Читать книгу "Сто осколков одного чувства. Эротические этюды №№1-52 - Андрей Корф"

Да, кстати! Я совершенно забыл сказать, что к этому моменту нашу героиню скрутило такое возбуждение, что она рисковала раскрошить крепко стиснутые зубы. Из нее давно уже рвался крик, но, представьте, она боялась спугнуть трех вежливых избавителей. Поэтому старалась ловить кайф тихо, как школьница в чулане.

И все же застонала, когда, сменив насытившуюся девку, к ее нижним устам припал мальчишка. Этот освобождал ее от чего-то тайного, от неназванной и неприметной на вид грязи. Мимоходом вылизав дочиста все, что оставалось снаружи, он проник под кожу, шампанским запенился в сердце, раздул легкие, как детские воздушные шары. Ей показалось, что она поднимается в воздух. А может, так оно и было. Она проливалась наружу каким-то многолетним илом, которого прежде и знать не знала. Мальчишка отмывал ее тело и душу до крахмальной, хрустящей белизны. Отмывал от последней заплесневевшей мыслишки, от распоследнего червивого воспоминания.

Как он это делал? Она не знала и не хотела знать этого. Даже когда забилась в окончательных, похожих на агонию, судорогах. Эти судороги были – счастье. Это счастье было – пустота...

Пролежав вечность без единого движения, без единой мысли, Она очнулась и оглянулась по сторонам. Трое исчезли, прихватив с собой куртки. Что ни говори, а желание было исполнено. Сухая и чистая, она готова была безмятежно заснуть.

– Спасибо, – сказала Она Голосу, одеваясь.

– Не за что... – Ей показалось, или в Голосе действительно мелькнуло смущение. – Следующая станция «Октябрьская».

– Я не хочу, чтобы они ушли насовсем, – сказала Она.

– Месячная кровь – приворотная, – сказал Голос. – Они еще вернутся. Только не зови их слишком часто.

– Хорошо, – сказала Она. – Мне все это снится, правда?

– Осторожно. Двери закрываются...

– Ну, скажи, снится? Снится? – Она заплакала.

– Следующая станция «Октябрьская», – Голос сполз вниз и карикатурно басил, как будто лента застряла основательно.

– Да, – сказала Она. – Мне это снится. А жаль...

С этими словами Она вытянулась на лавке и повернулась к спинке лицом. Из динамиков тихо, как дождь, полилась музыка. Что-то из Хорошо Темперированного Клавира, если не ошибаюсь.

Эротический этюд # 4

Она не понимала, почему ее жалеют, хотя и привыкла к этому с самого рождения. Ее мир был не хуже того, другого, о котором она знала понаслышке. Ее миром были запахи, звуки, прикосновения. Они говорили ей о многом. Иногда они кричали ей, и тогда она закрывала уши. А еще ее миром были сны – странные, каких не видит никто на свете. Кровь, которую она слышала в себе, несла в себе чью-то память, образы, виденные другими, которые жили раньше.

Весь день она воевала со своим домом. Ее не слушался ни один предмет – падали кастрюли, кресла подставляли ножки, окно всегда отползало в сторону и пряталось, точно не хотело открываться перед ней. Знакомые до последней царапины куклы залезали под кровать и не хотели играть с ней, такой бестолковой.

Но она была упряма – и все, в конце концов, вставало на свои места. Из кастрюли доносился запах еды, кресло, уютно пахнущее старой ветошью, оказывалось там, где нужно, и окно, за которым был Большой Мир, угодливо распахивалось, испугавшись крепкого кулачка. Куклы скучно кричали «Мама!» и давали расчесывать свои жесткие, проволочные косички.

Потом наступал вечер, и приходила мама.

Они разговаривали о маминых хлопотах, о том, что на работе ее никто не понимает, о том, что осталось скопить совсем немного денег на Операцию. И еще о многом, многом другом. Потом она ложилась в кровать, и мама читала ей чудесные сказки. Потом мама целовала ее сухими губами, горькими от табака и пахнущими вином. Потом дом успокаивался, мама уходила в гости, и только лестница ревматически поскрипывала, поминая молодость.

А еще потом приходило Чудовище.

Первый раз она его ужасно испугалась. Особенно когда поняла, что оно ей не снится, а взаправду стоит рядом с кроватью. Она попросила его: «Не убивай меня, ладно...» Оно засмеялось и не убило ее.

От него пахло зверем. Она знала этот запах. Когда они с мамой ходили в зоопарк, так пахло от клетки с тиграми. Этот сильный, резкий запах врезался ей в память. Она тогда потрогала прутья клетки и поняла, почему люди боятся таких запахов.

Оно присело на край ее кровати и положило руку Ей на щеку. И Она удивилась, что у чудовища именно такая рука, которую должен иметь папа – мягкая, сильная и очень теплая. Она, удивляясь самой себе, накрыла эту руку своей и поцеловала. У руки был резкий запах, но это Ей не показалось неприятным. Она поцеловала эту страшную и добрую руку прямо в ладонь. И рука, принятая так гостеприимно, отправилась бродить по ее телу. Где бы она ни проходила – тело отзывалось маленьким копошением мурашек, и через минуту Она поняла, что это – Ужасно Приятные Мурашки, и Ей совершенно не хочется, чтобы они разбрелись куда попало и больше не возвращались. Потом мурашек накопилось так много, что она счастливо рассмеялась и попросила Чудовище подождать, чтобы мурашки в толчее не задавили друг друга.

Вместо ответа оно отпрянуло и беззвучно выпрыгнуло в окно. Уж она то знала, что значит «беззвучно», и порадовалось тому, какое у нее сильное и ловкое Чудовище.

На следующий день оно пришло снова. Оно смущенно пыхтело, и ей это было приятно. Она весь день советовалась с куклами, сковородками и креслом, и теперь Она знала, чего боится и чего хочет ее Чудовище. Она взяла его за руку и принялась целовать, стараясь не выглядеть смешной и неловкой. Но, конечно, это ей не удавалось. Ведь она целовалась первый раз в жизни.

Тогда Чудовище показало ей, как нужно целоваться. Она приняла его науку легко и просто, потому что знала теперь, что это – ее Самое Родное Чудовище, и с ним не нужно ничего бояться.

Его пальцы, такие большие и сильные, садились на ее кожу, как стая бабочек – легко и пугливо. Он все время боялся причинить ей боль, и иногда ей приходилось уговаривать его сделать это. Потому что это была не такая боль, как когда уколешься иголкой, а совсем другая – отзывающаяся под сводами тела теплым и ласковым эхом.

Оно научило Ее любить и быть любимой. Они провели вместе много ночей. Под утро или ночью, заслышав мамины шаги, Оно легко вспрыгивало на подоконник и исчезало, оставляя Ей целый день сладчайшей тоски по его возвращению.

А однажды выдался очень шумный день. С утра до вечера за окном рычали машины, и иногда резко кричала сирена. Она удивлялась, с чего это так шумно в их старом тихом дворе. Потом прозвучал выстрел, и она спряталась под кровать от страха, молясь, чтобы пришло Чудовище и защитило ее.

Но Чудовище никогда не приходило днем. Вместо него неожиданно рано пришла мама и сказала странные слова о каком-то убийце, пойманном прямо в подвале их дома. Она даже налила себе вдвое больше обычного. Чтобы справиться с волнением.

А потом налила еще. И еще. И еще...