Читать книгу "Французский шелк - Сандра Браун"

— Знаю, — огрызнулся Краудер. — Не надо напоминать мне об этом. Но от тебя и неприятностей было больше.

— Нельзя добиться чего-то, если боишься поднять волну.

— У тебя не просто волны, а настоящий шторм. Кассиди сел напротив и уставился на Краудера. Прямой взгляд его серых глаз всегда действовал безотказно, производя впечатление и на трудных свидетелей, и на циничных судей, и на скептиков-присяжных, а в обыденной жизни он придавал особую значимость даже пустяковой беседе.

— Отдай мне это дело. Тони.

Пока Краудер раздумывал, в дверях возникла голова секретарши.

— Ариэль Уайлд дает пресс-конференцию. Ее передают в прямом эфире по всем телеканалам. Подумала, что вам это может быть интересно. — Секретарша исчезла, закрыв за собой дверь.

Краудер потянулся к пульту и включил телевизор, стоявший в углу кабинета.

На экране возникло бледное лицо вдовы. Она выглядела такой хрупкой и беззащитной, словно сошедший на землю ангел, но в голосе звучали стальные нотки:

— Эта трагедия не сможет остановить крестового похода, который повел мой муж против слуг дьявола. — Преданные поклонники Уайлда, теснившие полицейских, репортеров, фотографов, плотным кольцом окружавшие вдову, приветствовали это заявление дружными возгласами «аминь». — Сатана видел, что мы одерживаем победу в этой борьбе. Ему пришлось пойти на отчаянные меры. Сначала он использовал этот город коррупции и разврата в качестве оружия против нас. Городские власти отказались обеспечить моему мужу круглосуточную охрану, которую он просил.

— Вот дерьмо, — простонал Краудер. — Зачем же позорить город? Ведь весь мир смотрит.

— Только ей одной известно зачем. — Кассиди встал со стула и пересел поближе к телевизору.

Вдова продолжала свою речь, и слезы текли по ее бледным щекам.

— Этот прекрасный город погряз в грехе и коррупции. Джексон Уайлд был воплощенной совестью, он честно признавал то, что город превратился в выгребную яму, рассадник преступности и грязных нравов.

Лишь те, кто пришел сейчас сюда, чтобы выразить свою скорбь по поводу кончины моего мужа, понимали и поддерживали Джексона, в то время как местные власти отвергали его, не ценя его кристальной честности.

Камера выхватила из толпы мрачные лица судьи, конгрессмена и нескольких городских чиновников. Краудер грубо прокомментировал:

— Тоже мне, политики.

— И вот дьявол наслал одного из своих демонов, чтобы заставить замолчать преподобного Джексона Уайлда, сразив его пулей в сердце.

— Но нас не заставить молчать! — крикнула она, воздев свои тонкие руки и потрясая кулаками. — Мой любимый Джексон сейчас вместе с господом. Возблагодарим бога за дарованные ему покой и мир, которые он заслужил при жизни.

— Хвала господу! — эхом откликнулась толпа.

— Но моя работа не закончена. Я продолжу крестовый поход, начатый Джексоном. Мы обязательно выиграем эту войну против грязи, которой оскверняют наши сердца и умы! Эта война не окончится, пока Америка не очистится от отбросов, заполонивших ее театры и книжные полки, пока ее музеи не освободятся от порнографии, именуемой сегодня искусством.

Разразился восторженный рев. Полиции с трудом удавалось сдерживать бушующую толпу.

Крупным планом камера выхватывала заплаканные лица, горестные взгляды, губы, шепчущие молитвы. Скорбящие взялись за руки и запели в унисон гимн Джексона Уайлда «Вперед, солдаты Христа».

Тони Краудер выключил телевизор.

— Чертовы лицемеры. Если уж они так волнуются за нравственность своих детей, почему не сидят с ними дома и не учат их тому, что хорошо и что плохо, вместо того чтобы митинговать по поводу кончины святого? — Он вздохнул и спросил, кивнув в сторону телевизора:

— Ты уверен, что хочешь ввязаться в эту историю, Кассили?

— Абсолютно.

— Между нами говоря, это скорее всего будет напоминать цирк с тремя аренами, особенно когда полиция начнет задерживать подозреваемых.

— Число которых уже сейчас подходит к шестистам — все, кто прошлой ночью находился в «Фэрмоне» и поблизости.

— Я бы быстренько сузил его до двоих — вдовы и пасынка.

— В моем списке они тоже лидируют, — усмехнулся Кассиди. — Так могу я считать, что дело числится за мной?

— Пока да.

— Ну же. Тони!

— Пока да, — громко повторил старикан. — Ты лезешь в пекло, а ведь будет еще горячее. Мне даже страшно подумать, что случится, если ты тронешь Ариэль Уайлд. Ее любят, обожают так же, как и мужа. Ты можешь спровоцировать грандиозные беспорядки, если вдруг случится так, что придется арестовывать ее за убийство.

— Да, придется побороться, я уверен. Но я готов к этому. — Кассиди вернулся к своему стулу и сел. — Я уже бывал в передрягах, Тони. Меня они не беспокоят.

— Не беспокоят, черт возьми. Да, ты преуспел в них изрядно.

— Мне нравится побеждать. — Кассиди смело встретил взгляд шефа. Ухмылка исчезла с его лица, а губы сжались в тонкую твердую линию. — Мне нужна победа. Тони, очень нужна.

Краудер понимающе кивнул, оценив искренность своего протеже.

— Есть не столь щекотливые дела, которые я мог бы предложить тебе, если победа — это единственное, что тебе нужно. Кассиди покачал головой.

— Мне нужна блистательная победа, и в этом смысле привлечение к ответу убийцы Джексона Уайлда может стать одним из самых громких процессов года, если не всего десятилетия.

— Так тебя волнуют заголовки в прессе и крупные планы в шестичасовом выпуске новостей? — нахмурившись, спросил Краудер.

— Ты хорошо знаешь меня, так что я не стану комментировать твое замечание. С этого утра я принял дело Джексона Уайлда. Мне совсем не нравятся этот проповедник и его идеи. Но каков бы ни был этот Уайлд, он все-таки был человек и имел право дожить до глубокой старости.

— Кто-то лишил его этого права. Раздетый и беззащитный, он был убит тем, кому доверял.

— Откуда такое предположение?

— Ни на одной из дверей в номере не было следов насильственного вторжения. Замки не взломаны. Так что одно из двух: либо у убийцы был ключ, либо Джексон сам впустил его. Очевидно, Джексон лежал в постели — он или спал, или разговаривал с убийцей. Он был религиозным фанатиком, возможно, самым опасным со времен Распутина, но все равно он не заслужил того, чтобы кто-то хладнокровно пустил ему пулю в лоб.

— Ив сердце, и в яйца тоже, — добавил Краудер.

Кассиди прищурился:

— Вот это-то и странно, не так ли? Выстрелов в голову и сердце было более чем достаточно, чтобы убить. Зачем же еще нужен был этот третий выстрел?