Читать книгу "Ночь Дон Жуана - Ганс-Йозеф Ортайль"

— Ты внимательно следил за ним? Очень внимательно?

— Я знаю господина да Понте, я видел его не раз.

— Видел! Видеть еще не значит следить! От тебя ничего не должно ускользнуть! Я хочу, чтобы все эти дни ты не упускал его из виду. Мне нужно знать, чем он занимается, с кем встречается, где и что он ест. Да Понте не превзойдет меня ни в чем! Было бы смешно, если бы такой бездарный ученик оказался удачливее самого маэстро!

— Вы давно знакомы с господином да Понте, синьор Джакомо?

— Он мне противен. Едва ли я ненавижу кого-либо больше, чем его. Да Понте, как и я, родом из Венеции. Так же, как и я, он был священником. Подражая мне, он сначала стал проповедником, а затем поэтом. Он шел по моим стопам, поскольку был ослеплен моим блеском, очаровавшим все княжеские дворы Европы. Но да Понте всегда что-то не удавалось! Он проигрался, начал пить и переезжал с одного места на другое, пока не нашел работу! Как ему удалось преуспеть в Вене? Мне до сих пор неясно, что кайзер мог найти в Лоренцо! Кайзеру следовало предложить место придворного либреттиста мне, мне, и никому другому! Я-то в этом знаю толк. Я прекрасно играю на скрипке и с детства вращаюсь среди актеров и певцов. У меня имеется столько идей и мелодий, сколько такой пройдоха, как да Понте, и за сотню лет не соберет! Я уж не говорю о том, как он ужасно выглядит! Бледные, запавшие щеки, неловкая наигранность во всех движениях! Он по-прежнему пытается подражать мне. Его единственное желание — стать моей жалкой копией, но ему далеко до оригинала! А здесь, в Праге, Лоренцо вздумалось поставить свой «шедевр»! Да Понте хочет унизить меня и насладиться победой над человеком, который всегда служил ему примером для подражания. Я кажусь ему постаревшим и слабым, и Лоренцо думает, что я уже не в силах тягаться с ним. Но он ошибся! Я преподам ему еще один урок. Это станет для да Понте таким ударом, что он больше не посмеет даже упоминать мое имя!

Паоло внимательно наблюдал за Казановой. Тот говорил так громко, что люди невольно останавливались и смотрели в их сторону. Но Казанова ничего не замечал, он был весь охвачен ненавистью. Во время разговора с да Понте он и виду не подал, насколько тот ему неприятен. Казанова умел владеть собой, как, впрочем, и все благородные господа! Догадывался ли синьор Джакомо о том, что был смешон, поднимая такой шум посреди улицы? К тому же его старомодное элегантное платье казалось в Праге немного странным и вычурным. Например, эта шляпа с белыми перьями — может, такую и носили в Париже, но на узких пражских улочках, заполненных колбасниками и молочницами, она выглядела довольно нелепо! А белое кружево на рубашке? Лучший товар из Италии, но его надевали только женщины. Почему Казанова сетовал на свою жизнь? По всей видимости, у него были, деньги, к тому же он достиг определенной славы и вел беззаботную жизнь! Когда-нибудь он, Паоло, осмелится спросить об этом у своего хозяина, но пока что было слишком рано задавать такие вопросы. Вообще-то Паоло был рад тому, что мог прислуживать Казанове. Это было намного интереснее, чем служить старому графу, ведущему такую однообразную жизнь, при которой уже утром было известно, чем закончится день.

— Дон Жуан! — до Паоло донесся смех синьора Джакомо. — Распутнику не спалось ночью, конечно, ночью! Закрывайте окна, благородные дамы: как только Дон Жуан заметит красавицу, он проберется к ней в спальню и присоединится к пению мартовских котов, скорее всего, в ре миноре! Однако не пугайтесь! Этот ночной гость — всего лишь порождение пьяной фантазии, выдумка да Понте, которая в преисподней исчезнет при звуке ре мажора!

