Читать книгу "Стамбульский оракул - Майкл Дэвид Лукас"

За ужином было тихо. Они съели рагу из говядины с рисом, Элеонора попросила позволения встать из-за стола и поднялась к себе. Она поставила свечу на столик у кровати и подошла к окну. Пролив поблескивал, как леденец, гладь воды отражала огоньки фонарей, развешенных между минаретами Новой мечети. Элеонора видела контуры кораблей, которые, словно призраки, скользили по Босфору, слышала визг тормозов, доносившийся со стороны Сиркеджи. Этот звук ворвался в комнату как вестник, как перелетная птица, осторожно севшая на подоконник. На первый взгляд это именно то решение, которое она искала, но еще до того, как она успела все хорошенько обдумать, в дверь постучали.

— Войдите.

В призрачном свете луны стоял бей.

— Надеюсь, я тебя не разбудил? — спросил он, хотя было ясно, что она еще не ложилась.

— Нет. — Она повернулась к нему. — Вовсе нет.

— Я пришел сказать, что сделаю все, что от меня зависит, чтобы защитить твои интересы, поддержать тебя, что бы ты ни решила.

Он замолчал. Пламя свечи отбрасывало быстрые тени на его лицо. Потом он сунул руку в карман и вынул оттуда небольшой кошелек.

— После твоего отца, — продолжал он, протягивая кошелек Элеоноре, — осталось вот это. Я нашел в его багаже. — Он положил находку на ночной столик и вышел за дверь, в темноте его лицо смягчилось. — Что бы ты ни выбрала, он сослужит тебе добрую службу.

— Спасибо, — поблагодарила она, — спасибо вам за все.

— Не за что.

Он закрыл за собой дверь, и Элеонора целых три минуты простояла в полумраке у открытого окна, обдумывая свой план, потом закрыла окно, разделась и проскользнула под одеяло. Перед тем как задуть свечу, она развязала тесемки и заглянула в кошелек. В нем лежали две монетки по десять курушей и пять банкнот по сто фунтов. Она не очень хорошо разбиралась в деньгах, но этого ей определенно хватит.

Элеонора лежала в постели, а дом постепенно погружался в сон, скрип половиц и визг дверных петель становились все тише, уступали звукам ночи, шелесту ветра в листве и топоту звериных лапок. Словно далекий город, луна показалась на горизонте, заливая белым светом, обычным для конца лета, стол, кресло, туалетный столик. Она будет скучать по этой комнате, так же как когда-то по своей спаленке в Констанце, но остаться ей нельзя. Когда луна засияла вовсю и звуки в доме окончательно смолкли, Элеонора выбралась из кровати и бесшумно прокралась к шкафу. Она отодвинула в сторону платья и извлекла на свет пару брюк, рубашку, курточку и феску, которую она заметила в первый день в Стамбуле. Она заколет волосы и размажет угольную пыль по лицу — так будет несложно сойти за мальчика-рассыльного с нежными чертами лица.

Оставалась еще записка. Она вынула лист из среднего ящика стола, обмакнула перо в чернила и написала наверху страницы два слова: «До свидания». Ниже поставила свое имя. Когда с этим было покончено, она почувствовала, что ее сердце забилось быстрее, а дыхания едва хватает. Элеонора открыла верхний ящик комода, вынула закладку Лии и положила ее во внутренний карман куртки. Потом встала на цыпочки, решительно стиснула зубы и сунула кошелек, единственную память об отце, в тот же карман. Затем еще раз посмотрелась в зеркало, выглянула за дверь и навсегда вышла из комнаты.

