Читать книгу "Кадиллак-Бич - Тим Дорси"

— Понятно. А что ты…

— …огороженная собственность, консервированный смех, бесконечные юбилеи, пиджаки «только для членов клуба», маленькие наполеоны в школьных советах, неумолимый барабанный бой геноцида на протяжении всей истории человечества, последний эпизод из мыльной оперы, то, что я не могу понять, почему вода при замерзании расширяется, а коробку от пиццы невозможно засунуть в мусорное ведро, что забыл завести будильник, что с правой полосы поворачивать можно только направо, что «Мастеркард» — это все, что мне нужно…

— Спасибо. Я хочу спросить…

— …час банкиров, рынок продавцов, рогатые дилеммы, порочные круги, культ потребления, скрытые расходы, частные клубы, общественное мнение, телефонные опросы, смерть вежливого обращения, новые правила написания слов, появление знаменитостей, исчезновение знаменитостей, популярные кулинары на телевидении, консерваторы в целом, либералы в частности, реклама пива, ориентированная на молодежь и превозносящая социальные преимущества состояния опьянения и отупения, судебные иски недоделков, которые не способны производить элементарные действия, как, например, выпить чашку кофе и не попасть после этого в реанимацию, общенациональная новость о смертельной драке за куриную ножку на дне мусорного бака ресторана, объявления о продаже безнадежных авторазвалюх в сопровождении энергичной рок-музыки и с моментальными фотографиями, такими, что машину не разглядишь, баскетбольный финал Олимпиады 72-го года, раскрашивание «Мальтийского сокола», этикетки на вороте моих футболок, швы на носках, «Не хотели бы вы принять участие в нашем опросе?», «Вам жаркое с каким гарниром?», «Что бы сделал Иисус?»…

Серж немедленно начал лекарственную забастовку, которая трансформировалась в глупейшую комедию положений вроде «Героев Хогана»[3]и привлекла всеобщее внимание населения дневной комнаты отделения. Он начал обращаться к работникам больницы по именам Шульц и Клинк, к коллегам-пациентам — Ле Бо и Ныокирк. На все вопросы он отвечал, вскакивая по стойке «смирно»: «Я ничего не знаю!»

Поведение Сержа бесило персонал, хотя некоторые закусывали губу, чтобы не рассмеяться. Серж организовал своих коллег в актерскую труппу, разыгрывающую эпизоды, которые немедленно разваливались из-за импровизированных ситуаций. Актеры начинали разбредаться, разговаривая сами с собой, а Серж, как овчарка, бегал вокруг и сбивал стадо назад к сцене. «Давайте, парни!» Пациенты вновь разбредались, управляя воображаемыми автомобилями, махая крыльями, отбиваясь от кого-то, а персонал на другом конце помещения лопался от смеха.

Серж не сдавался. Он не смог отказать себе в удовольствии разыграть в приюте для душевнобольных преступников комедию о немецком концлагере — с характерным черным юмором и полным отсутствием вкуса. Это также стало отличным прикрытием для подземного хода, который должен был стать частью шоу. На прогулочном дворе из картонных коробок Серж построил «бараки» и каждый день начинал рыть тоннель, который достигал в длину фута три. К вечеру подземный ход обрушивался, потому что Серж настойчиво заставлял страдающих клаустрофобией пациентов лезть в тоннель, чтобы те «взглянули в глаза своим страхам».

Тоннель даже близко не представлял собой никакого секрета. На самом деле он был развлечением для охранников, которые ежедневно собирались после обеда, чтобы стать свидетелями побега. Рытье тоннеля продвигалось не особенно успешно. Та же проблема. Слишком много разных мероприятий. Кто-то из парней орет на своих усопших родственников в четвертом измерении, кто-то ест камешки, у кого-то дефекация. Серж тянет за ноги, торчащие из рухнувшего подземелья. «Сейчас вытащу, секунду!»

Через месяц после начала фазы «Героев Хогана» Серж обошел всех в дневной комнате и проинформировал, что тоннель закончен. Настал день Великого Побега. Он рассказал обо всем и охранникам.

— Ты был хорошим другом, Шульц, и имеешь право знать. Сегодня я убегу. — Каждому охраннику досталось по слезливому объятию. — Я буду скучать по тебе, приятель.

— Я тоже буду скучать, — говорили те, пытаясь сделать серьезные лица. Побег был явно плохо подготовлен. Тоннель никогда не выкапывали длиннее пары футов; до забора от него оставалось футов пятьдесят. Охранники даже вышли на двор, чтобы проверить.

— Не-а, — сказал один из них, вылезая из картонного ящика и показывая точку замера на рулетке. — Всего три фута.

Суеты в тот день было много, как никогда. Изумленные охранники из всех отделений собрались, наблюдая, как пациенты в пижамах беспорядочными колоннами выходят из корпусов и формируют очередь у входа в картонный ящик. Некоторые явились с вещами.

Первый пациент забрался в ящик. Тот начал вибрировать. Из отверстия высунулась рука. «Фонарик!» Ящик закачался сильнее. Потом — сдавленный крик, несколько пациентов отбрасывают в сторону ящик и за ноги тащат незадачливого беглеца из обрушившейся земли.

А пока охранники смеялись и показывали пальцами, Серж в фургоне с грязным бельем выезжал через главные ворота.

Глава 2

Майами — наши дни

На ступенях Мемориальной больницы имени Джексона собралась большая аудитория. Репортеры, переодетые полицейские, телохранители, зеваки. На случай усмирения толпы — полиция в форме. Известный телевизионный ведущий расположился поодаль и что-то говорил в камеру. Было пасмурно, холодно.

Агенты ФБР Миллер и Биксби сидели на противоположной стороне улицы в «краун-виктори» с бронированными шинами. Миллер настроил увеличение фотоаппарата, моторчик «никона» зажужжал, затвор отщелкал серию крупных планов.

— Узнал кого-нибудь? — спросил Биксби.

— Пока нет, но мы точно снова увидим этих парней в Виргинии и разберемся с ними.

— Если они знают, что их фотографируют, зачем лишний раз светиться?

— Традиция.

— Посмотри на всю эту прессу, как будто он бог весть какая знаменитость.

— А он и есть знаменитость, — сказал Миллер. Объектив снова выехал вперед. Щелк, щелк, щелк.

Миллер носил прическу «с плоским верхом». Он был ветераном, что означало терпение, сарказм и установившиеся музыкальные вкусы. Миллер видел все — от крупного похищения драгоценностей в шестьдесят четвертом до Теда Банди, Адама Уолша и кровавой перестрелки на шоссе Олд-Дикси. Биксби только что окончил академию. Он излучал энтузиазм и сообразительность. К тому же Биксби был молод и, следовательно, наивен.

Из держателей для напитков в «краун-виктори» поднимался пар. Со стороны Миллера стояла обычная чашка из пенистого пластика, заполненная из термоса, приготовленного миссис Миллер. У Биксби — фирменная кружка «Старбакс»[4].