Они подошли ко дворцу графа Пахты. Казанова велел показать ему все опустевшие холодные комнаты здания, будто с этого дня он стал здесь полноправным хозяином. Одну за другой Паоло открывал перед своим господином двери, которые, казалось, разлетались от порывов ветра. Со всех сторон прибегали слуги, не понимавшие, что бы мог означать неожиданный шум и громкий мужской крик. Казанова остался недоволен всем: толстым слоем пыли, старомодной мебелью, холодом и безвкусицей, царившей во дворце. Как можно было водрузить на комод бронзовую статуэтку, изображавшую дикого кабана? Слуги растерянно следовали за Казановой, в то время как Паоло передавал его приказы дальше, подгонял повариху, приказывал музыкантам капеллы явиться в определенное время в главный зал. Казанова велел переставить мебель и перенести кое-что в другие комнаты. Следовало провести уборку во всех комнатах, протопить все камины, а вечером зажечь в саду факелы. Синьор Джакомо собирался сделать из сада павильон, именуемый «тосканским садом».

Казанова махнул правой рукой, приказывая слугам немедля браться за работу. Скорее, ради Бога скорее! Недовольство в его взгляде на какое-то время угасло.

— Кто это? — спросил Казанова, и Паоло тоже посмотрел в окно.

— Это Иоанна.

— Иоанна! И о чем это должно мне говорить?

— Иоанна, синьор Джакомо. Камеристка молодой графини Анны Марии, уже несколько недель живущей в женском монастыре в Градчанах.

— Что она делает в саду?

— Собирает травы, синьор. Может, для кухни. А может, для графини. Иоанна каждый день ходит в обитель к Анне Марии, чтобы узнать, не нужна ли она госпоже.

— Зачем же она может понадобиться госпоже?

— Они вместе прогуливаются. Молодой госпоже не позволено гулять в одиночестве.

— Сколько ей лет?

— Госпоже?

— Болван! Сколько лет Иоанне?

— Ей девятнадцать. Она прекрасно поет, у нее превосходный голос — сопрано. В прошлом году ей даже позволили участвовать в концерте здесь, во дворце.

— Она тебе нравится?

— Нет, синьор. Я говорю правду.

— Значит, Иоанна — твоя возлюбленная?

— Иоанна, синьор?! Вовсе нет!

— Почему же нет? Она сказочно красива. Я уже давно не видел никого прекраснее этой девушки.

— Да, она красавица.

— Ты чего-то недоговариваешь. Почему же она не стала твоей возлюбленной? У нее есть другой?

— Нет, я так не думаю, синьор. Точно нет.

— Значит, у тебя есть другая?

— Нет, синьор, у меня тоже никого нет.

— И вы не провели ни одной ночи вместе?

— Нет, синьор.

— Что это за жизнь?! Сколько вы еще собираетесь ждать? Ваши комнаты почти рядом. Это же так просто — перейти из одной комнаты в другую…

— Синьор…

— Да было бы проще простого проскользнуть по коридору. Ее дверь открыта, ты тихонько проникаешь в комнату. Кругом царит тишина, полная тишина. Слышно лишь ее дыхание, потому что она притворяется, будто крепко спит, пока ты приближаешься к ее постели, приподнимаешь одеяло и прижимаешься к ней. К ее спине, она лежит к тебе спиной. Она все еще напряжена, но от твоих нежных прикосновений постепенно расслабляется. Едва заметно, как цветок поворачивается к солнечным лучам… Но о чем это я?

Паоло боялся шелохнуться. От удивления у него отвисла челюсть. Он не сводил глаз с Иоанны, гуляющей по саду. Прежде Паоло никогда не смотрел на нее так. Она была загадочной и желанной. Подобные мысли никогда прежде не приходили ему в голову. Паоло вдруг стало жарко, хотя в этом неуютном зале было довольно холодно. Юношу бил озноб, словно он заболел! Наверно, синьор Джакомо имел право задавать подобные вопросы! Почему у Паоло не было возлюбленной? Потому что он был слишком молод? Потому что у него не было денег? Нет, не поэтому. Все это пустые отговорки, которыми он пытался обмануть самого себя. У него не было никого, потому что он не знал, как вести себя с женщинами! Что и как следует говорить? Он ничего в этом не смыслил и не умел красиво выражать свои чувства. Но еще меньше он знал, как нужно действовать в подобных случаях!