Читать книгу "Когда исчезли голуби - Софи Оксанен"

В конце концов Юдит решила разузнать у своих замужних подруг об их интимной жизни. У Розали она не осмеливалась ничего спрашивать — та как раз собирала приданое, а в доме Симсонов готовились к приезду молодой хозяйки. Несмотря на искрящиеся отношения Роланда и Розали, они не спешили под венец, а решили сделать все достойно, но после свадьбы Юдит была не в силах принимать участие в планировании праздника Розали. Раньше кузины вместе обсуждали свадебные прически и букет невесты, мечтали о том, как станут замужними дамами, письма, касающиеся этих тем, летали между Таллином и домом Армов, и Юдит писала Розали, что скоро они обе поедут с мужьями в Хаапсалу, будут принимать грязевые ванны в санатории и попытаются сделать так, чтобы их мужья подружилась, — нельзя сказать, чтобы они ненавидели друг друга, но было бы приятнее, если бы они были друзьями, такими же близкими, как Юдит и Розали.

Сначала Розали казалось, что бесплатные швейные курсы Зингера лучше всего подходят для домохозяйки, но потом согласилась, что можно пригласить на пару дней работников позаботиться о доме, а самим отправиться в путешествие, чтобы провести время вдвоем — в деревне всегда такая спешка, совершенно не хватает времени друг на друга. Наконец Розали сочла, что задумка кузины не так уж плоха, но Юдит отказалась от нее сразу после свадьбы. Она была уверена, что Розали видит ее насквозь, что она заметит фальшь ее брака, которую Юдит не сможет ей объяснить. Разве может она сказать Розали, что брак сделал ее ни на что не пригодной? Розали не поймет. Розали не поверит. Никто не поверит.

Юдит не находила себе места и взялась за подаренный на свадьбу “Справочник хозяйки домашнего очага”. В разделе “Семейная жизнь” упоминалось о сексуальных отношениях между супругами. Там же говорилось о холодности и пояснялось, что фригидность зачастую имеет психологические причины: боязнь боли, неприязнь к партнеру, болезненные воспоминания. Юдит поняла, что речь идет не о мужчинах, а о женщинах. Причина была в именно в ней. Многие из ее замужних подруг рассказывали, что мужья все время хотят еще и еще, одна жаловалась на неприятные ощущения, другая на то, что муж не оставляет ее в покое даже во время месячных, что, безусловно, ужасно негигиенично и наверняка даже опасно, третья предполагала, что муж подхватил во время отпуска венерическое заболевание. То, что случилось с Юдит, было нетипично, и в конце концов она поняла: гонорея, сифилис и мягкий шанкр. Конечно! Она нашла причину! Муж не говорит об этом, потому что стесняется! Его надо отвести к врачу, но как? Юдит не могла сказать ему, что подозревает у него заболевание.

Она выпустила книгу из рук. Фотография ножки грудного ребенка с наследственным сифилисом вызвала в памяти образ женщины из детства, увидев которую мать замедлила шаг и увела Юдит на другую улицу, решив, что лучше они сходят в магазин позже, — женщина страдала болезнью плохих женщин, которой можно заразиться, например, пользуясь с больным общей посудой. Мать была права, об этом говорилось и в “Справочнике хозяйки домашнего очага”, но тогда и у Юдит должны быть симптомы? Юдит все еще помнила лицо той женщины. Оно было чистое, без каких-либо признаков кокаиновой зависимости, хотя семейный врач во время воскресного визита говорил о распространении заболевания: “Среди врачей бытует мнение о снижении кокаинового безумия в нашей стране, но количество психопатов и невротиков не уменьшилось, а именно они являются основными носителями болезни. А теперь только представьте, как много таких людей…”

В “Справочнике” не говорилось о том, влияет ли болезнь на мужскую потенцию. Юдит не продвинулась в своих размышлениях ни на шаг. Сифилис — самое тяжелое и самое страшное венерическое заболевание. Не могло ей так не повезти. Она наверняка ошибается. Глаза мужа не были красными, да и во рту не было никаких нарывов или язв, и на ногах тоже никаких ран. И все же, как ей узнать, болен ли ее супруг, целовал ли он плохих женщин или, может, даже не только целовал, и если это так, то что тогда? Как ей узнать, ходил ли ее муж к врачу?

