Читать книгу "Стамбульский оракул - Майкл Дэвид Лукас"

Элеонора смотрела вслед оленю, который тут же скрылся в лесу, и вдруг задрожала от мысли о том, что только что сделала. Удоды над ее головой зашлись поощрительным чириканьем, даже ветви кустов потрескивали, как будто тихонечко аплодировали. Однако овация длилась недолго. Секунду спустя кто-то ухватил девочку за локоть и потащил в умывальню.

— Не смей никогда больше этого делать, — говорила Руксандра, стаскивая сорочку через голову Элеоноры. — Если кто-нибудь вдруг узнает…

Элеонора съежилась посреди умывальни, а Руксандра стремительно намыливала мочалку. Девочка никогда раньше не видела тетю в таком состоянии: та была потрясена, почти напугана.

— Что такое, Руксандра? Что я сделала?

Вместо ответа, Руксандра принялась яростно тереть мыльной мочалкой сначала плечи, потом ладошки, особенно же досталось пальцам.

— Пожалуйста, — хныкала Элеонора, — скажи мне, что я сделала. Как я могу исправиться, если ты не говоришь, что я сделала не так?

Руксандра прекратила тереть.

— Нельзя возиться с животными. А если люди узнают? У нас и так достаточно неприятностей. К евреям и так-то относятся с подозрением, а твой отец постоянно возит ковры в Стамбул. Меньше всего нам нужно привлекать к себе лишнее внимание.

— Но ему было больно, — заныла Элеонора. — У него из ноги торчала железная штука. Ему нужно было помочь.

Руксандра обмакнула мочалку в холодную воду и опять принялась тереть.

— Мало ли кому нужно помочь. Я запрещаю тебе впредь делать что-либо подобное. И не смей никому говорить, даже своему отцу. Ты поняла?

Элеонора знала, что лучше не возражать. Когда купание закончилось, она попросила у Руксандры прощения и пообещала, что больше никогда не будет возиться с животными. Она надеялась, что этим все и закончится. По большому счету так и случилось. Тетя больше не вспоминала об этом случае. Но почему-то Элеонора никак не могла отделаться от мысли, что между происшествием с оленем и той новостью, которую тетя преподнесла ей за завтраком на следующее утро, была прямая связь: тетя объявила, что пришло время Элеоноре учиться искусству ведения домашнего хозяйства. Эти навыки пригодятся ей в жизни. Помогут найти достойного мужа. А главное, дьявол всегда находит занятие праздным рукам. Правда, Якоб высказывал некоторые возражения, но решил положиться на Руксандру, которая уверяла его, что Элеонора уже достаточно большая. Таким образом, все было решено.

— Первым уроком, — объявила Руксандра, — будет шитье.

Она засунула руку в карман передника и выудила оттуда старый носовой платок Якоба, иголку и катушку ниток:

— Видишь?

Тетя склонилась над плечом Элеоноры и показала на ровный синий стежок, проложенный по краю ткани. Элеонора кивнула, облокотилась о стол и подперла голову руками.

— Прошей так же по внутренней стороне. Будут вопросы — я на кухне.

Элеонора посмотрела на иголку и нитку, извивавшуюся на ткани, словно змея, — веселого мало, но с тетей не поспоришь, — зажала иголку между большим и указательным пальцем, заглянула в ушко, прищурилась, ухватила кончик нитки другой рукой и с величайшим старанием вдела нитку в иголку. Уф. Самое сложное позади. Осторожно, стараясь не уколоться, она сделала первый стежок и плотно затянула нить. Потом еще один, и еще, и еще. Шить было не трудно: просто клади одинаковые стежки по краю ткани, и все. Скучное занятие, но не такое уж сложное.

Впрочем, и всю жизнь Элеоноры в следующие несколько месяцев после происшествия с оленем можно было описать теми же словами: скучно, но просто. Она помогала Руксандре по дому, шила, чистила овощи, вытирала пыль и отмывала дорожку перед домом. По средам они скребли полы, по воскресеньям стирали, каждый понедельник ходили на базар, где Руксандра обучала ее тонкому искусству торговаться. Работа по дому была не так уж плоха, тем более что, какими бы делами она ни занималась утром и днем, она не переставала предвкушать тот счастливый час, когда послышится клацанье дверной ручки, раздастся поскрипывание ступенек и отец появится на пороге. И она побежит к нему и зароется лицом в его одежду, вдыхая запах пыльной шерсти и гибискусового чая. В такие моменты она понимала, что все будет хорошо.

Весной, за несколько месяцев до Элеонориного шестого дня рождения, Руксандра сочла, что девочка вполне сносно справляется с работой по дому и пора бы ей получить азы школьного образования. Ведь мужчин интересуют женщины, которые могут читать, писать и считать, вести домашнюю бухгалтерию и заказывать товары по каталогам. Якоб не возражал, и дело было решено. Тем же утром Руксандра достала небольшую зеленую книжку, по которой и сама когда-то училась читать и которая на удивление хорошо сохранилась. К обеду Элеонора выучила алфавит, научилась различать все буквы и понимать, какое сочетание букв передает определенный звук. К ужину она уже могла прочитать целое предложение. Тем же вечером она выучила наизусть свой первый урок: рассказ про крокодилов. Повернувшись спиной к очагу и сжав руки, чтобы легче думалось, она слово в слово повторила текст отцу и Руксандре.

— Правильно?

Она посмотрела на тетю, которая проверяла по книге.

— Да, — ответила та, побледнев от изумления. — Абсолютно точно.

Якоб вынул трубку изо рта и с любопытством посмотрел на дочь, как будто давно ее не видел и теперь пытался припомнить ее имя.

— Когда ты это выучила, Элли?

— Сегодня, папочка, после ужина.

— Ты выучила целый абзац прямо сейчас?

Элеонора переводила взгляд с отца на Руксандру:

— Я что-то неправильно сказала?

Она ждала ответа. Огонь приятно грел ноги.

— Нет, Элли. Вовсе нет. Просто мы удивлены, я, по крайней мере, тому, как быстро ты запоминаешь.

— Это бессмыслица, — сказала Руксандра. — Это невозможно выучить меньше чем за месяц, ну пусть будет за две недели, если ребенок очень умен.

Якоб стиснул трубку и повернулся к дочери:

— Скажи, как ты это сделала, Элли?

Она не знала, что сказать. Как объяснить такую простую вещь? Она запомнила буквы, сосредоточилась, и все.

— Сначала я выучила, как буквы звучат, — сказала она и отошла от огня, который становился чересчур жарким. — Потом я смотрела на слова и слышала, как они звучат, ну а когда слышишь рассказ, его легко запомнить.

Той ночью Элеонора услышала в полусне, как отец и Руксандра ссорились. Сквозь стук кулаками по столу и хлопанье дверей мало что можно было разобрать, но она поняла, что отец был за продолжение занятий, а Руксандра — против. На следующее утро за завтраком отец объявил, что будет сам заниматься с дочерью, а Руксандра продолжит обучать ее работе по дому. Руксандра кивнула, неспешно намазывая хлеб маслом. С того утра в доме действовал новый распорядок: утро и день по-прежнему посвящались иголкам, ниткам, сметкам и щеткам, зато вечера были отданы настоящим занятиям.