Читать книгу "Дневники голодной акулы - Стивен Холл"

Но я этого не сделал. После бесплодных многочасовых поисков я как-то скис и остыл. Теперь там, где прежде неистовствовали вихри страха и боли, оставался лишь дымок осмотрительности. Я стоял на лестничной площадке, распластав ладони на поверхности запертой двери, безмерно уставший физически и вымотанный в моральном отношении, и медленно оседал на колени — кончики пальцев при этом со скрипом тянулись по белой глянцевой краске.

Пустота, нерешительность и усталость, но — главное — осторожность: вот из чего состояла игра, в которую я оказался втянут. Вся штука, как выразилась доктор Рэндл, состояла в том, чтобы разобраться, на что я могу пойти, если хочу добиться какого-то прогресса, а на что мне идти ни при каких обстоятельствах не следует.

* * *

Оставшаяся часть утра ушла на уборку. К тому времени мною полностью овладело безразличие, наступающее после кризиса, и я замедленно передвигался по дому, скользя между комнатами, словно привидение на помочах, поднимая вещи, передвигая и выравнивая мебель.

Около полудня из прихожей донесся какой-то звук. Я выпрямился и застыл. Когда это произошло, я убирал в шкаф разбросанную одежду и, отправившись на разведку, прихватил с собой вниз пару рубашек, сам толком не осознавая, что они находятся у меня в руках. На дверном коврике лежал большой конверт. На нем черным фломастером были выведены мои имя и адрес.

Я вскрыл конверт и успел вобрать в себя две первых строки письма, прежде чем мой мозг начал соображать со своей обычной скоростью и я осознал, что не должен был этого читать, что меня просили не читать ничего подобного. Но было слишком поздно, мои глаза уже не могли оторваться от строчек, галопом скача к самому концу…

Письмо № 1

Эрик!

Что бы ни говорила тебе доктор Рэндл, я не вернусь. Никто никогда не возвращается. Все уходят навсегда, о чем я очень сожалею.

Это первое из писем, которые я написал, чтобы помочь тебе в твоей новой жизни — помочь тебе выжить. Ты будешь получать их регулярно. Иногда — ежедневно, и продлится это несколько месяцев. Процесс автоматизирован. Вскоре тебе будет прислан ключ от второй спальни. Ради собственного своего благополучия, пожалуйста, не пытайся попасть в эту комнату раньше.

Теперь вот что. Тебе придется сделать важный выбор. Доктор Рэндл сказала тебе, что, по ее мнению, с тобой происходит. Вероятно, она просила тебя не читать никакой корреспонденции, поступающей от меня. Я позаботился о том, чтобы ты первым делом связался с ней, поскольку знал, что тебя будет одолевать масса вопросов. Вопросы требуют ответов и разговора лицом к лицу, а я по понятным причинам на такой диалог не способен. Должен, однако, сообщить тебе, что точка зрения доктора Рэндл относительно твоей потери памяти, как ты сам в этом убедишься, непродуктивна (в лучшем случае). Она неправа насчет того, что с тобой, Эрик, происходит. И, что более важно, она не сможет ни помочь тебе, ни защитить. Знаю это по опыту. С другой стороны, если ты найдешь в себе силы довериться мне, чтобы продолжать читать эти письма, то научишься преодолевать опасности, с которыми — благодаря моей собственной тупости — вскоре столкнешься. Сознаю, что на этой стадии я вряд ли в состоянии убедить тебя в чем-либо. Решение тебе предстоит принять самому, и, пока твоя личность не начнет утверждаться в мире, ты можешь в безопасности обдумывать все возможные варианты. Боюсь, что после этого время на размышления окажется крайне ограниченным.

Внутри этого конверта есть другой, адресованный Райану Митчеллу. Пожалуйста, самым внимательным образом прочти содержащуюся в нем информацию и сохрани в своей памяти как можно больше текста. Прошу тебя сделать это, даже если ты решишь пренебречь всеми моими дальнейшими посланиями. Эта информация окажется важна для тебя в критических обстоятельствах.

