Читать книгу "Алмазная колесница - Борис Акунин"

Пользуясь тем, что спутник отвернулся, Гликерия Романовнаудовлетворила своё любопытство: быстро отвернула книжную обёртку, приложила кглазам хорошенький лорнет на золотой цепочке — и поморщилась. Книга, которую стаким увлечением читал штабс-капитан, называлась «ТОННЕЛИ И МОСТЫ. Краткийсправочник для железнодорожных служащих».

К дежурному подбежал телеграфист с бумажной лентой в руке.Тот прочитал депешу, пожал плечами и махнул флажком.

— Что такое? — спросил Рыбников.

— Семь пятниц на неделе. Велено отправлять, не ждатьлитерного.

Поезд тронулся.

— Вы, должно быть, военный инженер? —поинтересовалась Гликерия Романовна.

— Почему вы взяли?

Признаваться, что подглядела название книги, Лидиной былонеловко, но она нашлась — показала на кожаный тубус.

— Да вот. Это ведь для чертежей?

— А, да. — Василий Александрович понизилголос. — Секретная документация. Доставляю в Москву.

— А я думала, вы в отпуске. Навещаете семью или, можетбыть, родителей.

— Неженат. С каких прибытков семью заводить? Гол каксокол. И родителей не имею. Круглый сирота. Даже, можно сказать, сирота казанский— в полку за косоглазие дразнили татарвой.

После остановки в Колпине штабс-капитан как-то оживился,стал поразговорчивей, да и широкие скулы слегка порозовели.

Вдруг он взглянул на часы и поднялся.

— Пардон, выйду покурю.

— Курите здесь, я привыкла, — милостиво позволилаГликерия Романовна. — Жорж курит сигары. То есть курил.

Василий Александрович конфузливо улыбнулся:

— Виноват. Про покурить это я из деликатности. Некурю-с, лишний расход. На самом деле мне в клозет, по натуральнойнеобходимости.

Дама с достоинством отвернулась.

Тубус штабс-капитан прихватил с собой. Поймав негодующийвзгляд спутницы, извиняющимся тоном пояснил:

— Не имею права выпускать из рук.

Проводив его взглядом, Гликерия Романовна пробормотала:

— Какой все-таки несимпатичный. — И стала смотретьв окно.

А штабс-капитан быстро прошёл через второй и третий классы вхвостовой вагон и выглянул на тормозную площадку.

Сзади донёсся протяжный, требовательный гудок.

На площадке стояли обер-кондуктор и караульный жандарм.

— Что за черт! — сказал первый. — Никаклитерный. А телеграфировали, что отменён!

Не далее как в полуверсте ехал длинный состав, влекомыйдвумя паровозами. Локомотивы пыхтели чёрным дымом, за ними вытянулся хвост иззачехлённых платформ.

Время было уже позднее, одиннадцатый час, но сумерки едваначали сгущаться — приближалась пора белых ночей.

Жандарм оглянулся на штабс-капитана, взял под козырёк:

— Ваше благородие, виноват, но извольте закрыть дверь.Согласно инструкции, строжайше запрещено.

— Это, братец, правильно, — одобрилРыбников. — Бдительность и всё такое. Я, собственно, только покуритьхотел. Ну да я в коридорчике. Или в нужнике.

И в самом деле отправился в туалетную комнату, которая втретьем классе была тесна и не слишком опрятна.

Запершись, Василий Александрович высунулся из окна.

Поезд как раз въезжал на допотопный, ещё клейнмихелевскогостроительства мост, перекинутый через неширокую речку.

Рыбников нажал ногой рычаг слива воды — в дне унитазаоткрылось круглое отверстие, сквозь него было видно, как мелькают шпалы.

Штабс-капитан надавил пальцем какую-то незаметную кнопочкуна тубусе и запихнул узкий кожаный футляр в дырку — диаметр совпал в точности,так что понадобилось приложить некоторое усилие.

Когда тубус исчез в отверстии, Василий Александрович быстронамочил руки под краном и вышел в тамбур, стряхивая с пальцев воду.

Минуту спустя он уже входил в своё купе.

Лидина взглянула на него строго — ещё не простила конфуза с«натуральной необходимостью» — и хотела отвернуться, но вдруг воскликнула:

— Ваш секретный футляр! Вы, верно, забыли его втуалетной комнате?

На лице Рыбникова отразилось неудовольствие, но ответитьГликерии Романовне он не успел.

Откуда-то донёсся ужасающий грохот, вагон качнуло.

Штабс-капитан бросился к окну.

Из других окон тоже торчали головы. Все смотрели назад.

Дорога в этом месте описывала небольшую дугу, и было виднокак на ладони железнодорожный путь, давешнюю речку и мост.

Вернее, то, что от него осталось.

Мост обрушился ровно посередине, причём в тот самый момент,когда по нему проезжал тяжёлый воинский состав.

Зрелище катастрофы было ужасающим: столб воды и пара,выплеснутый рухнувшими в воду локомотивами, вздыбленные платформы, с которыхсрывались какие-то массивные стальные конструкции, и самое жуткое — сыпавшиесявниз человеческие фигурки.

Гликерия Романовна, притиснувшаяся к плечу Рыбникова,пронзительно завизжала. Кричали и другие пассажиры.

Хвостовой вагон литерного, вероятно, отведённый дляофицеров, покачался на самом краешке пролома, кто-то вроде бы даже успелвыпрыгнуть из окна, но затем опора подломилась, и вагон тоже ухнул вниз, вгруду перекорёженного металла, что торчала из воды.

— Боже, Боже! — истерически закричалаЛидина. — Что вы смотрите? Надо же что-то делать!

И бросилась в коридор. Василий Александрович, помедлив долюсекунды, последовал за нею.

— Остановите поезд! — накинулась экзальтированнаядамочка на обер-кондуктора, бежавшего в сторону головного вагона. — Тамраненые! Тонущие! Нужно спасать!

Схватила его за рукав, да так цепко, что железнодорожникупришлось остановиться.

— Какой там «спасать»! Кого спасать? Такая каша! —пытался вырваться бледный как смерть начальник поездной бригады. — Что мыможем? На станцию нужно, сообщить.

Не слушая, Гликерия Романовна била его кулачком в грудь.

— Они гибнут, а мы уезжаем? Остановите! Ятребую! — визжала она. — Жмите этот ваш, как его, стоп-кран!

На вопли из соседнего купе высунулся чернявый господин снафабренными усишками. Видя, что начальник поезда колеблется, угрожающекрикнул: