Читать книгу "Продавцы невозможного - Вадим Панов"

– Удалить! – велела девушка. Компьютер исполнил волю хозяйки и тут же вскрыл следующее послание.

– Пэт, ты не забыла, что сегодня Клара Мим показывает летнюю коллекцию…

«Модный показ? Гм… надо подумать».

– Следующее!

– Патриция, ученый совет факультета готов предложить вам…

Успехи в учебе не остались незамеченными. Профессора постоянно намекали Пэт, что занятие семейным бизнесом – пусть даже речь идет о почтенной, известной всем верхолазам планеты антикварной фирме – совсем не то будущее, которого достойна столь одаренная девушка. Профессора настаивали от чистого сердца, видели, что Патриция способна вырасти в великого ученого, и не хотели отпускать ее из Университета. Профессора были уверены, что действуют в интересах девушки, не догадываясь, что именно подразумевала Пэт, говоря о «семейном бизнесе».

– Сообщение удалено.

– Патриция! Мое письмо к вам вызвано глубочайшими чувствами…

«Влюбленный, черт бы его драл, однокурсник! Удалить немедленно!»

– Владельцам мотоциклов! – Загремели фанфары, и на мониторе появился красавец «Судзуки». – Только до конца мая наша мастерская…

«А спам как сюда проник? Удалить!»

– Милая, милая, милая Патриция! Я ужасно соскучилась! Почему…

Таисия Кук… Вспоминать, как выглядит подруга, не пришлось – Таисия прислала видеописьмо. Надиктовала его, расположившись на антикварной софе. Волосы забраны в изысканно растрепанную прическу, шелковое домашнее платье открывает плечи и грудь, в руке – раскрытый томик стихов. Утонченная натура или играющая в «возвышенность» метелка? Патриция еще не разобралась, а потому не рвала с Таисией, держала рядом, помня, что ключ может оказаться где угодно.

«Ключ… – Пэт посмотрела на тонкие кисти, на длинные пальцы с тщательно ухоженными ногтями. – Ключ…»

Похоже, придется навестить госпожу Кук и окончательно выяснить, что она из себя представляет.

– Из Эдинбурга сообщают, что майские показатели уже превзошли ожидаемые в два раза. Томми счастлив, словно в первый раз влюбился, и уверен, что в этом квартале обязательно уделает Клозе.

Михаэль Клозе руководил франкфуртским филиалом фирмы, и его оборот уступал только Москве, чем въедливый бюргер весьма гордился.

– С Михаэля давно пора сбить спесь, – хмыкнул Кирилл.

– Согласен. – Таратута заглянул в коммуникатор. – Теперь о нашем транспортном подразделении: все грузы прибыли по графику. Инцидентов нет. Ночь прошла спокойно.

Официально Филя Таратута числился в антикварной фирме Грязнова бухгалтером на все руки: сводил дебет с кредитом, контролировал расходы, обеспечивал поставки и совал взятки нужным людям. Однако эта суета была лишь видимой частью айсберга, гораздо больше времени и сил отнимала у Таратуты работа на Консорциум, региональным менеджером которого являлся Кирилл.

– Никаких приключений?

– Ну, почему же? – Филя улыбнулся. – Есть один интересный нюанс.

– Какой?

– Последнее время все чаще возникают проблемы со связью. Сегодня ночью машинисты дважды засекали повышенное внимание к нашим переговорам.

Теоретически, хороший специалист мог перехватить ведущийся через коммуникатор со сдвоенным шифрованием диалог, но никто этим не занимался, поскольку на извлечение из цифровой белиберды полезной информации потребовалось бы несколько десятков лет. Целью большинства атак ломщиков был объект, они пытались определить точку входа и, соответственно, вычислить местонахождение ведущих разговор людей.

– Насколько активно они работают? – осведомился Кирилл.

– Машинисты говорят, что парни пока не наглеют, принюхиваются. Но наши защитные программы их со следа не сбивают.

– Нейкисты?

– Угу, – подтвердил Таратута. – Тритоны Сорок Два.

– Как же вы их засекли?

– Etiam capillus unus habet umbram suum.[2]

Говоря о нейкистах, или «тритонах Сорок Два», Филя совсем не имел в виду, что его прощупывают именно сподвижники главного террориста планеты. «Тритонами» с недавних пор величали всех, кто использовал придуманную Сорок Два троицу: и правоверных последователей Поэтессы, и тех, кто плевал на Эпоху Цифры с высокой колокольни. Возможно, пророк нейкистов действительно мечтал о справедливом мире, однако пока действия Сорок Два привели лишь к выходу сетевых преступников на качественно новый уровень.

– Надеюсь, вы их не спугнули?

– Ни в коем случае, – подтвердил Таратута.

– Хорошо.

Грязнов вытащил из кармана золотую коробочку и вытряхнул на ладонь белую пилюлю. Сообразительный Филя поднес хозяину стакан воды и, дождавшись, когда Кирилл проглотит лекарство, участливо осведомился:

– Болит?

– У меня всегда болит, – угрюмо ответил Грязнов, возвращая стакан.

– Но в последнее время сильнее?

Кирилл прищурился на помощника.

– Ты защитил докторскую по медицине?

– Я просто вижу, – негромко ответил Таратута, продолжая вертеть в руке стакан. – Я просто все вижу.

Именно Филя ездил в Мутабор за таблетками для Грязнова, а потому он лучше других знал, насколько больше пилюль приходится принимать Кириллу в последнее время. Речь шла не о привыкании – лекарство храмовников не было наркотиком, просто усилились мучающие антиквара головные боли.

– Я успею, – все так же угрюмо произнес Грязнов. То ли Таратуте пообещал, то ли себе. Помолчал, вернул коробочку в карман и спросил: – Ты помнишь, что сегодня вы с Олово…

– Ipso.[3]А почему вы спросили?

– Memoria minuitor, nisi eam exerceas.[4]

– Не мой случай.

– Надеюсь.

Кирилл поднялся на ноги.

– Позавтракаешь с нами?

– Так поздно не завтракаю, – улыбнулся Филя. – Надо соблюдать режим.

Они не часто ужинали вместе: Грязнов признавал за Пэт право являться домой в любое время. Совсем редко обедали – днем у каждого были свои дела. А потому совместные завтраки оставались практически единственной для них возможностью встретиться, поговорить или просто посмотреть друг на друга.

– Апельсиновый сок?

– Сегодня – грейпфрутовый.

– Непростая ночь?

– Не особенно.

Она знала, что выглядит отлично: под глазами нет кругов, взгляд ясный, кожа дышит свежестью… Но тем не менее отец понял, что спала Пэт совсем чуть-чуть.