Читать книгу "Запутанные отношения - Татьяна Алюшина"

Семья Воронцовых была нормальной, среднестатистической, тогда еще советской ячейкой общества – мама, папа, сестра Лида, старше на пять лет, и она, Катерина.

Младенчество свое Катя не помнила напрочь, может, потому, что воспоминания стерлись другой, нерадостной, жизнью, или потому, что сознание защищалось таким образом, чтобы не сравнивать и не знать про счастливое детство – может, но все ее воспоминания начинались с того момента, когда родители стали ругаться.

Как-то сразу.

Может, и раньше выясняли отношения, но делали это тихо, так, что девчонки не слышали и не видели. Для них все началось в один момент, с первого большого ночного скандала, перепугавшего их с сестрой до слез.

Родители кричали на кухне, не сдерживая возможностей голосовых связок, били посуду, а они испугались так, что шестилетняя Катька обмочила трусики. Лида затащила ее под свою кровать, спрятаться от беды подступившей, и все уговаривала не плакать и сидеть тихо, размазывая по щекам свои и сестренкины испуганные слезы, прижав Катькино личико к своему.

Скандалы приобрели форму регулярных, и девчонки перестали забираться под кровать и не рыдали, уяснив детской уникальной способностью приспосабливаться к новым обстоятельствам, что самое главное в такие моменты не показываться родителям на глаза. Пару раз совершили эту ошибку – то Лида, то Катька кидались успокаивать, уговаривать разбушевавшихся «праведными» претензиями друг к другу родителей.

Нет, их, конечно, никто не лупил под горячую руку – боже упаси! Но мама хватала одну из них и кричала папе каким-то сильно неприятным голосом:

– Вот!!! Хоть бы детей постыдился!! Что с ними будет?! Скажи ему, дочка!!

Любой текст данной тематики, в зависимости от направленности скандала.

Они быстро поняли, что надо тихо сидеть в комнате в такие моменты и не высовывать носа, лучше и в туалет не ходить, если совсем уж не припрет, и даже вполне можно заниматься своими делами. И казалось им, маленьким, что комнатка – надежное укрытие от бушующих разборок взрослых.

Но скоро и она перестала иметь статус укрытия, тем более надежного.

Как-то ночью мама ворвалась к ним, сграбастала Катерину вместе с одеяльцем, принесла в гостиную и кинула папе на колени.

– Вот!! Твоя копия!! Расскажи ей, что мы тебе не нужны!!

Та перепугалась до ступора – словно онемела всем тельцем.

Как – не нужны?!

И смотрела, не моргая, на папу, от ужаса вцепившись в его рубашку, чтобы удержать.

– Идиотка!! – не уступил в громкости крика тот. – Зачем детей в это втягиваешь!

Отнес Катьку назад, уложил в кроватку, разжал ее пальчики, вцепившиеся в рубашку мертвой хваткой, поцеловал в лоб, погладил по головке и улыбнулся.

Печально так. Грустно.

И вышел из комнаты, вернувшись в скандал.

Теперь они ругались все время – и днем и ночью, как только оказывались дома вместе, совсем не обращая внимания на дочерей, находя любые поводы для претензий. Одним из них для повышения уровня ненависти друг к другу стало первое сентября – в Катеринины семь лет, и «первый раз в первый класс». Что-то про то, кто отведет ребенка в школу и кто больше и тяжелее работает.

Первого сентября ее повела Лида.

Настал тот день, когда папа ушел.

Мама рыдала на кухне, а он зашел к девчонкам, молча поцеловал в макушку Лиду, прижав к себе, погладил по голове, поцеловал еще раз, отпустил и шагнул к Катерине, поднял ее на руки и так сильно прижал, что ей стало больно.

Но она терпела, понимала, что происходит то самое страшное: «Мы тебе не нужны!» Расцеловал ее в лоб, в щечки, в носик, покачал немного на руках, поставил на пол и так же молча вышел из комнаты.

У них началась жизнь иная – втроем, без папы.

И в этой, другой, жизни мама Катерину не любила. Видеть не могла!

Это малышка поняла на следующее же утро, за завтраком. Мама жарила яичницу, нервно, раздраженно, нетерпеливо двигаясь, впрочем, в этом не было ничего особенного, к таким ее настроениям сестренки привыкли. Чаще всего в последнее время она вела себя именно так, а те отсиживались тишайшими мышками.

Но сегодняшний случай оказался особенным.

Так же раздраженно швырнула перед дочерьми тарелки с завтраком и надтреснутым голосом объявила новую диспозицию их жизни:

– Отец от нас ушел. Бросил. Лида, ты уже большая, тебе двенадцать, будешь вести хозяйство. Я работаю, у меня нет времени и сил. Катерина, ты тоже не младенец, будешь помогать сестре!

У младшей дочери навернулись слезки на глазах, так страшно звучали эти слова. И вдруг, неожиданно, мама закричала громким фальцетом, стукнув кулаком по столу:

– И никаких слез!! Прекрати немедленно!!

И уставилась на нее в ожидании немедленного исполнения приказа. А та никак не могла загнать слезы назад и все хлопала, хлопала веками, стараясь справиться с предательницами.

– Боже!! – возмущенно прокричала мама. – До чего ты на него похожа!! Видеть тебя не могу!! Иди вон из-за стола!!

Мама не могла видеть, разговаривать, пересиливала каждый раз себя, когда возникала такая необходимость, раздражаясь от одного вида младшей дочери.

А та никак не могла понять, почему мамочка ее разлюбила? Что же она такого сделала плохого и неправильного? И, по непосредственной детской логике, поняла, что надо срочно исправлять положение одним-единственным способом – стать очень, очень хорошей!

Училась на одни пятерочки, сама делала домашние задания, в классе была тиха и незаметна, как тень, стараясь не навлечь на себя недовольство учителей, не вступая ни в какие конфликты с одноклассниками. Дома научилась мыть полы, чистить картошку, мыть посуду, подставив табуреточку к мойке.

Ничего не помогало!

Увидев ее, мама менялась в лице, кривилась и отворачивалась. Зато с удвоенной силой полюбила Лиду.

Постоянно обнимала, целовала старшую сестру, улыбалась ей, они стали частенько засиживаться вдвоем на кухне, разговаривать о чем-то, когда Катька уже спала.

И незаметно, но быстро сестра отдалилась от Катюшки, переняв мамину манеру морщиться, глядя на нее, и совсем не по-детски шпынять по мелочам.

А папа не приходил.

Они как-то общались с мамой, это девочки знали точно, потому что каждый раз после их встреч мама долго кричала, обвиняла его в чем-то и обзывала разными злыми словами, но Катя не видела его очень долго.

И не к кому было пойти со своим горем.

Она тихонько плакала каждую ночь в подушку, оттого что никак не могла понять, что же такого натворила ужасного, что ее все разлюбили!

Это потом, много лет спустя, взрослая и мудрая Катерина понимала, во что превратили родители жизнь двоих маленьких девочек.