль недосказанной, я принялся разглагольствовать о том, что никогда прежде не встречал такой женщины, и что влюблен в нее, и пришел молить о прощении, поскольку не могу смириться с мыслью о том, что она ненавидит меня, и городил прочую чепуху в том же ключе. Достаточно примитивно, скажете вы? Но я ведь еще только учился. Все же зеркало говорило мне, что все идет хорошо. Закончив, я выпрямился, принял торжественный вид и заявил:

— Вот почему я хотел снова увидеть вас… и сказать вам. И попросить у вас прощения.

Коротко поклонившись, я направился к двери, прикидывая, как я остановлюсь и повернусь к ней, если она сама меня не остановит. Но она приняла все за чистую монету.

— Гарри, — сказала она, едва я коснулся ручки.

Я повернулся. На губах ее играла легкая улыбка, взгляд был печален. Потом она встряхнула головой и улыбнулась по-настоящему.

— Хорошо, Гарри, если тебе нужно мое прощение за случившееся, я даю тебе его. Мы не станем говорить…

— Джуди! — я одним скачком оказался рядом с ней, сияя, как спасенный грешник. — О, Джуди! Спасибо! — И решительным движением протянул ей руку.

Она встала и взяла мою руку, продолжая улыбаться, но в ее глазах не было и намека на прежнее необузданное желание. Джуди выглядела величественной и снисходительной, как строгая тетя, разговаривающая с легкомысленным племянником. Племянником, склонным к инцесту, как ей прекрасно было известно.

— Джуди, — обратился я к ней, не выпуская ее ладонь. — Мы расстаемся друзьями?

— Если хочешь, — сказала она, пытаясь высвободить руку. — До свидания, Гарри, и удачи.

Я шагнул вперед и поцеловал ей руку. Она, казалось, не возражала. Сдуру я решил, что дело в шляпе.

— Джуди! — начал я опять. — Вы прекрасны. Я люблю вас, Джуди. Если бы вы только знали, что вы олицетворяете в себе все, что я ценю в женщинах. О, Джуди, в вас все прекрасно: и зад, и животик, и бюст. Я люблю вас.

И я притянул ее к себе. Она вырвалась и отпрянула от меня.

— Нет! — в голосе ее звенела сталь.

— Какого черта! Почему нет? — вскричал я.

— Убирайся! — заявила она, побледнев и вонзая в меня, острый, как кинжал, взор. — Спокойной ночи!

— К черту спокойную ночь, — ответил я. — Полагал, мы расстаемся друзьями? Что-то это все не очень по-дружески, разве нет?

Джуди не отрывала от меня глаз. Ее грудь, как написали бы авторы дамских романов, «вздымалась», но если бы им довелось увидеть, как она вздымалась в неглиже Джуди, им пришлось бы задуматься, подыскивая новый эпитет, способный описать волнение женщины.

— Я была столь глупа, что на минуту поверила тебе, — говорит она. — Убирайся прочь из моей комнаты тотчас же!

— Всему свое время, — отвечаю я и молниеносным движением обхватываю ее за талию.

Джуди стала отбиваться, но я не сдавался, и мы вместе повалились на кровать. Я ощущал ее близость, и это сводило меня с ума. Перехватив ее кисть, когда Джуди, как дикая тигрица, еще раз попыталась ударить меня, я попытался поцеловать строптивицу, но та изо всех сил укусила меня за губу.

Я закричал и отпрянул, держась за рот, а она, тяжело дыша от ярости, схватила китайскую тарелку и запустила ею в меня. Тарелка пролетела мимо, но в результате я совершенно вышел из себя.

— Ах ты дрянь! — взревел я и со всей силы ударил Джуди по лицу. Она пошатнулась, и я ударил еще раз. Джуди упала, перекатилась через кровать и рухнула на пол с другой ее стороны. Я завертел головой, ища трость или хлыст, поскольку был в бешенстве и готов был разорвать эту фурию на части. Но под рукой ничего не оказалось, и в тот момент, когда я обогнул кровать, в голове у меня мелькнула мысль, что в доме полно слуг и сведение окончательных счетов с мисс Джуди лучше отложить на более удобное время.