У тебя не так много времени, чтобы принять решение. Пожалуйста, тщательно все обдумай.

С сожалением, но также и с надеждой, Эрик Сандерсон Первый.

Сунув руку в конверт, я нашел второй, довольно пухлый пакет, помеченный именно так, как указывал я — он, тот самый Эрик Сандерсон. «Райан Митчелл».

Расхаживая по гостиной, выходя в кухню и снова возвращаясь в гостиную, я снова и снова перечитывал письмо. Доктор Рэндл не сможет ни помочь тебе, ни защитить. Знаю это по опыту.

Послеполуденное солнце набросило на ковер яркий продолговатый прямоугольник, а на телеантенне дома напротив щебетала маленькая птичка. Примерно в двух кварталах от себя я слышал урчание автомобильного мотора, становившееся все тише и тише, по мере того как он удалялся. Трещины моего сокрушенного мира расширялись.

* * *

В 3.30 пополудни второго дня моей второй жизни в кухне объявился здоровенный рыжий кот. Он с трудом забрался в открытое окно, переступил через раму и грузно плюхнулся посреди пола. Затем уселся там и уставился на меня круглыми циничными глазами. Удивленный, я тоже не сводил с него взгляда. Я думал, что, если подойду к нему слишком близко, он может броситься наутек, но кот даже не шелохнулся, он просто продолжал глазеть на меня, когда я нагнулся, чтобы прочесть надпись на его ошейнике. Там значились его имя — «Привет! Меня зовут Иэн» — и полный адрес, хотя уже первая строка сообщила мне все, что требовалось.

У меня появился сожитель.

— Ну что, увалень, — сказал я с улыбкой. — Где изволил скрываться?

Кот смотрел на меня, и все.

Я попробовал снова:

— Жрать хочешь?

Кот смотрел на меня, и только.

— Хм, — сказал я, отступая на шаг. — Ладно, но что это за имечко для кота — Иэн?

А кот все смотрел на меня, умудряясь сохранять на своей рыжей будке выражения скуки, досады и самодовольства в одно и то же время. Он смотрел на меня так, словно я и в самом деле непроходимо туп.

3 Сердечные бездны при свете разума

Все до единой клетки человеческого организма каждые семь лет обновляются. Это означает, что ныне даже малейшая частица вашего тела семь лет тому назад вам не принадлежала.

Все меняется.

В первые дни своей второй жизни я заметил, как тень от телеграфного столба крадется между садами двух домов на другой стороне улицы — от сада дома 152 к саду дома 150 — на протяжении нескольких часов, от ужина до вечера. Пронаблюдав за этим несколько раз, я взялся за вычисления: перемещение тени из одного сада в другой означало, что оба дома, телеграфный столб, улица и все мы преодолели тысячу сто шестьдесят миль вокруг Солнца вместе с движением Земли. За то же время мы покрыли около семидесяти шести тысяч миль, двигаясь в космосе, и гораздо большее расстояние явилось частью вращения галактики. И никто ничего не заметил. Покоя нет, есть только движение. Вчерашнее здесь не является сегодняшним здесь. Вчерашнее здесь — оно теперь где-то в России, в диких лесах Канады, в каком-нибудь нигде посреди Атлантического океана. Оно теперь позади Солнца, в глубоком космосе, в сотнях тысяч, в миллионах миль позади. Мы никогда не можем проснуться в том же месте, в котором уснули. Наше место во Вселенной, да и сама Вселенная — все это с каждой секундой меняется. Каждый из нас, стоящих на этой планете, все мы движемся вперед и никогда не возвращаемся. Правда состоит в том, что покой есть идея, греза о приветливых огоньках, по-прежнему горящих во всех местах, которые мы ежесекундно навсегда покидаем.