Читать книгу "Красавица и чудовище. История невозможной любви - Серена Валентино"

Принц почти отчаялся в тот день, когда наконец завалил его. Он выслеживал этого зверя несколько лет, а когда убил его, то почувствовал себя так, словно потерял старинного друга. Принц снова отхлебнул из бокала, вспоминая тот великий день. В этот момент в кабинет просунул голову лакей:

— Принц, сэр, мисс Цирцея просит вас принять ее.

Принц раздраженно вздохнул.

— Я несколько раз говорил тебе, что не желаю ее видеть. Гони ее прочь! — ответил он, вновь погружаясь в свои раздумья.

Но лакей не ушел, и повторил, запинаясь:

— Я не впустил… не впустил ее в дом, милорд, она стоит… снаружи, но отказывается… уходить. Говорит, что не уйдет, пока вы… не переговорите… с ней.

— Ну, хорошо.

Принц поставил недопитый бокал на маленький деревянный столик рядом со своим креслом, тяжело вздохнул, поднялся и направился к парадному входу.

Там стояла Цирцея — трогательное создание с красной розой в руке. Девушка казалась такой крохотной в огромном сводчатом дверном проеме. Глаза Цирцеи были печальными, припухшими и покрасневшими от слез.

Сейчас она ничем не напоминала ту ослепительную красавицу, что стояла когда-то в розарии Принца и казалась сотканной из золота, серебра и солнечного света. Если бы образ той красавицы уже не был вытеснен из памяти Принца той сценой, когда он увидел Цирцею копающейся в грязи, он наверняка улетучился бы в эту минуту.

Нет, Принц никогда не прельстится вновь воспоминаниями о красоте Цирцеи, пытавшейся одурачить его, не почувствует жалости к этой маленькой лгунье! Плечи Цирцеи прикрывала ветхая, потертая шаль, делавшая ее похожей на старую нищенку. Резкие тени падали на лицо девушки и от этого оно казалось старым и изможденным. Если бы Принц не знал, что перед ним Цирцея, он наверняка принял бы ее за старую попрошайку.

Цирцея негромко заговорила. Голос ее напоминал карканье маленькой вороны — так сильно он сел и охрип от долгого плача.

— Любовь моя, пожалуйста, я не могу поверить, что ты так жесток ко мне. Я не верю, что слова, которые ты сказал мне сегодня утром, — правда.

Она зарыдала, уткнув опухшее, залитое слезами лицо в свои маленькие белые ладони.

Как он мог когда-то считать ее очаровательной?

— Я не могу жениться на тебе, Цирцея. Ты должна была знать это с самого начала. Полагаю, именно поэтому ты пыталась скрыть от меня правду о своих родителях.

— Но я не знала этого, любимый мой! Дорогой, прошу тебя, возьми эту розу и вспомни те дни, когда ты еще любил меня. Ты не пригласишь меня войти в дом? Здесь так холодно! Неужели ты настолько сильно ненавидишь меня?

— Твоя красота, пленившая мое сердце в этом самом саду, навсегда потускнела после той нелепой сцены, которую я наблюдал сегодня утром, и после того, как я увидел тебя в твоем нынешнем позорном виде.

Цирцея сбросила шаль, и Принц был поражен, увидев, что глаза Цирцеи больше не выглядят припухшими, а ее лицо не покрыто больше красными пятнами от долгих слез. Кожа Цирцеи вновь стала матовой, блестящей, словно залитой лунным светом. Волосы девушки сделались как прежде яркими и пышными, в них заблестели серебряные украшения, напоминающие искорки звездной пыли. Платье Цирцеи теперь переливалось серебром, вся она светилась, но ярче всего сияли ее колдовские бледно-голубые глаза. Такой очаровательной Цирцея не была еще никогда.

— Я никогда вновь не стану красивой в твоих глазах только потому, что ты считаешь меня дочерью свиновода?

И тут Принц услышал голоса, они пробивались из темноты, словно хор гарпий, поднимающийся из глубин ада:

— Дочь свиновода?

— Наша маленькая сестричка?

— Чушь, она королевской крови. Кузина старого короля.

Принц не мог видеть, кто это говорит, только слышал три разных доносившихся из тьмы голоса. В этих голосах было что-то, заставившее его занервничать. Нет, если уж говорить совсем честно, эти голоса ужасно пугали его. Больше всего Принцу хотелось сейчас захлопнуть дверь и спрятаться за надежными стенами замка, но он сдержал себя.

— Это правда, Цирцея? — спросил он.

— Да, мой Принц. Мои сестры и я принадлежим к старинному королевскому роду.

— Я не понимаю!

Сестры Цирцеи вышли на свет и встали рядом с нею. На их нелепом фоне Цирцея стала выглядеть еще прекраснее.

Это в самом деле было удивительное зрелище.

Дело не в том, что сестры Цирцеи были уродинами, нет. Просто все в них странным образом контрастировало друг с другом. По отдельности каждая черта в облике сестер была красива сама по себе — их большие глаза, например, могли бы ошеломить, принадлежи они любой другой женщине. Но при этом все в них было «чересчур» — волосы казались слишком черными, словно сгустки непроглядной тьмы, и в сочетании с пергаментно-белой кожей и кроваво-красными губами создавали нелепый, шокирующий образ. Они казались нереальными, эти сестры. Нереальными, пугающими, напоминавшими оживший кошмар. Принц был так заворожен преображением Цирцеи, что это заставило его забыть свою недавнюю клятву никогда больше не думать о ней.

Он вновь был очарован ее красотой.

— Цирцея! Это потрясающе! Все в порядке, ты принадлежишь к королевскому роду, и мы можем пожениться!

— Мы должны быть уверены в том, что ты действительно любишь ее, — сказала одна из сестер, Люсинда, прищурив глаза.

— Да, уверенными, — сказала другая сестра, Марта.

— Мы не можем просто…

— …позволить нашей сестре выйти замуж за…

— …монстра! — осуждающе выкрикнули сестры в унисон.

— Монстра?! Да как вы смеете! — огрызнулся Принц.

Сестры рассмеялись:

— Это то, что мы видим…

— Монстр!

— Ну, другие могут, конечно, находить тебя достаточно привлекательным…

— …но у тебя жестокое сердце!

— И мы видим, насколько уродлива твоя душа.

— Вскоре все увидят, какой ты жестокий зверь!

— Сестры, прошу вас! Дайте мне сказать! В конце концов, он мой! — воскликнула Цирцея, пытаясь успокоить своих сестер. — И это мое право — покарать его.

— В этом нет необходимости, — сказал Принц, проявив наконец свой страх — то ли перед сестрами, то ли перед возможностью навсегда лишиться стоящего перед ним очаровательного видения. — Теперь мы можем пожениться. Я никогда не встречал такой прелестной женщины, как ты, Цирцея. Теперь на нашем пути нет преград. Ты должна стать моей женой!

— Твоей женой? Никогда! Теперь я вижу, что ты был влюблен только в мою красоту. Я клянусь, что ни одна женщина не захочет больше стать твоей, как бы ты ни пытался очаровать ее! Во всяком случае, до тех пор, пока ты будешь оставаться таким, какой ты есть — тщеславным и жестоким.