Читать книгу "Мост птиц - Барри Хьюарт"

Я поведал ему историю болезни детей из своей деревни, а в конце даже разрыдался. Мудрец выслушал её с интересом, попросил повторить, а потом швырнул пустую чашку через плечо так, что она вдребезги разбилась об остатки посуды, после чего вскочил с тюфяка, поразив меня неожиданной резвостью, достойной молодого козла.

— Десятый Бык, значит? Мускулы сильно переоценивают, но твои могут пригодиться, — заметил он. — Нам нужно поторопиться, и, по стечению обстоятельств, тебе, возможно, придется открутить кому-нибудь голову.

Я едва поверил своим ушам.

— Мастер Ли, это значит, что вы пойдете в нашу деревню и выясните, как чума научилась считать?

— Я уже знаю, как ваша чума научилась считать, — спокойно ответил мудрец. — Наклонись.

Я был так потрясен, что стал наклоняться не вперед, а назад до тех пор, пока мой собеседник не посоветовал сменить направление. Мастер Ли проворно вспрыгнул мне на спину, ухватился за шею, а ноги засунул в карманы моей одежды. Старец был легок, как перышка.

— Десятый Бык, я уже не столь уверенно держусь на ногах, как в былые времена, но подозреваю, что времени у нас маловато, потому предлагаю тебе взять курс на деревню и бежать, будто за тобой гонятся демоны из преисподней, — решительно заявил мудрец.

Преисполненный надежды, я рванул с места, словно олень, ускользающий от охотников. Пролетая сквозь дверной проем, я ударился головой о какой-то предмет. Ли Као едва успел пригнуться. Я оглянулся и увидел, что задел старый потертый знак, и теперь полузакрытый глаз вертелся вокруг своей оси, как будто высматривая тайны во всех уголках империи.

Понятия не имею, было ли это предостережением, но вертящийся глаз не выходил у меня из головы до самого Ку-Фу.

* * *

Тётушка Хуа с некоторым подозрением разглядывала мудреца, которого я принес в деревню, правда, это продолжалось недолго. От древнего господина разило вином, а его одежда была такой же грязной, как и борода, но он принял столь значительный вид, что даже настоятель стал без вопросов подчиняться его просьбам. Первым делом Ли Као осмотрел больных, переходя от кровати к кровати, оттягивая детям веки и удовлетворенно бормоча. Выяснилось, что у всех пострадавших зрачки расширены и постоянно вертятся.

— Хорошо! — проворчал он. — Вопрос не в том, как чума научилась считать. На это достаточно легко ответить. Вопрос в том, какое средство использовалось. Боюсь, мы имеем дело с поражением мозга. Теперь мне нужны образцы листьев шелковичных деревьев из каждой рощи. Обязательно пометьте их, мне нужно знать, откуда взят каждый.

Мы помчались выполнять распоряжение. Листья корзинами отправлялись в монастырь на холме, а Ли Као помещал их в пузырьки, добавлял какие-то химические вещества, тогда как настоятель следил за огнем, разожженным под алхимической жаровней. Когда восемнадцатая порция листьев под воздействием добавленных веществ стала бледно-оранжевой, мудрец развил бешеную деятельность: он сварил листья, затем принялся превращать их в однородную массу, добавляя в неё по капле то один, то другой препарат. После этого он выпарил полученную смесь, и в итоге на дне пузырька осталась маленькая кучка черных кристаллов. Ли Као пересыпал их в другой сосуд, добавил туда какую-то бесцветную жидкость, потом выпрямился и устало потянулся.

— Еще минута, и я буду уверен, — сказал он и подошел к окну. Несколько детей помладше, которых чума не тронула, потерянно бродили по монастырскому саду. Тут Ли Као указал на маленького мальчика:

— Смотрите.

Мы последовали совету, но ничего не увидели. Мальчик рассеянно сорвал лист с дерева, поднес ко рту и принялся жевать.

