Читать книгу "Осенний любовник - Элизабет Лоуэлл"

Элиссе потребовалась вся выдержка, которой она научилась в Англии, чтобы не сказать: «Пошел ты к черту, Хантер, ты мне не нужен!»

Но Элиссе Хантер был очень нужен, и она это понимала.

И он тоже понимал.

– Да, я хочу, чтобы работа делалась, – отчетливо сказала Элисса. – А потом я с удовольствием посмотрю, как ты вскочишь на коня и уберешься с земель Лэддер-Эс.

– Ну конечно. У меня есть дела поважнее, чем пасти стада испорченного ребенка.

– Надеюсь, ты руководишь людьми лучше, чем судишь о женщинах, – вздернула подбородок Элисса.

Багл-Бой толкнул Хантера так сильно, что, будь на его месте человек послабее, он бы упал.

Но Хантер даже не шевельнулся.

– Пошли со мной, – велела Элисса. – Твой конь и так слишком долго ждал воды и еды.

Хантер бесшумно ступал за развевающимися и ароматно пахнущими шелковыми юбками, струившимися перед ним. Элисса направлялась вдоль загона, за ними неотступно следовал Леопард. Устрашающая репутация жеребца никак не подтверждалась, он даже не кидал злобных взглядов в сторону Багл-Боя. Леопард вел себя, как и собаки на ранчо, всего лишь проявлял любопытство к новому мужчине, его лошади и незнакомым запахам.

«Не мешало бы его хозяйке вести себя так же, – подумал Хантер. – Этой Сэсси. Язве».

И тем не менее, как опытный мужчина, Хантер почувствовал, что за внешней строптивостью этой девицы проскальзывает откровенное женское одобрение его персоны. И он изо всех сил старался сбить это настроение. "Похоже, удалось. Меньше всего мне надо, чтобы еще одна девица вроде Белинды увивалась за мной и обрабатывала, пока я не потеряю голову и не смогу соображать из-за взбесившейся крови.

Я пришел сюда расквитаться с Калпепперами. Достать их живыми или мертвыми.

И мне нужно, чтобы мои мозги были на месте. Или меня прикончат раньше, чем я выполню свою задачу".

Грохот и скрежет дверного засова вывел Хантера из задумчивости. Прямо перед ним Элисса пыталась справиться с ржавым засовом.

Хантер протянул левую руку возле ее щеки и толкнул. Дверь жалобно застонала и послушно открылась.

– Наде смазать, – сказал Хантер.

Элисса не могла выговорить ни слова. Мужская сила, исходившая от этого незнакомца, волновала ее. Она чувствовала его жар, едва сдерживаемый, он так близко… Хантер открыл дверь с поразительной легкостью, будто она весила не больше ее шелковой юбки.

– У нас нет смазки, а я не хотела рисковать и идти в поселок, – хрипло объяснила Элисса.

– Тогда попробуй натереть петли мылом, которым сама моешься. Мыло – штука полезная, и годится не только на то, чтобы ловить на его запах мужчин.

Элисса бросила на него негодующий взгляд.

Хантер стоял очень близко, она видела в его глазах отражение лунного света, и как раздуваются ноздри, точно он впитывает ее запах.

Хантер резко отвернулся, чтобы не выдать Элиссе свое напряжение и чувственный интерес.

Не говоря ни слова, Хантер провел Багл-Боя через дверь сарая, подождал, пока Элисса чиркнет спичкой и зажжет фонарь над дверью.

Запах серы резко выделялся на фоне душистого аромата сена и лошадей.

– Можешь поставить Багл-Боя в большое стойло, в самом конце, – сказала Элисса неровным голосом, – в восточном загоне сломалась загородка. После того как я починю ее, можешь держать его там, если не захочешь в конюшне.

– Я посмотрю, что там у тебя с загородкой.

Элисса пошла к ларю и вернулась с галлоном зерна для Багл-Боя. Она сыпала корм в корыто, и в тишине слышалось шуршание зерен.

Девушка потянулась за вилами, но Хантер быстро схватился за тяжелый черенок.

– Дай-ка я, – сказал он. – А то, похоже, ты проткнешь ими себя или меня, а не сено, в своих длинных юбках. Они хватают тебя за щиколотки, как жадные коты.

– Спасибо, – сказала Элисса, улыбнувшись, – пожалуй.

Хантер сдержался и не сказал того, что хотел, а именно: такой девушке, с такой улыбкой, нельзя ночью находиться в сарае наедине с незнакомым мужчиной и уж тем более, обихаживать его лошадь. Выругавшись про себя, Хантер вонзил острые вилы в стог сена, возвышавшийся сразу за дверью, ведущей на сеновал, и заполнил кормушку.

Затем повел Багл-Боя в стойло, расседлал и принялся чистить жеребца сильными быстрыми движениями. Цветка так и летала над животным.

Элисса плотнее закутала плечи в шелковую шаль, спасаясь от ночной прохлады. Она понимала – надо вернуться в дом, но что-то удерживало ее, заставляло смотреть на Хантера, работавшего в тишине сарая. В его точных движениях была естественная грация и настоящая сила.

«Боже мой, а я всегда думала, что Микки очень сильный. Он больше Хантера, но понятия не имеет, как распорядиться своей силой».

– Прежде чем ты начнешь работать со скотом или ловить мустангов, тебе надо будет объездить несколько лошадей на Лэддер-Эс, – сказала Элисса, нарушив молчание и как бы размышляя вслух.

– А они что, попорчены?

– Некоторые да, но большинство просто остались необъезженными после того, как работники стали уходить от нас.

– Стало быть, сейчас они где-нибудь носятся вместе с мустангами.

Элисса вздохнула.

– Да, наверное.

– А когда стали уходить работники?

– Весной, в перегон.

– Перед клеймением? – догадался Хантер.

– Откуда ты знаешь?

– Угонять неклейменую скотину гораздо легче.

Элисса печально вздохнула.

– Ты уверена, что именно Калпеппер подогревает здешние страсти? – спросил Хантер.

– Несколько раз Мак упоминал именно это имя.

Элисса невесело сжала губы, вспомнив про Мака. Он был частью ее детства.

"Сначала мать. Потом отец. Теперь Мак.

Слава Богу, похоже, Пенни справилась со своей лихорадкой, она ее просто измучила. Я не вытянула бы Лэддер-Эс в одиночку".

– А другие есть? – спросил Хантер.

– Другие кто? – посмотрела на него Элисса.

– Да Калпепперы.

– А, – нахмурилась девушка, пожав плечами. – Со слов Мака я так и не поняла – сам-то Эбнер здесь или скоро появится. Он возникает и исчезает совершенно незаметно.

«Аминь, – с иронией подумал Хантер. – Этого парня так же трудно уловить, как болотный газ».

– Хорас и Гэйлорд, – медленно продолжала Элисса, – Мак говорил мне – они здесь постоянно. Другие скоро подтянутся. Судя по слухам, они где-то на востоке. Где-то здесь, в Роки-Маунтинз.

Губы Хантера скривились в свете фонаря, и эту гримасу трудно было назвать улыбкой.