Читать книгу "С петлей на шее - Николай Трой"

Я молча сел на край койки, чувствуя, что должен сказать что-то правильное и доброе, что-то сделать. Но горло схвачено бездушной рукой обиды и злости. Разве я виноват в том, что все так произошло? Почему я один должен расплачиваться?!

— Пришел попрощаться? — начала взвинчивать себя Вичка. Приятный голос стал тонким и пронзительным. — Как это мило!

Я закрыл глаза. Передо мной вновь предстала наша квартира, в которой мы жили раньше. Ночь Катастрофы. Сон прерывается частым содроганием, от которого звенят в оконных рамах стекла. Вот потолок прорезает трещина, как раз по середине комнаты. Половина, где находимся мы с Вичкой, остается на месте. Вторая, где стоит кроватка годовалого Женьки, падает в темноту. Раздается громовой раскат, треск крошащегося бетона. И Вичкин крик…

Я трусливо открыл глаза. Не хочу это вспоминать! Этого никогда не было! Это все в прошлом!

— Мне уже можно оставлять объявление на доске?! — визгливо выкрикнула Вичка. Синие глаза стали безумными под целлофановым покрывалом слез. — Или дождаться, когда твой труп покажут?!

— Я вернусь, милая. Обязательно вернусь, — тихо сказал я. — Вика, я обещаю…

— Да к черту твои обещания! Ты уже сотню раз обещал, что уйдешь из хантеров!

— Я вернусь… — повторил я, и торопливо, чтобы она ничего не успела сказать, выскочил в коридор.

Аккуратно прикрыл за собой дверь, чувствуя, как скулы сводит от напряжения. Дрожащие пальцы сами открыли почти пустую пачку, достали смятую сигарету. Почему-то в душе было такое чувство, будто я соврал…

По коридорам Гарнизона я почти бежал, словно боялся того, что Викин крик догонит. Вновь заставит переживать прошлое заново, распотрошит раны.

Об оставленной девушке я старался не думать, настраивая себя на выход в «метель». Но внутри все горело огнем, злость жгла покруче раскаленного металла. Сердце безумно колотилось, вот-вот грозя разорваться.

Почему все так сложилось? Почему со мной?!

Проходя мимо бараков откуда доносилось хоровое пение молитв, я вновь остановился. Пальцы нервно мяли забытую сигарету, ломали, рассыпая драгоценный табак. Мне вдруг захотелось пойти туда, где выводили вдохновенные и жалобные песни фанатики. На миг даже пожалел, что не знаю ни одной молитвы. Сейчас они бы нам пригодились.

Встряхнув головой, я отогнал нахлынувшую тоску и зло прорычал:

— Раскис, Керенский?! Ничего, «метель» быстро заставит почерстветь!

Уже не бегом, но все же быстрым шагом направился к рубке, стараясь вытеснить из мыслей мольбы фанатиков. Молитвы никогда не помогают…

5

Человек, который никогда не служил в армии, никогда не поймет военного. Ну попытайтесь объяснить ему, что хорошего в том, чтобы шагать строем, как оловянный солдатик?! Глупо выкатывать глаза, исполнять команды? Печатать шаг на плацдарме? Чувствовать себя, в конце концов, одним из многих одинаковых патронов в магазине. Мне это всегда напоминало странную шизофреничную комедию, что, по сути, трагедия!

Оружие всегда дает человеку уверенность в своих силах и ощущение, что «я самый крутой мэн!» Но идти в армию для того, чтобы получить такую уверенность?! Наверное, и вправду говорят, что в современную армию кроме тех, что откупиться не могут, идут только лентяи и идиоты…

В командной рубке, как мы шутливо называли офицерский барак, собрались все сливки общества: Главнокомандующий Гарнизоном генерал Борзов, двое американцев, прапорщик Васильич, еще пара смутно знакомых мне хантера и три совершенно незнакомых девицы.

— Наконец-то! Ты где шлялся? — с облегчением выдохнул Васильич. Вскочил с кресла, подошел ко мне, уже на порядок тише сказал: — Молчи и ничему не удивляйся!

Борзов, огромный и грузный, как все российские генералы, ответил на мое приветствие ленивым кивком. Мы с ним знакомы почти с самого основания Гарнизона. Под его командованием и с легкой руки я собирал первые звенья хантеров. Потом уже получил некоторые льготы после усмирения первого бунта фанатиков и женщин. Препротивнейшее было дело, но выполнять приходилось, иначе в анархии люди не прожили бы и недели. Вспоминать о том, как били прикладами вооруженных женщин, я не любил, но похоже, что это сейчас понадобится.

В центре троицы девиц замерла высокая, явно просиживающая часами за тренажерами брюнетка с неприятным лицом. Пухловатые губы намеренно сжаты в полоску, чтобы казаться суровее. Но большой и упругий бюст почти выпрыгивает из декольте и портит всю суровость. Ее колючие глаза оценили меня, повертели да брезгливо отбросили.

Слева, преданно глядя на предводительницу, едва не заглядывала в рот немного полноватая женщина. Справа смущенно топталась, не зная, куда спрятать глаза и руки, симпатичная блондинка. Девицы одеты в странную форму, больше похожую на смесь стилей лесбо и садизм. Кожаные штаны, такие же куртки мужского покроя, отвратительные фиолетовые галстуки. На руках глухие перчатки, но самое противное не это, и даже не дурацкие галстуки с глупым подобием лычек. На крутых бедрах женщин красовались в новых кобурах парализаторы. Кто выдал им станнеры?!

— Познакомьтесь, хантер, — кивнул на женщин генерал Борзов, плохо сдерживая неприязнь. — Эти прекрасные леди…

— Не нужно пустой болтовни, генерал, — довольно грубо прервала высокая брюнетка, стриженная под ежик. — При исполнении мы не леди. Впрочем, я отрекомендуюсь сама…

Брюнетка повернулась ко мне, окатывая с головы до ног ледяным презрением карих глаз. Сухие, брезгливо поджатые губы неохотно разлепились:

— …Старший Хранитель гражданских прав — Веселкова. Это Младшие Хранители Гиблая и Тарасова.

Я постарался сдержать непочтительный смех, но вырвавшееся сдавленное хрюканье обидело амазонку ничуть не меньше.

— Я сказала что-то смешное, хантер Керенский?

— О, мадемуазель, вы меня знаете? Я польщен… — начал я, игнорируя незаметные толчки локтем в бок от Васильича.

— Старший Хранитель! — стеганул сухой голос дамы.

— Старший Хранитель, — покорно согласился я, вновь надевая маску невозмутимости. — Я в последние дни немножко не в курсе событий. Ранение, понимаете ли. Потому, если вас задела моя реакция, прошу простить. Это нервное, перед рейдом.

— Думаю, что первый раз простительно, хантер, только в первый раз, — с совершенно серьезным лицом кивнула Веселкова. — В дальнейшем, я надеюсь, вы будете себя контролировать лучше.

Что? Меня, хантера, предупреждают?!

Я уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы высказать этой сучке все, что я думаю о ней, чтобы потом выбросить из рубки как мусор. Но выражение лица генерала меня остановило. На хмуром, исчерченном морщинами лице Борзова застыла мольба. Генерал торопливо и чрезмерно оптимистично проговорил:

— Итак, господа, обговорим этапы рейда…

Неловко заминая конфликт, он подошел к столу, где была расстелена карта Москвы. Сделал рукой приглашающий жест.