— Все дети это делают, — прошептал Ли Као. — Дети вашей деревни, точнее, те из них, которые были достаточно взрослыми, чтобы работать в шелковичных рощах, во время работы жевали листья. Ребенок старше тринадцати лет уже не будет жевать листья, ему стыдно вести себя по-детски. Именно поэтому заболели только те, кому было от восьми до тринадцати. Понимаете, мы имеем дело не с чумой, а с ядом, которым специально смазали листья, чтобы убить шелковичных червей.

Он повернулся и указал на сосуд. Жидкость в нем приобрела самый зловещий оттенок, который я когда-либо видел: глянцевитый, зеленый, мерзко блестящий, похожий на гангрену.

— Это яд ку, от которого нет противоядия, — мрачно объяснил Ли Као. — Его нанесли на листья тутовых деревьев в роще, принадлежащей Ростовщику Фаню.

Разъяренная толпа кинулась вниз по холму, ища расправы, но двери склада оказались запертыми.

— Бык! — прорычал настоятель.

Я пинком вышиб дверь, та пролетела полкомнаты, и нашим глазам предстало жалкое зрелище. Грязнуля Ма лежал на спине. На губах его виднелись следы яда ку, и был он мертв, как Конфуций. Ростовщик Фань еще подавал легкие признаки жизни. Его остекленевшие глаза повернулись, завидев нас, а губы задвигались.

— Мы не хотели… Только червей, — прошептал он. — Если бы они умерли… долговые расписки… взяли бы все… Теперь моя дочь…

Он уже почти умер. Настоятель наклонился над ним, опустил маленькую статуэтку нефритового Будды в ладонь ростовщика и стал читать молитву за эту презренную душу. Глаза Фаня открылись в последний раз, он слепо посмотрел на нефритового Будду, а потом совершил подлинно героический поступок.

— Дешевая, очень дешевая вещь, — усмехнулся он. — Не больше двух сотен…

И умер. Ли Као взглянул на тела со странным выражением на лице, потом пожал плечами.

— Так тому и быть, — отчеканил он. — Предлагаю оставить их гнить здесь и возвратиться в монастырь. У нас есть более важные дела, о которых надо позаботиться.

Ростовщик Фань и Грязнуля Ма почти убили детей моей деревни, но когда я оглянулся посмотреть на их распростертые тела, то не нашел в своем сердце злобы.

* * *

Процессию возглавил настоятель. Мы зажгли свечи и отправились в подвал. Наши тени искореженными гигантами отражались на стенах из серого камня. Длинная изгибающаяся лестница привела нас в большое сводчатое помещение, где на бесконечных полках кучами громоздились свитки. Монастырь Ку-Фу очень древний, и настоятели веками собирали эту библиотеку. Число текстов, посвященных медицине, уже давно исчисляется в ней сотнями, и я помогал послушникам таскать свиток за свитком к длинному столу, где настоятель и бонзы искали хоть какие-то упоминания о яде ку. Писали о нем часто, так как это вещество было излюбленным методом отравлений на протяжении двух тысяч лет. Сведения же отличались унылым однообразием: жизненные процессы в теле жертвы затухали, она практически не тратила энергии и могла пребывать в таком состоянии месяцами, но ничто не могло привести её в чувство. Смерть была неизбежной. Противоядия не существовало.

Писали, что этот яд завезли с Тибета. Ли Као был единственным ученым среди нас, кто мог перевести древнетибетские тексты, такие как «Шалог Чжоб Чжад». Он с уважением заметил, что монастырская копия «Зарага Диб Чжада» такая редкая, что другой подобной просто нет на свете. Шорох древнего свитка перемежался тихими проклятиями Ли Као. Тибетские лекари прекрасно описывали процесс лечения, но вот симптомы болезней изображали туманно. Похоже, в этой стране просто нельзя было упоминать вещества, которые использовались только для убийства. Наверное, алхимики, изобретавшие подобные вещи, принадлежали к тем же монашеским общинам, что и лекари. К тому же древние тексты местами настолько выцвели и загрязнились, что прочитать их было решительно невозможно. Солнце село за горизонт, потом вновь поднялось, а мастер Ли все продолжал разбирать манускрипты. Наконец, он добрался до «Чжуд Ши, трактата сокровенных наставлений по восьми разделам, составляющим сущность эликсира бессмертия».