Юдит стала наблюдать за собой, каждый день осматривала язык и руки, пугалась каждого комариного укуса, небольшого воспаления, прыща на подбородке, мозоли на пятке, думала, а вдруг она что-то пропустила, может быть, у нее начался бессимптомный период, упомянутый в “Справочнике”. Ей уже стали намекать, что пора бы завести детей, возникло даже некоторое недоумение, так как предсвадебную спешку Юдит многие расценили как знак скорого прибавления в семействе, особенно свекровь шептала об этом настойчиво и требовательно. Наконец Юдит решилась: она должна узнать правду. Врач вел себя очень приветливо, но в остальном визит к нему был мучительным и болезненным. В заключении было сказано, что в организме Юдит нет никаких отклонений или заболеваний.

— Мадам, — сказал врач, — вы просто созданы, чтобы быть матерью.

1941 Западная Эстония Генеральный округ Эстланд Рейхскомиссариат Остланд

Целую неделю мы шли по дорогам, изуродованным сражениями, обходили кишащие насекомыми и вздутые газами трупы людей и лошадей, старались держаться подальше от взорванных мостов и распознавать шум приближающихся бомбардировщиков ДБ. Наконец лес стал казаться знакомым и более здоровым, возможно, благодаря тому, что тоска по дому немного утихла, вскоре мы вышли на знакомую с давних лет тропинку, ведущую к жилищу нашей девушки-связной. Я оставил Эдгара мерзнуть на краю леса, а сам осторожно приблизился к калитке, однако пес узнал нас издалека и выбежал навстречу. Я понял по его поведению, что опасности нет, поэтому расслабился, подошел вместе с ним к окну и постучал условным знаком. Девушка тут же открыла дверь, широко улыбнулась и сразу рассказала главные новости: большевики продолжают отступление, Восточный фронт крошится, финны и немцы гонят врага по Ладоге, русские обливают леса бензином и поджигают, но финско-немецкие отряды не остановить лесными пожарами! Братья Андруссоны вышли к порогу и встали за девушкой, а я позвал Эдгара, крикнув ему, что все в порядке.

Шум и суета в мгновение наполнили избу, все смеялись и говорили, перебивая друг друга. Мне же все это казалось каким-то далеким, я смотрел на них словно со стороны. Позже вечером пришли еще более обнадеживающие новости, и хотя я постепенно уже начинал верить услышанному, радость все же не била в барабаны в моей груди. Я всматривался в линии на руке и долго их скреб, когда мы с Андруссонами пошли в баню. Время от времени руки казались мне чистыми, но потом на них снова появлялись следы крови. Кузен совершенно преобразился, выпрямился и заговорил так, словно бы кто-то снял пробку с бочки: он описывал времена, когда учился еще в школе летчиков, размышлял, не пойти ли ему туда снова после войны, и уверял младшего из Андруссонов, Карла, что и здесь тоже можно быть пилотом и ничего, что лодыжка сломана, все знают, как умеет накладывать шину госпожа Вайк, все еще впереди! Братья потеплели от мыслей о будущем, а Эдгар стал с энтузиазмом рассказывать, как строили ангар гидросамолетов. Я не сказал, что у него еще молоко на губах не обсохло, решил, пусть рассказывает. Умолчал также о том, что, когда ангар строили, Эдгара еще и на свете не было.

— Дело в том, что эта пограничная зона была уже тогда для России важной стратегической точкой, — размахивал руками Эдгар, и я подумал: ну что такого в том, что человек мечтает.