Читать книгу "Белый лебедь - Линда Френсис Ли"

— Разве можно обращаться к властям, находясь в чужом доме?

Диндра фыркнула, загасив сигарету о старинную вазу.

— Теперь все понятно. «Блудную дочь изгоняют из родного дома». На первых страницах всех городских газет. К утру это разойдется по всей этой деревенской заводи. — Ее зеленые глаза сузились, и она постучала пальцем по столу. — Без сомнения, об этом будут говорить все. — Палец ее замер, и она взглянула на Софи. — Если ты будешь вести игру правильно, тебя могут арестовать. Но на такое паблисити у нас не хватит денег.

Лицо Грейсона окаменело, он уставился на Диндру с таким видом, будто она была назойливой мухой, от которой он никак не мог избавиться.

Софи закашлялась, чтобы скрыть внезапный приступ смеха.

— Диндра, ты ведешь себя очень плохо.

— А разве ты не за это мне платишь? — Грейсон медленно обвел глазами всех по очереди и наконец остановил взгляд на ней.

— Софи?

— Ну наконец-то! — воскликнула она, пряча за смехом затрепетавшее сердце. — Вы, кажется, узнали меня?

Он поднял темную бровь и — она могла бы поклясться — улыбнулся мимолетной улыбкой.

— Вы здесь, — констатировал он, причем его внимательный взгляд не отпускал ее от себя. — И вы приехали преждевременно.

— Снова правильный ответ. Вы просто поражаете меня своей догадливостью.

Его брови приняли свои обычные четкие очертания.

— Увы, — продолжала она, направляясь к нему, и ее изящные каблучки зацокали по мраморному полу, — во Франции нам удалось сесть на пароход, который уходил немного раньше. Насколько я понимаю, это была груда болтов, которых удерживали вместе упаковочная проволока и бечевка, но он доставил нас сюда, чтобы я могла сделать отцу сюрприз. — Внезапно в голове у нее мелькнула некая мысль, и она резко остановилась. — А как вы узнали, что я еду домой?

На мгновение ей показалось, что этот высокий властный человек смутился либо удивился ее словам, но это длилось лишь одного мгновение.

— Мне сказал ваш отец.

— А, ну тогда понятно. И раз уж вы столько всего знаете, скажите: почему здесь нет моего отца? — Но вслед за этим вопросом сразу же последовал другой: — И почему здесь вы?

Он опять смутился, потом в глазах его мелькнуло что-то опасное.

— А разве вы не знаете?

Он смотрел на нее, и в его взгляде было что-то странно собственническое.

— Нет, Грейсон, не знаю. Иначе не спрашивала бы.

Его взгляд жег ее, и от этого надменного собственнического взгляда ей показалось, будто он провел по ее коже раскрытой ладонью. По телу ее побежали мурашки, и она остро ощутила присутствие этого человека.

Ей больше нравилось, когда оба они были детьми и она ходила за ним как тень. И родители их были близкими друзьями.

Смутная улыбка появилась на ее лице, когда она вспомнила, как ее отец с отцом Грейсона курили сигары в кабинете. А мать Грейсона с ее матерью пили чай в Хоторн-Хаусе.

Как ни странно, она никогда не была влюблена в его братьев, Мэтью и Лукаса. Они были, в общем, неплохие ребята, но ей нравился Грейсон, всегда нравился. Однако теперь, став взрослыми, они уже не могли обращаться друг с другом с той же легкостью, что и в детстве. Атмосфера, окружающая их, теперь была напряженной, горячей, как в тот вечер на приеме у ее отца.

— Я здесь живу, — заявил он. Она заморгала:

— Что?

— Я сказал: я здесь живу.

— Вы здесь живете?

В ее доме?

Сердце у нее забилось гулко, и это не имело ничего общего со странным собственническим взглядом его пылающих глаз. Но она не желала поддаваться панике.

— У вас настали тяжелые времена, да? — язвительно хмыкнула она, с трудом выговаривая слова. — Весьма сожалею. Но дом большой. В тесноте — не в обиде, как я всегда говорю.

Нужно отыскать отца.

Подобрав длинные юбки, она собралась было уходить, но он схватил ее за руку. Его длинные сильные пальцы удивительно нежно обвились вокруг ее руки как раз там, где кончался рукав, и она не могла смотреть ни на что, кроме его золотистой кожи, прижатой к ее запястью.

На один поразительный момент она увидела его руку. Она опять стала ребенком, неловким ребенком, с непослушными, неукротимыми локонами, с пятнами грязи на щеках, а он вытирал ее грязную коленку. Ее дорогой, милый Грейсон. Ее рыцарь. Единственный, кто всегда был рядом с ней — кроме того случая, когда он был нужен ей больше всего.

Она вздернула голову и посмотрела на него, такого высокого, такого сильного, такого необходимого ей.

— Как могло получиться, что она вам понадобилась? — прошептала она.

— Что?

Она вспомнила, где находится, и с шумом втянула воздух. Это «Белый лебедь», и прошло пять лет. Никто не знает, что однажды вечером она ходила повидать Грейсона, и было это много лет назад. Никто и не узнает об этом, решила она.

Собственный смех показался ей неискренним, и она попыталась высвободиться.

Но он удержал ее и поднял ее голову за подбородок согнутым пальцем.

— Я не знаю, откуда возникла эта путаница, Софи, но я не жилец здесь. Теперь «Белый лебедь» принадлежит мне. Я думал, вы знаете.

При этих словах ей окончательно расхотелось насмешничать, и она выдернула руку, все еще не веря его словам.

— Это абсурд!

— Мне дали понять, что Конрад говорил вам об этом. — Его глаза стали еще темнее, в них снова появилось нечто опасное, словно он о чем-то умалчивал. — Я купил этот дом у вашего отца всего три месяца назад.

Все закружилось у нее перед глазами, и она покачнулась. Уверенность, которая звучала в его голосе, показалась ей невыносимой.

Но она тут же взяла себя в руки.

— Это смешно! Это не его дом, и он не может его продать.

— К сожалению, это был его дом.

— Мой! — В голосе ее зазвучал панический страх.

— Но он записан на него. Договор…

— Да! — закричала она, оборвав его. — Да, дом записан на него, но только потому, что я в восемнадцать лет подписала тот дурацкий документ, где я давала ему право вести мои дела. — В то время ей казалось, что это небольшая цена за обретенную ею свободу. Небольшая цена за то, чтобы ей разрешили уехать из Бостона и посещать Лейпцигскую консерваторию. Она ведь была уверена, что отец ни в коем случае не продаст ее дом.

«Успокойся!» — мысленно приказала она себе. — Но как бы то ни было, отец в течение многих лет не делал никаких попыток вмешаться в мою жизнь. — Она постепенно успокаивалась. — Это, конечно, недоразумение. Как только я найду отца, мы с ним все выясним.

Она засмеялась и внезапно почувствовала облегчение. Не раздумывая, она протянула руку, чтобы похлопать его по плечу. Его взгляд мгновенно обратился на ее пальцы, лежащие на его темном пиджаке, и она могла бы поклясться, что по телу его пробежала дрожь, словно этот невозмутимый человек хотел бы избежать ее прикосновений. Внезапно она подумала: как это будет, если она сплетет пальцы с его пальцами? Если крепко сожмет их? Если Грейсон обхватит ее руками, как делал это, когда они были детьми? С застенчивым щебетанием она отняла руку.