Читать книгу "Афинский яд - Маргарет Дуди"

— Аристотель говорит, — пояснил Деметрий, — что хороший город-государство выполняет некую жизненно необходимую функцию, подобно телу человека или животного. Слаженная работа отдельных частей обеспечивает его продолжительное существование и жизнедеятельность.

— Даже несмотря на то, что государство — это искусственное существо, — вступил в разговор только что вошедший Феофраст.

Я поприветствовал этого серьезного, широкоплечего человека, постоянного спутника Аристотеля, и вернулся к обсуждению интересующего меня предмета. Вопрос о трактате мне хотелось выяснить до конца.

— Значит, ваш трактат — это Конституция Афин? — осведомился я. — То есть вы пишете о заседаниях Экклесии и процедуре принятия законов.

— Да. И об отдельных органах власти: об архонтах, о Пританее, о разных коллегиях, вроде Хранителей Зерна. Иными словами о том, как образовалась система, которая не позволит монархии или диктатуре прийти к власти.

— И еще, — добавил Феофраст, — о попытках добиться баланса, при котором каждый дем[2]был бы постоянно представлен, а принимать участие в политической жизни могли бы и богатые, и бедные граждане. Мы отметим, что в Афинах придают особое значение Справедливости. Это высокая идея, но ее воплощение в жизнь обеспечивается ежедневным применением обычных законов и деятельностью судов, куда имеет право обратиться каждый гражданин.

— По мнению Аристотеля, — вставил Деметрий, — мы не должны упускать из виду простые и необходимые правила, регулирующие жизнь города. Нас интересуют как высокие, так и весьма приземленные, но от этого не менее важные вещи. Например, уборка экскрементов животных и людей, за осуществлением которой следят городские старейшины.

— Контроль над публичными домами тоже входит в сферу их полномочий, — прибавил Эвдемий. — Аристотель настаивает, чтобы мы включили в трактат законы, касающиеся столь низменной стороны жизни, как проституция. Например, закон, запрещающий проституткам, включая флейтисток и кифаристок, брать с клиентов больше двух драхм за ночь. Или другой закон на случай, если двум мужчинам понравится одна и та же проститутка: право на нее определяется по жребию в официальном порядке.

— Увы, в подобной ситуации мужчины редко зовут на помощь представителей законной власти, — презрительно усмехнулся Деметрий. — Иначе Ортобул и Эргокл не устроили бы драку в борделе Манто.

— Но я не вижу большого смысла в подобной книге, — с сомнением проговорил я. — Ведь афинянам и так все это известно.

— Напротив, эта книга чрезвычайно полезна, — возразил Феофраст. — Она будет вечно напоминать грядущим поколениям об источниках совершенства Афин. И окажет неоценимую услугу другим государствам.

— Афины представляют интерес для всех без исключения, — сказал Эвдемий. — Взять, к примеру, меня: я родился на острове Родос, которому Афины служат примером для подражания. Их граждане на собственном опыте поняли, чего ни в коем случае нельзя делать: например, предоставлять богатым слишком много власти. Или пытаться управлять массами, играя на эмоциях и личных интересах. Жадность и сиюминутные желания губительны для хорошего государства! В наши дни города Азии, которые только-только обрели свободу, могут, наконец, присоединиться к Греции. Им нет нужды вновь отдавать власть местным тиранам. Если мы справимся с этим трактатом, то, прочитав его, люди поймут, каким должно быть устройство их городов и как надлежит принимать законы.

— Да, — произнес незаметно подошедший Аристотель. — Но подумай, Эвдемий, можно ли позаимствовать чужую Конституцию? В конце концов, это ведь результат труда многих поколений, а не вечная, застывшая форма, так что копировать ее было бы огромным заблуждением. Только послушайте, — продолжил Основатель Ликея, поудобнее усаживаясь среди своих ученых, — какую глупость недавно сказал Исократ. Он заявил, что ныне, дескать, столько всевозможных законов, что новым поколениям законодателей нужно лишь выбрать те, которые они находят самыми удачными, и применить их к своим городам. Полная нелепица! С таким же успехом можно взять и сложить вместе лучшие части от быка, пса и таракана.

— Думаю, мы поняли твою мысль, — улыбнулся Эвдемий. — Наше описание Конституции Афин будет лишь ориентиром, по не образцом, требующим бездумного подражания. А еще трактат послужит Афинам своего рода зеркалом, постоянным напоминанием городу о его собственном облике.

— Но, — добавил Аристотель, — одна из главных задач нашего трактата, если мы его когда-нибудь закончим, состоит в том, чтобы правдиво рассказать о наших ошибках. Раньше я не придавал большой важности истории, но теперь вижу, что был не прав.

— Я все же не совсем понимаю, — сказал Деметрий, морща свой прелестный нос, — какое отношение история имеет к нам. Философы должны заниматься принципами и такими понятиями, как Истина и Красота.

— Ах, Деметрий, все это очень хорошо — для тех, кто не интересуется реальной жизнью общества. Остальным приходится руководствоваться и практическими соображениями. Законодателю надлежит обладать не только чувством прекрасного и вечного — Добра и Справедливости, — но и жизненным опытом. Он должен знать человеческую природу и историю своей страны. Привезти афинскую Конституцию в какой-нибудь азиатский город и применить ее такой, какая она есть, без изменений, было бы невозможно и, кроме того, весьма опрометчиво.

— Наверное, потому, что у других людей есть собственный опыт и собственные ожидания, — вмешался Эвдемий.

— Именно. Конституция Афин менялась с течением времени. В значительной степени она является результатом наших заблуждений — порою даже роковых — и ошибок. Если афиняне поймут, почему все произошло именно так, а не иначе, им не захочется ни скоропалительно ломать сложившийся уклад, ни слепо следовать традициям. Больше всего я восхищаюсь Солоном, который доказал, что необходимо сохранять баланс между силами бедного большинства и богатого меньшинства.

— Легче сказать, чем сделать, — заметил Деметрий.

— А я не говорил, что это просто. Солон простил все долги, дабы ни один афинянин не остался рабом. Но при этом он не позволил бедным отнять землю у богатых. По его мнению, земля не должна быть разделена поровну:

Не должно землю родины делить

Нам поровну меж знатным и безродным.

Богачи надеялись, что он поможет им полностью захватить власть, но тщетно. Солон стремился к справедливости и устойчивому равновесию. По его собственным словам:

Богатому и бедному права

Я равные назначил, чтобы мир

И правда воцарились.

— Практический подход к поиску Справедливости. Вот истинный афинянин, — задумчиво проговорил Эвдемий.

— Стремление к справедливости влечет за собой перемены, — продолжал Аристотель, — ведь само понятие «справедливость» толкуется по-разному в разные периоды истории. К примеру, было время, когда Совет, Буле, мог приговорить любого афинянина к смерти. Однажды смертный приговор был вынесен человеку по имени Лисимах, но его друг стал доказывать, что нельзя казнить свободного афинянина без суда. Суд оправдал Лисимаха, а афиняне приняли закон, по которому лишь суд может наложить кару на гражданина.