На верхней площадке лестницы она остановилась и заглянула в переднюю. Комната походила на большую пещеру с темными углами и смутными тенями по краям. Элеонора крепко взялась за перила и стала медленно спускаться вниз; чтобы производить как можно меньше шума, она осторожно переступала с носка на пятку, задерживая дыхание каждый раз, когда эхо разносило звук ее шагов по дому. Когда она вошла в переднюю, дом застонал, как будто она наступила ему на больную мозоль. В свете луны и свечей ковер перед ней переливался огнями, словно огненная река. Она дотронулась до кошелька, вздрогнула и продолжила путь через вестибюль, женскую половину, захламленные темные коридоры, вниз по лестнице, сквозь низкую железную дверь, которая вела на конюшню. Элеонора оставила дверь приоткрытой и прокралась мимо заволновавшихся лошадей наружу, к воротам.

Она свободна. Ветер потерся о ее колени, над головой темнело небо — черная простыня, сквозь которую просвечивали огоньки светил. Навстречу ей попался белый кот, он подмигнул единственным голубым глазом. Она поняла. Мир огромен, холоден и полон возможностей. Ее стая разлетелась — птицам больше не было до нее дела.

Она обернулась посмотреть на желтую махину дома. Ей вдруг показалось, что она разглядела силуэт госпожи Дамакан в окне своей спальни. Элеонора поспешила по залитому лунным светом мосту к Сиркеджи. Там она сядет на поезд и уедет в Европу — в Париж, Будапешт, Берлин, Петербург или Прагу. Проберется в вагон и незаметно выскользнет из истории.

Эпилог

Тринадцатого августа 1886 года, девять лет и одну неделю спустя после прихода Элеоноры Коэн в этот мир, жители Стамбула лишились своего оракула. Пурпурных с белым удодов видели у Египетского базара и на оливковых деревьях неподалеку от старого кладбища на Тепебаши. Говорят, они пролетали над старой греческой лечебницей за Едикюльскими воротами. Один предприимчивый мальчишка из Балата даже поймал удода при помощи хлебной корзинки. Но, увы, птица не перенесла неволи. Остальные же разлетелись поодиночке в разных направлениях.

По приказу его величества султана Абдул-Гамида II весь транспорт, который покидал город, подвергался тщательному досмотру. Жандармерию подняли по тревоге, и каждый служащий железной дороги в радиусе пятидесяти километров от Стамбула получил словесный портрет Элеоноры. Ее искали в водах Босфора; лучшие кангальские овчарки были отправлены по следу беглянки. Монсефа-бея, господина Карума и госпожу Дамакан задержали, но они не имели ни малейшего представления о том, где искать девочку. Она растворилась в воздухе, исчезла, не оставив ни следа, если не считать записки и полного шкафа одежды.

В конце концов назначили день похорон, после чего жизнь вернулась в прежнее русло. Руксандра возвратилась в Констанцу к новому супругу. В конце семестра преподобный Мюлер покинул Робертс-колледж и при содействии своих покровителей из Военного министерства получил место в Йеле. Монсеф-бей по-прежнему собирает близких по духу людей в кафе «Европа», а господин Карум неукоснительно сообщает во дворец обо всем, что делает его хозяин. Госпожа Дамакан уехала из Стамбула в Смирну, к племяннице. Султан решил было отправить Джамалудина-пашу в отставку, но уговоры валиде-султан убедили его дать паше последний шанс. В Зейтинбурну открыли новую школу для девочек. Строительство мечети Йылдыз Хамидийе было наконец закончено. Планы строительства железной дороги, которая соединила бы Берлин с Багдадом, так и остались на бумаге. Роберт Льюис Стивенсон опубликовал «Невероятную историю доктора Джекила и мистера Хайда», а в нью-йоркской гавани установили статую Свободы.

Страницы истории неумолимо переворачивались, как будто никакой Элеоноры Коэн никогда не существовало. И вся эта история забылась, стала подстрочным примечанием к труду об Османской империи второй половины XIX века. Исполнила ли она пророчество госпожи Дамакан, была ли той, кто мог направить ход истории по другому руслу, — ответов на эти вопросы мы никогда не узнаем. И так оно и должно быть, потому что камни на дне потока, что зовется историей, постоянно меняют свой облик. Все зависит только от точки зрения.